(Не) любимая для демона

Я делаю вид, что не замечаю протянутой руки и поднимаюсь самостоятельно. Надев маску холодности, отряхиваю юбку. Я не безвольная пазаданорская девица, а современная женщина, и не позволю вытирать об себя ноги.

– Так что ты слышала, Кати? – повторяет он жестко.

Я морщусь. Поначалу меня забавляло, как они все тут коверкают мое имя, но теперь даже это раздражает до крайности.

Надо что-то придумать и вернуться домой. Надоела сказка, которая совсем не сказка. В романтических фантазиях принцы не предают истинных.

– Услышала, что ты куда-то собрался, Ашиль. Приятного путешествия, – говорю я, а сердце разрывается на много маленьких сердечек.

Надо же было умудриться так по-идиотски вляпаться. В демона! У них даже в нашем мире репутация подмочена, а тут... Кажется, я скоро чокнусь.

– И это все, что ты мне скажешь? – хмурится он и делает несколько шагов навстречу.

– Ты достаточно любвеобилен, как я посмотрю, – улыбаюсь я, но улыбку эту словно ножом резали прямо по живой коже – такую боль она причиняет. – Желаю вам счастья с мирри Тарлин и прошу оставить меня в покое.

– Совсем глупая, да? – сердится он и делает еще шаг вперед.

Я комкаю ткань легкой юбки и отступаю, пока не упираюсь спиной в стекло оранжереи.

– Ты удостоилась большой чести, простушка. Стала Истинной знатного демона, – веско чеканит он слова. – Даже магия твоя досталась тебе случайно, после прохождения портала, заряженного силой белого кристалла.

Я молчу, потому что Велье рассказали мне очень мало. Понятия не имею, что произошло на самом деле.

– Признаю, что поступила глупо, отдавшись тебе, – говорю я первое, что приходит на ум.

На самом деле мне просто страшно. Если меня обманул человек, которому я так верила, то, может, и Велье лгут? И вообще разговоры о магии, о волшебных кристаллах звучат, как бред.

Я поднимаю глаза и вглядываюсь в красивое лицо Ашиля. Я не восприняла новую реальность всерьез, я считала его обычным человеком, а он – демон. Маг. Истинный. Какое-то неведомое чудовище.

Он устало вздыхает.

– Кати, мне самому предельно неприятна эта ситуация. Я вернусь за тобой. Когда смогу. Просто жди, договорились?

– Ты меня обманывал. Использовал, – прихожу я в себя и боль сменяется вдруг жгучим гневом. Теперь я наступаю на него. – Ты клялся в любви мне, а сам спал с Тарлин!

Он стоит как скала и я останавливаюсь – ведь его не сдвинуть с места. Его глаза светлеют, становятся страшными, а у меня в душе полный раздрай, который отключает даже чувство самосохранения и я просто смотрю на него в упор.

– Я подонок, Кати, – говорит он морщась. – Я использовал тебя и предал. Я готов был предать и лучшего друга, чтобы получить свободу. Я мразь. И сейчас ты привязана ко мне самыми крепкими узами, какие только можно придумать, – с этими словами он хватает мою руку и я с ужасом вижу, что шрам на внутренней стороне запястья кровоточит. С запозданием до меня доходит, что этот странный знак – метка истинности.

Теплая кровь тонкой струйкой стекает по коже и я цепенею.

– Что это значит, Ашиль?

– Это твое разбитое сердце обливается кровью, – цедит он, а я вырываю руку и отвешиваю ему хлесткую пощечину.

Голова его дергается и он смеется.

– Есть вещи, которые невозможно изменить, Кати. Я вернусь и заберу тебя.

Но я молчу, позволяя крови свободно сочиться из метки.

Ашиль отворачивается и чертит в воздухе контуры портала.

– Что ты в ней нашел? – спрашиваю я. – В Тарлин? Чем она лучше?

Демон косится на меня, удивленно приподнимает брови.

– Ничем, – отвечает он и скрывается в портале.

Глава 2

Я бегу через сад в замок. Под удивленные взгляды дворецкого пересекаю холл и проношусь на второй этаж. В груди бушует буря и хочется, чтобы Ашилю было так же больно. Чтобы он просто корчился от боли, гад! Забегаю к себе и падаю на кровать. И снова смотрю на кровоточащую руку – а вдруг эта пакость прикинется? Во что я угодила?

Демон! Мужчина, о котором я не переставая думаю уже две недели – демон!

Некоторое время лежу на спине и смотрю в потолок. Мои апартаменты в замке Велье совсем не похожи на нашу скромную московскую квартирку. Мне приходилось спать в кабинете, а Маше так и вовсе в гостиной. Она каждый вечер ставила раскладушку и убирала ее утром. А в единственной спальне жила мама, которая любила смотреть телевизор до поздна.

Когда прабабушка Агафия Петровна оставила огромную квартиру в престижном районе Маше, я чуть с ума не сошла. Это было несправедливо. Я тоже навещала бабушку, носила ей еду и журналы. Слушала ее дурацкие сказки о демонах и драконах. Вот Маше они нравились, а мне – нет. Я всегда считала, что бабушка странная.

Мама обратилась к Маше с просьбой продать квартиру и поделить деньги, но та не захотела. Почему двоюродная сестра оказалась неблагодарной? Я никак не могла этого принять. После смерти ее родителей мы приютили Машу, приняли в семью, и что взамен?

Я просто хотела ей это высказать, дать понять, что могу опротестовать завещание. С утра пораньше взяла такси и отправилась к ней на квартиру, чтобы расставить всё по своим местам. Но Маши не застала. Все комнаты были наполнены белым маревом и я провалилась в него, как в туман. Очнулась в лесу, в котором меня и нашли местные аристократы – Велье.

Некоторое время понадобилось на адаптацию. Мне вживили артефакт-переводчик, окружили заботой, обращались как с принцессой. Слишком хорошо, чтобы быть правдой – эти слова скоро станут рефреном моей новой жизни.

Но после предательства Ашиля розовые очки разбились вдребезги и пришлось задуматься – может, и этим людям я зря доверяю?

Оглядываю свою уютную комнату, тонущую в мягком золотистом свете, изящную мебель, полупрозрачные портьеры, воздушные натюрморты на стенах.

Что это – красивая иллюзия или золотая клетка? А может быть, фантастический сон и пора просыпаться?

Я встаю и подхожу к туалетному столику, беру духи в фигурном флаконе и дезинфецирую рану на запястье. Больно, и я шиплю. Но кровь уже почти не идет, и вскоре я смотрю на обыкновенный тонкий шрам, прорезающий нежную кожу.

Ашиль сказал, что вернется за мной. Но я точно знаю, что не хочу его больше видеть. Сейчас мое сердце разрывается от преданной любви, но уверена, завтра чувства переродятся в ненависть. Любить такого – чистый мазохизм. Это нереально... нереально глупо.

Смотрю в отражение, наблюдаю, как ползет иллюзорная маска. А ведь он не видел моего настоящего лица. Я так хотела ему понравиться, что сохранила эту кукольную мордашку. Он же без устали восхищался золотым оттенком упругих локонов, яркими глазами и вздернутым носом. Ага, а потом шел и тискал Тарлин.