Не мой типаж

Утром Марина позвонила знакомым мастерицам в салон и отправилась доводить себя до совершенства. По мере приближения вечера её напряжение возрастало. Она слышала, как он вернулся с работы. Решила дать ему и себе ещё часа полтора. Ему на отдых, а себе на то, чтобы собраться с силами.

Что надеть? Она подумала, и пришла к выводу, что домашний хлопковый костюм, состоящий из шортов и майки, вполне сойдёт: дали отопление, дома было тепло.

Но тогда как сделать, чтобы он без слов понял, зачем она явилась? Марина подумала и распустила волосы. Она никогда не ходила дома с распущенными волосами. Вот так. Он же умный, должен сообразить.

Марина тихонько вышла в общий коридор и постучала в его двери.

…Напрасно она так накручивала себя: он понял всё в первые же секунды по её глазам. Схватил за руки, и через мгновение она была в прихожей его квартиры. Он закрыл двери, обхватил ладонями голову Марины и начал целовать, куда придётся.

— Наконец-то, Мариша! Думал, свихнусь, — вот и всё, что он сказал.

Никаких "А что я говорил?".

Маришей её называла до сих пор только мама. Больше никто и никогда.

Пока она ещё хоть что-то соображала, успела сделать то, о чём мечтала с первого момента, как его увидела: запустила пальцы в его буйную шевелюру. Кудри оказались шёлковые, мягкие…

…Он лежал на животе, положив руки под голову, закрыв глаза и улыбаясь. Марина, лёжа рядом, перебирала пальцами его волосы. Едва она останавливалась, как он сонно говорил:

— Ещё!

— Ты как кот, — улыбнулась Марина.

— Опять "в мире животных"? — он открыл глаза, и Марина едва не задохнулась от восторга. Волшебные глаза… — А кот — это опасный хищник?

— Смотря какой кот. Ты опасный.

— Сама придумала, сама боишься, — усмехнулся он, перевернулся и потянул её к себе. — А я, тем временем, давно приручён, и стал вполне домашний.

О чём это он? Интересно, он уже подал на развод? Если да, то скоро ей придут документы на подпись из ЗАГСа. Но кольца они оба не сняли почему-то. Привыкли, видимо.

— Мне стыдно признаться, но я сегодня весь день переживала и ничего не ела. У тебя есть что-нибудь? Или я к себе схожу?

— Что-то есть, я сегодня был супермаркете после работы. Пойдём, посмотрим, — он сел и потянул её за руку. — Не пойму только, о чём ты переживала? Неужели тебе могло ударить в голову, что я откажусь?

— Ситуация для меня нетипичная, — усмехнулась Марина.

Пока они шли до кухни, Марина увидела гладильную доску с навороченным утюгом. Он сам гладит себе рубашки, обалдеть! Эта мысль почему-то была крайне возбуждающей. Марина терпеть не могла гладить, делала это только если не было другого выхода.

… То, что он сам гладит, полностью компенсировалось полным и абсолютным неумением и нежеланием готовить. Не из чего было сделать даже омлет или салат. В холодильнике обнаружилась нарезка колбасы и сыра, йогурты и хлеб. Был ещё готовый салат из супермаркета в контейнере и фрукты.

— Так вот ты какой, холодильник сильного и независимого! — Марина достала контейнер с салатом и выбросила в мусорное ведро. — Ты хоть покупай то, что подвергается термообработке! Выпечку или горячее что-то.

Она достала два яблока, помыла, одно протянула Григорию Яновичу. Он улыбнулся:

— Ева?

— Угу, Адам Янович. Мне кажется, или ты говорил Дане, что у тебя в школе была золотая медаль?

— Да, была.

— Интересно. Надеюсь, у Дани другой преподаватель биологии? К твоему у меня вопросы. Большие вопросы! Как отличник уверен, что у него есть запасные органы пищеварения?! Где и как ты вообще ешь?

— Ну утром йогурт, бутерброды и фрукты. Потом обедаю где-нибудь. Знаю все места, где точно не отравят. А на ужин покупаю что-то готовое.

— Ужас! Одевайся, пойдём ко мне. Кашу сварю хоть. И с этого дня ужинать чтобы к нам приходил, ясно? А в выходные и обедать. Завтрак не могу обещать. Понял?

— Понял.

— Что сидим тогда? Вперёд!

Глава шестая

Он сидел у неё в кухне, а она стояла у плиты и варила овсянку.

— Овсянка на ночь, — улыбнулся он. — Наконец-то что-то, похожее на реальность, хоть и абсурдную. Такое мне точно не могло присниться. Всё, что было до этого, могло, и даже снилось.

Марина подошла к нему и обняла за шею:

— Ого, какие сны у тебя! Даже завидно.

— Ну а как ты думала? — он массировал кончиками пальцев её локти.

У этого человека явный дар сексуального гипноза. Она и раньше обращала внимание на его длинные, явно чувственные пальцы. Но то, что с ней происходило от любого его прикосновения, даже не интимного, это невероятно.

— Я живой мужчина. Думаешь, легко было видеть тебя каждый день и осознавать, что ты по-прежнему не моя, что я опять ошибся и терплю поражение? — усмехнулся он.

— Так, вернусь, пожалуй, к каше, — Марина с трудом вынырнула из омута его глаз и ощущений, которые он дарил своими прикосновениями. — Пока не поешь, даже не начинай.

— Слушаюсь, как обычно, начальник, — он откинулся на спинку стула. — А я пока всё же объясню то, что осталось между нами недосказанного с этой тяжёлой поездки.

Марина напряглась. Она поняла, о чём пойдёт речь.

— Макс меня позвал в курилку, чтобы сделать нам одно предложение, на его взгляд весьма заманчивое. Видишь ли, они искали пару, и мы им приглянулись.

— Чтоооо? — Марина резко обернулась. Она не поверила своим ушам.

— Вот и я так же сказал, а потом нервно хохотал минут пять. Отказался, конечно. И тогда он решил, что если его супруга попытается меня соблазнить, то я стану сговорчивее. А тут ты. Я не успел просто её скинуть достаточно быстро, прости меня, я был в шоке от предложения, растерялся. Какой бы я ни был, такое повергло в ступор даже меня.

Марина подскочила к нему и начала быстро и коротко целовать:

— Прости меня, прости! Я слышала, как ты смеялся и говорил "нет", шла на твой голос! Я ударила тебя. Прости!

Она гладила его щёку. Помнила, по какой пришлось тогда.

— Это не страшно, — улыбнулся он. — Это мне за то, что медленно соображал. Я был счастлив, что ты меня так ревнуешь. Плохо было то, что ты потом убежала и спряталась, я не мог ни успокоить тебя, ни объяснить.

— Вот это ценности так ценности, — пробормотала Марина.

— Ну, курсы тут не виноваты, и учредители тоже. Извращенцы могут встретиться где угодно. И всё же этот чёртов профессор должен был следить за порядком и отбором, а не пытаться отнять тебя у меня, — он помрачнел, вспомнив.