Не мешайте палачу

В толстой стене, которую будут складывать эти две комиссии из кирпичиков различных вариантов, должна остаться щелочка. Маленькая такая щелочка. Не будет хватать только одного кирпичика. И с этим кирпичиком в руках нынешний Президент достойно подойдет к предстоящим выборам. Задача, как ее видел Вячеслав Егорович Соломатин, состояла в том, чтобы обеспечить Президенту этот кирпич, это единственное решение, которое позволит ему не согласиться ни с одной из комиссий и показать себя как самостоятельно мыслящего политика. И для этого ему позарез нужен был Павел Дмитриевич Сауляк.

Несмотря на схожесть рассуждений и избираемой тактики, между Григорием Валентиновичем Чинцовым и Вячеславом Егоровичем Соломатиным разница все-таки была. Соломатин знал о Павле Сауляке намного больше. Поэтому он не собирался его похищать и вообще применять к нему какое-либо насилие. Он знал, что делать этого нельзя ни в коем случае. Соломатин хотел попробовать договориться с бывшим помощником генерал-лейтенанта Булатникова. Поэтому сейчас его люди просто наблюдали за Павлом, отслеживали его передвижения, а заодно и пытались установить, кто та женщина, которая встретила его у ворот колонии. Странная парочка! Живут в одном номере, носят одну фамилию, а на людях разговаривают на «вы». Хотят скрыть близкое знакомство или даже родственные отношения? Что же они, считают окружающих полными идиотами? Кто поверит, что мужчина и женщина, носящие одну фамилию и снимающие в гостинице один номер на двоих, едва знакомы! Или они никого не пытаются обмануть, а просто очень сильно конфликтуют. Ведь в ресторане она даже его ударила, а он ей руку вывернул так, что она на пол упала. Видно, крутая разборка какая-то между ними. Впрочем, это вполне может быть ревность. Люди Соломатина донесли, что женщина открыто флиртовала с каким-то постояльцем гостиницы и даже целовалась с ним на глазах у Сауляка. Немудрено, что тот взбесился. Но зачем она это делала? Одни загадки кругом.

* * *

Одним из завоеваний экономической реформы стало стирание границ между центром и провинцией во всем, что касается обеспечения населения товарами и услугами. Продуктов в магазинах города Уральска было много, и ассортимент их был вполне достаточным для того, чтобы Настя могла устроить в гостиничных условиях очень даже приличный обед. Итальянские салаты в пластиковых коробочках, супы в стаканчиках, которые нужно было только залить горячей водой и дать постоять три минуты, разнообразные йогурты и сладкие десерты и даже упакованный отдельными тоненькими кусочками французский сыр. Денег, полученных от генерала Минаева, было много, и Настя не стесняясь накладывала продукты в пластмассовую инвентарную корзинку.

– У вас барские замашки, – заметил Павел, с неодобрением глядя на очередной яркий пакетик с орехами, перекочевавший с полки в корзинку.

– Ничего подобного, – возразила она. – Просто я ленива от природы и поэтому предусмотрительна. Кто знает, сколько времени мы проторчим в этом городе, пока не улетим в Екатеринбург. Не ходить же в магазин каждый раз, когда мы захотим есть. Вы какой сыр предпочитаете, сливочный, с креветками или с ветчиной?

– Все равно.

– Но у них же совсем разный вкус. Неужели вам безразлично?

– Абсолютно. Я вообще сыр не люблю, так что ориентируйтесь на свой вкус.

– Ладно. А что вы любите? Не стесняйтесь, Павел, мой клиент от этого не обеднеет.

– Ничего. Мне все равно.

– Да ну вас, ей-Богу, никакого удовольствия ходить с вами по магазинам, – фыркнула Настя. – Нельзя быть таким занудой. Надо получать удовольствие от жизни, а вы лишаете себя маленьких земных радостей в виде вкусной еды. У вас всегда такое похоронное настроение?

– Оставьте в покое мое настроение, сделайте одолжение.

– Ладно. Тогда по крайней мере посмотрите, где там наши любезные друзья. Должна же от вас быть хоть какая-то польза.

Они уже стояли в очереди к кассе, и Настя видела впереди, у входа, Юру Короткова. Волчья шапка попалась ей на глаза только при выходе из гостиницы, а парочку из «Волги» она вообще не заметила. Куда они делись, интересно?

– Все на месте, – сообщил ей Сауляк. – Берут с вас дурной пример, тоже едой запасаются.

– А поклонник?

– Уже отоварился и ждет на улице.

– Может, пригласим его пообедать с нами? Все-таки развлечение.

– Послушайте, перестаньте меня истязать вашим стремлением к веселью. Вы на работе – вот и работайте. Я лично ничего забавного не вижу.

– Значит, вы еще не боялись как следует.

– Что вы имеете в виду? – нахмурился Сауляк.

В этот момент стоящая впереди них женщина забрала у кассира сдачу и отошла. Настала их очередь платить, и Настя решила не отвечать. Если ему действительно интересно, что она имела в виду, то он обязательно об этом спросит. Наступит на горло своим идиотским принципам, а заведет разговор первым. Ничего, она его дожмет.

Содержимое зеленой пластмассовой корзинки потянуло на изрядную сумму, и она с усмешкой подумала, что на свою зарплату никогда не позволяла себе покупать такие дорогие продукты, которых, в сущности, хватило бы только на обед и ужин. На такую сумму, которую она выложила сейчас, они с Лешей жили неделю.

По дороге из магазина обратно в гостиницу им попался газетный киоск. Павел слегка замедлил шаг, и Настя сообразила, что он хочет купить газеты, но не может заставить себя попросить у нее денег. Сам-то он без гроша. На принятие решения у нее были буквально доли секунды. Проявить благородство и не заставлять его унижаться? Или сделать вид, что не заметила, чтобы он почувствовал свою зависимость от нее? Как правильно поступить, чтобы не сдать одним махом с таким трудом завоеванные позиции?

– Что, Павел Дмитриевич, в вас проснулась тяга к печатному слову? – насмешливо спросила она, перекладывая сумку из одной руки в другую. – Я куплю вам газеты просто из принципа. Может быть, в них найдется рубрика «Как себя вести», и из нее вы с удивлением узнаете, что сумку с продуктами у дамы полагается забирать и нести ее самостоятельно. Вас этому никогда не учили?

Павел молча забрал у нее сумку, при этом губы его сжались еще крепче и превратились в узкую полоску. Настя купила несколько газет, как центральных, так и местных, и тоненькую книжечку с кроссвордами.

– Если вы будете продолжать строить из себя вселенскую скорбь и великого молчальника, я по крайней мере кроссворды поразгадываю. Вы кто по образованию? – спросила она, запихивая газеты в сумку.

– Технарь, – коротко ответил он.

– Прелестно. Будете помогать отгадывать слова, которых я не знаю.

– А у вас какое образование?

– Университет, физмат.

– Да что вы? Там открыли актерское отделение?

– По-моему, пока нет. Откуда такой вопрос?

– Вы же говорили, что вы актриса.

– Да что вы? – передразнила его Настя, весело улыбаясь. – А мне кажется, что ничего подобного я не говорила. Вам показалось.

Его лицо вмиг застыло, глаза на секунду закрылись, словно он пытался стряхнуть с себя наваждение, справиться с собой. «Разозлился, – подумала она. – Это хорошо. Пусть считает меня дурой, самое главное, чтобы он не понимал меня. Если он будет считать меня дурой, то обязательно захочет понять, что у меня в голове. Почему вчера я говорила одно, а сегодня – совсем другое? Просто вру и не запоминаю, вопреки старой истине о том, что у лжеца должна быть хорошая память? Или плету какую-то каверзу? Он должен хотя бы заинтересоваться мной. Нормальное человеческое любопытство, не ограниченное страхом перед возможными препятствиями. Страх перед неудачей может заставить его забыть о любознательности. Ведь он азарта начисто лишен. Если страха не будет, если я в его глазах ничего сложного не представляю, ему обязательно захочется разобрать механизм, чтобы посмотреть, как он устроен. Вот на этом любопытстве я тебя и зацеплю, «и никуды ты, милок, не денисси», как говорилось в одном известном телесериале. Кажется, это был «Вечный зов»…»