Не лучше ли объясниться?

Уже выходя за ворота, Джеймс понял, что ему не на чем ехать домой. Черт! Надо было вызвать такси. Где он вообще находится? Он знал только, что где-то в северной части Лондона. Когда Барни вез его, он был слишком занят этой безумной рыжей девчонкой, чтобы замечать дорогу. Попытавшись вспомнить какие-нибудь ориентиры, он обнаружил, что не помнит даже названия улицы. Дом называется «Кедры» — и только. А уже ночь.

Что же делать? В дом он не вернется — слишком глупо после мелодраматического ухода. Хлопнув дверью, не возвращаются, чтобы сказать: «Ах, простите, вы не могли бы вызвать мне такси?»

Улица была очень тихой, но не длинной — в дальнем ее конце видны были фары легковых машин, проехал грузовик, потом небольшой красный одноэтажный автобус. Там должна быть главная дорога и, наверное, телефон. Он все-таки в Лондоне, где все улицы пересекаются.

Джеймс уже собрался идти, когда рядом промелькнула темная фигурка с призрачно светящимися ступнями. Это пугающее свечение объяснилось, когда фигурка добежала до фонаря и оказалась худым светловолосым подростком в кроссовках со светящимися подошвами, в джинсах и черном обтягивающем свитере. Джеймс улыбнулся и спросил:

— Здравствуйте. Не могли бы вы сказать, где я нахожусь?

В ответ он получил взгляд, исполненный снисходительного презрения.

— Вы не знаете, где находитесь? Что ж, по крайней мере это честно. Мои родители тоже не знают, где живут. Они думают, что сейчас все еще шестидесятые годы, и не понимают, что времена хиппи давно прошли.

Джеймс приказал себе сохранять терпение. Похоже, сегодня он обречен на общение с сумасшедшими.

— Печально для вас, но могло быть и хуже. А если бы они думали, что еще царствует королева Виктория? По сравнению с этим родители-хиппи — вполне сносно. Скажите, есть здесь поблизости телефон?

— Не думаю, а что?

— Жаль. Я хотел позвонить.

— Остроумно. Пора уже иметь сотовый. Проснитесь, дядя, кофе закипел. Сейчас позже, чем вы думаете. Очень скоро мы окажемся в двадцать первом веке — вы это понимаете?

Несносный щенок! — подумал Джеймс.

— Да, понимаю. Вот уж несколько лет постоянно имею это в виду.

— И правильно, — сказал подросток недоверчиво, но улыбнулся, приняв ответ Джеймса за шутку, хотя это была чистая правда.

Каждый, кто занят в бизнесе, должен помнить о приближении нового тысячелетия и всего, что оно означает, особенно для европейцев. И дело, конечно, не только в смене даты в компьютерах и риске, которым это грозит…

— Как называется эта часть Лондона?

— Очнитесь, дядя. Что у вас с головой?

— Меня сюда привезли.

— А, понятно. Это Масвел-Хилл.

Джеймс облегченно вздохнул. Конечно. Как же он забыл!

— А улица?

Мальчик открыл рот, но вместо ответа сдавленно произнес:

— Пейшенс.

Джеймс остолбенел.

— Что вы сказали? — Может быть, у него что-то со слухом? Или того хуже — с головой? Неужели Джеймс настолько поглощен этой девушкой, что ее имя мерещится ему повсюду?

Паренек его не слышал и не видел. Он медленно приближался к воротам, из которых только что вышел Джеймс, и бормотал:

— Я должен поговорить с тобой. У меня только что был с ними ужасный скандал. Они не имеют права вмешиваться в мою жизнь. Родители считают, что я слишком молод и не понимаю, что делаю, и я просто ушел от них. Я не позволю так с собой обращаться!

Джеймс всмотрелся в ворота. Ничего ему не мерещилось. Она стояла, прислонившись к воротам, и свет фонаря превратил медь ее волос в серебро.

Пейшенс смотрела мимо подростка на Джеймса.

— Вам нужно такси. Я уже вызвала.

Подросток резко повернулся. Теперь он был еще мрачнее.

— Ты его знаешь? У него крыша поехала. Он спрашивал меня, где находится. У него провалы в памяти или он просто псих?

Пейшенс открыла ворота.

— Не груби, Кол. Лучше войди, но ненадолго. Я не хочу, чтобы твой отец опять рычал на меня. В прошлый раз он был очень груб.

— Он думает, что ты нацелилась на мои деньги.

— То есть на его деньги. У тебя ничего нет. А если не сдашь экзамены, то и не будет. Ты не сможешь получить работу после колледжа. — Пейшенс впустила его во двор и довольно прохладно посмотрела на Джеймса. — Такси приедет скоро. Не забудьте, что в следующую среду вашей матери исполняется шестьдесят лет, хорошо?

— А у вас когда день рождения? — ляпнул Джеймс.

— В этот же день.

Он захлопал глазами.

— Перестаньте. В этот же день?

— Кто он? — вмешался паренек, враждебно глядя на Джеймса. — Что здесь делает? Он что, спихнул тебе на попечение свою бедную мамочку?

Джеймс пришел в ярость. Давно он не ощущал в себе такой агрессивности.

— Хочешь получить по носу? — пригрозил он.

— Ха! Попробуй, и увидишь, что выйдет! — Мальчик повернулся к нему — худой, очень юный, но пытающийся выглядеть гораздо старше и крепче. Он задрал подбородок и покраснел.

Пейшенс встала у него на пути.

— Иди в дом, Колин! Ты нагрубил мистеру Ормонду и заслужил щелчок по носу.

— Ормонд? — Колин уставился на него, ощетинившись. — А я и не узнал. На фотографиях в газетах он выглядит гораздо моложе и красивее. Ретушеры, наверное, работают.

От этого замечания настроение у Джеймса не улучшилось. Особенно когда он заметил, что Пейшенс сдерживает улыбку.

Она легонько стукнула Колина.

— Иди в дом, пока ты не зашел слишком далеко.

— А ты не идешь? — спросил мальчик у Пейшенс.

— Я скоро. Только поговорю с мистером Ормондом о его матери.

— Скажи, пусть лучше о себе побеспокоится! — Подросток отвернулся, его тень скользнула по темной дорожке к дому.

Глядя на личико-сердечко в копне рыжих волос, на мягкий, полный рот, Джеймс спросил сквозь зубы:

— Это ваш парень?

Она осадила его взглядом.

— Не ваше дело.

Верно, но ему от этого стало не легче. Напротив. Он чуть не лопался от злости.

— Что вы говорите?! Вмешиваетесь в мою жизнь, задаете бестактные вопросы, судите меня, командуете мной целый день!

— Шш! — Она оглянулась. — Колин может услышать и решит, что вы меня обижаете. Он сейчас в ужасном настроении.

— Вы серьезно думаете, что я буду стоять и ждать, пока он меня ударит? Первый удар будет мой.

— Этого я и боюсь, — призналась она. — Я не хочу, чтоб вы его изувечили.

— О такой защитнице можно только мечтать, — презрительно усмехнулся Джеймс. Что она нашла в этом мальчишке? Он нахмурился, осознавая правду. Разве непонятно? Мальчишка — ее ровесник. У них все общее. Все, что принадлежит их поколению: вкусы в музыке, книгах, фильмах, шутки, сплетни, надежды на будущее… Послышался звук мотора.