Не надо меня обижать

Теперь любой из них мерк перед сиянием мастерства Лема, сумевшего сделать нечто немыслимое — разбудить во мне настоящую меня.

Я доверчиво положила голову на согнутую руку Лема, чувствуя, как меня окутывает блаженная нега. После пережитого, мне не хотелось двигаться, говорить, даже дышать хотелось и то с замедлением. Эмоциональный откат от удовольствия обездвижел тело. Хотелось только одного — спать. Я не заметила как задремала.

Слишком сильны были переживания, испытанные от близости со Стефаном.

Я даже предположить не могла, что он столь ненасытный любовник.

* * *

Сколько я проспала сложно сказать. На часы я не смотрела, а сквозь жалюзи на окнах невозможно было определить время суток.

Заворочалась, чувствуя как затекла рука, оказавшаяся подо мной.

— Не спишь? — подал голос Стефан.

— А я думала ты спишь, — ответила, наслаждаясь звуком его голоса.

Щелкунал выключатель, мягкий свет окутал спальню.

Мы оба, не сговариваясь, рассмеялись. Стефан обнял меня, притянув ближе и даже закинул ногу на мою. Ощущение защищенности заставило вспомнить о своем обещании.

— Я должна тебе кое-что рассказать, — произнесла еле слышно. — Кое в чем признаться.

— Сколько у тебя было любовников? — игриво спросил Стефан, накручивая на палец мой локон. — Думаю, что не стоит. Их было много, очень много. И мне об этом прекрасно известно. Не волнуйся, я не ревную тебя к прошлому, — Лем чмокнул меня в щеку. — А вот к будущему., - он не договорил.

— Я знаю, что ты о них знаешь. И не волнуюсь по этому поводу.

Хотя на самом деле мне бы хотелось, чтобы их было значительно меньше. А лучше всего, чтобы и вовсе Стефан оказался моим единственным мужчиной. Но, к сожалению, я ничего не могла изменить в своем прошом.

— Неужели, правда? — нога мужчины обхватила мои. Кажется, Стефану этот жест нравился. Он словно в кокон заключал меня, обвивая своим телом. Ощущения были необычными, но от этого не менее замечательными.

— Ты знал об этом задолго до нашей близости и ни разу не упрекнул. Не то что я, — произнесла чуть тише. — Не будешь это делать и в дальнейшем, — принялась рассуждать об очевидном. Хотя в душе замирала, боясь, что могла оказаться неправа в своих думах по поводу Стефана.

— Тогда о чем ты мне хочешь поведать? — мужская рука двинулась от живота по направлению к груди. Гибкие пальцы нашли сосок, сжали, вызвав волну блаженной дрожи.

— Я не желаю, чтобы между нами были секреты. И поэтому хочу вручить тебе свой. Что ты станешь делать с ним решать только тебе. Я вверяю себя тебе полностью, — тихо вымолвила, готовясь поведать тайну всей свой жизни.

— Может быть, не стоит этого делать? — обеспокоенно заметил Стефан.

— Нет. Я должна. Ты слишком дорог мне, чтобы. Стефан, я — чудовище, — призналась, ощущая, как будто на меня вылили ведро кипятка. Признание в собственной испорченности вряд ли кому-то давалось легко.

— Что ты такое говоришь? — возмутился он, заглядывая в глаза. В их глубине плескалось беспокойство.

— Подожди. Не перебивай, — я выдохнула, зная, что все что произнесу в следующий момент швырне мою жизнь в руки Стефана. И только в его воле решать что делать дальше.

— Хорошо. Я весь внимания, — Лем чуть зашевелился, меняя положение.

Я закусила губу, на миг оттягивая момент откровения.

Час икс настал.

Жить с каменной плитой на сердце тяжело. Хотелось с кем-то этой тяжестью поделиться.

— Я — убийца. Я убила человека, — произнесла практически одними губами.

Признание далось на удивление легко. Хотя, я думала, что слова придется выдирать клещами. Нет. Все оказалось гораздо проще. Или, наоборот, сложнее.

В комнате воцарилась тишина. Лишь шум улицы едва проникал через закрытые ставни. До этого я его не слышала, но в этот момент мои чувства отразились до предела.

— Как такое могло произойти? — наконец спросил он.

Вопрос был произнесен нейтральным тоном. Мужчина не обвинял меня, но и не поощрял. Это дало мне возможность продолжить свой рассказ.

— Наверное, надо рассказать с самого начала.

— Думаю, что это хорошая идея, — поддержал меня Стефан.

— Когда мне было одиннадцать лет, меня впервые изнасиловал отчим.,- начала почти теми же словами, как и в своем интервью для порно-канала.

— Кажется, я где-то это уже слышал, — заметил Лем.

— В блоге порно-канала. Нас просили написать слезливые истории, якобы из собственной жизни. Я написала настоящую, — призналась, вспоминая день, когда познакомилась со Стефаном.

— Постой, ты хочешь сказать, что все это правда? Не утка? — заинтересованно спросил он. Видимо, в мужчине проснулся журналист, жадный до сенсации.

— Нет. Я не солгала ни в чем. Так и было на самом деле. Я подвергалась насилию на протяжении нескольких лет. Мною пользовались, когда он хотел удовлетворить свое плотское желание. А это случалось очень-очень часто. Однажды, я не выдержала и попыталась себя убить. Для этого не требовалось особо много смелости. Надо всего лишь оказаться загнанной в угол, ощутить себя припертой к стенке настолько, что не вздохнуть. Только и всего. И я оказалась в таком положении, что собственная смерть стала бы для меня освобождением. Я была ребенком, которого не слышат, которому не верят. И лишь один человек, такой же ребенок как и я, смогла меня услышать и понять. И помочь.

Я замолчала, в мыслях возвращаясь в далекое прошлое. Шли секунды, а я все молчала. Первым не выдержал Стефан.

— Пожалуй, пойдем поедим? — предложил он, не давая никакой оценки моим словам.

— Нет. Я должна тебе рассказать. Раз решилась. Просто мне тяжело. Я не думала, что мне будет так тяжело. Воспоминания прошлого. они такие живые. Как будто вчера.

— Ирма, подумай, прежде чем продолжать. Хотя, говори. Это не изменит моего отношения к тебе.

— Правда?! — радостно воскликнула, поднимаясь на руке, чтобы заглянуть в зеленые глаза.

— Правда. Самая настоящая, — ровно произнес Стефан. Я верила ему. Не знаю почему, но верила. Хотя, знала. Потому как любила его. Всем сердцем. Всей душой.

— Мой отчим был инструктором бойскаутов, под его началом собирались десятки мальчиков и девочек, которыми он командовал, но почему-то среди всех детей он выбрал именном меня. Может быть потому что я постоянно находилась у него под рукой, а может быть потому, что мне никто бы не поверил, даже если бы я и рассказала о его домогательствах.