(Не) мой ребенок

Читаю и перечитываю сообщение, показываю его Марку:

— Видишь, что? Она даже говорить со мной не хочет. Ушла к нему, и все…

— Глеб, послушай меня, — говорит он вкрадчивым голосом. — Езжай туда и забери ее. Может, это вообще не она писала. Я этому даже не удивлюсь, говорю же, он неадекватен! Ты бы видел его на суде, он там такое исполнял, прибить меня грозился…

В этот момент вспоминаю сбивчивый рассказ Миры про своего бывшего, абсолютно нереальную историю издевательств. По крайней мере тогда мне так показалось.

Поднимаю на приятеля злой взгляд и цежу, еле сдерживаясь:

— Сколько мы с тобой друг друга знаем, Марк? Пять лет? Больше? Объясни, какого черта ты только сейчас говоришь мне все это? Почему сразу не сказал?

Марк вскидывает брови, откидывается на спинку кресла и отвечает:

— Глеб, я не обсуждаю дела клиентов с кем бы то ни было, тем более если меня просили этого не делать. Делаю это только в случае крайней необходимости, как сейчас. Я посчитал, что Мирослава вправе сама решать, что и как тебе рассказывать о своей личной жизни. Она и мне в свое время не хотела выдавать подробностей, мне стоило больших трудов ее разговорить…

— Но почему? — непонимающе качаю головой.

Вспоминаю наши с ней долгие вечерние беседы — молчала про бывшего как партизанка.

— Есть у меня одно предположение… — Марк пожимает плечами. — Может, боялась осуждения? Понимаешь, жертвы насилия обычно очень стыдятся своего прошлого…

— Жертвы насилия… — бездумно повторяю за Марком. — Это что ты хочешь сейчас сказать? Что моя беременная Мира в лапах у мрази, которая ее бьет?!

— Успокойся, Глеб, — отвечает Марк, прищурившись. — Просто съезди за ней.

Снова тычу в телефон трясущимися пальцами в попытках связаться с Мирой. И снова эта паршивка меня скидывает.

— Какого ляда… — Потом поднимаю взгляд на Марка и строго спрашиваю: — Адрес ее бывшего есть?

— Кажется, у меня сохранились данные.

Он роется в компьютере.

— Да, есть. Пиши…

Дальше он диктует заветную информацию.

И тут мне в голову приходит новая идея.

Тут же спрашиваю:

— У тебя случайно нет в деле телефона ее матери?

— Зачем тебе? — интересуется он.

— Если Мира не берет трубку, поговорю хоть с ней, скажу, чтобы бежала к дочке… Вдруг там и правда беда?

— Есть, отчего же не быть, — кивает Марк. — Брал у Мирославы, когда собирал материалы к делу.

С этими словами он начинает рыться в телефонной книге, пересылает мне контакт. А потом встает с места:

— Пожалуй, пойду выпью кофе, а ты спокойно поговори.

— Спасибо, — отвечаю на выдохе.

Как только за Марком закрывается дверь, набираю номер.

В трубке раздается голос, очень похожий на голос Миры:

— Алло?

— Здравствуйте, — начинаю, хорошенько прокашлявшись. — Я прошу прощения за звонок, вы меня не знаете, но я имею непосредственное отношение к вашей дочери…

— Глеб? — неожиданно она сразу догадывается, кто ей звонит. — Что вам нужно от Миры? Вы мало помотали ей нервы? Хотите еще?

— Нет, то есть да, то есть… — сам запутываюсь в собственных словах. — Я не хотел мотать ей нервы. Я просто хочу с ней поговорить, можно? Она не берет трубку, я не знаю, где она. Мне нужно убедиться, что она в порядке.

— Мира в порядке, — отвечает она недоверчиво. — Как будто вам есть дело…

— Мне есть дело! — восклицаю в трубку. — Не знаю, в курсе ли вы, но ее бывший муж — двинутый на голову, ее нельзя с ним оставлять…

— О, я в курсе, что собой представляет Антон. Но она не с ним, не переживайте. Мира живет со мной.

Шумно выдыхаю, в жизни не испытывал облегчения сильнее.

— Хорошо. А можно мне с ней поговорить? Вы не могли бы попросить ее позвонить или взять трубку?

— Не могла бы, — чересчур резко отвечает она.

— Почему? — удивляюсь.

— Потому что вы, молодой человек, подлец! — чеканит она и кладет трубку.

Вот и поговорил с будущей тещей.

А что, она права по всем статьям. Получается, Мира изначально говорила правду и вовсе не собиралась спать с бывшим? А я, вместо того чтобы поддержать, пожалеть, защитить, что сделал? Вымотал ни в чем не повинной девчонке нервы, выпер из дома, даже слушать не стал. Подлец и есть.

Глава 50. Новая жизнь

Мира

— Сходи в магазин на рынке, возьми ленты по списку, вот деньги. Чеки и сдачу отдашь Надежде Михайловне, — говорит мама, вручая мне пятитысячную купюру и вырванный из блокнота листок с записями.

— Будет сделано, шеф, — улыбаюсь ей во все тридцать два зуба.

Любуюсь своей новой, переродившейся мамой. Она в последнее время даже умудрилась похорошеть. В кои-то веки подстриглась под каре, решилась надеть вместо старенького платья джинсы и свитер. К сорока пяти годам она сохранила девичью фигуру, новый стиль ей очень идет.

— Иди уже, подлиза, — улыбается она в ответ.

И возвращается к столу, где стоят ведра со свежими розами. Начинает ваять очередной шедевр.

Нежданно-негаданно у мамы обнаружился талант делать красивейшие корзины с цветами. Так получилось, что полгода назад она вызвалась подменить старую подругу, когда та заболела. И ей так понравилось в цветочном магазине, что она полгода бегала сюда втихаря от папы, подрабатывала. А все деньги, какие удалось заработать, откладывала на карточку для меня — на всякий случай. Так что от папы она ушла с небольшим «подкожным жирком».

Теперь мама работает в магазине в полную смену, а я на подхвате. Слава богу, хозяйка магазина, Надежна Михайловна, согласилась взять меня на неполный рабочий день, маме в помощницы. Тоже постигаю азы искусства составлять букеты, помогаю чем могу. Без официального трудоустройства, разумеется.

А что? Чем не работа? На лучшую в моем положении все равно рассчитывать не приходится.

Может, стоило взять маму да уехать куда глаза глядят?.. Подальше от Антона, его папаши и всех этих проблем. Но здесь мне все родное, у мамы есть знакомые, которые помогли с жильем, с работой. А в чужом городе как бы мы устроились совсем без помощи? Поэтому пока обитаем тут. К тому же, если Горцев захочет меня найти, он найдет… Даже в Москве нашел. А моя цель — прекратить его бояться, вместо того чтобы продолжать от него бегать.