Не названа цена

Сперва она рванула было в сад у дома — украсить костюм цветами — но, выбирая, что бы сорвать, пришла к мысли, что цветы дела не исправят, и нужно выбрать что-то более нарядное.

Зарывшись в свой гардероб в поисках «чего-то более нарядного», она откопала весьма цветастую блузку, которую, кажется, не надевала вообще ни разу.

Строгая юбка с этой блузкой стала, определённо, смотреться наряднее, но Илии всё ещё казалось, что что-то не так.

Нерешительно потоптавшись у зеркала, она спустилась вниз, в гостиную, чтобы посоветоваться с матерью.

— Как думаешь, достаточно нарядно? — с надеждой спросила она у неё, покружившись перед ней.

Мать, отвлекшись от книжки, которую читала, оглядела её весьма придирчиво и уточнила:

— Достаточно нарядно для чего?

— Для концерта камерной музыки в муниципалитете! — воскликнула Илия, чьё волнение становилось всё сильнее с каждой минутой.

Взгляд матери ещё раз метнулся к цветастой блузке, которая никак не сочеталась в её сознании с таким концертом.

— Мне кажется, твоё чёрное платье больше подойдёт к такому мероприятию, — мягко отметила мать, которая знала гардероб дочери даже лучше, чем она сама.

— Ах, точно! — радостно подпрыгнула Илия и помчалась переодеваться.

Чёрное платье и впрямь идеально подходило для концерта. Облегающее и длинное, оно смотрелось на Илии очень элегантно. Впечатление, конечно, напрочь портили распущенные розовые волосы — платья такого рода требовали сдержанной убранной наверх причёски, но из-за своего отката Илия не могла их так собрать, они выпадали из пучка через минуту.

Оглядев новый облик дочери, мама признала, что из-за волос образ смотрится слишком небрежным для концерта в муниципалитете.

— Лучше то белое, на бретельках, — уверенно заключила она.

— То белое? — в ужасе воскликнула Илия. — Но он тогда точно решит, что я его соблазнить пытаюсь!

«То белое» платье, в самом деле, обладало некоторыми особенностями ткани и фасона, из-за которых привлекало к себе особое внимание мужчин.

— Он? — с любопытством приподнял брови отец, выглядывая из-за газеты.

Он сидел до этого в гостиной так тихо, что Илия и забыла про его присутствие.

— Мы идём с коллегой… — краснея, признала она, лихорадочно пытаясь одёрнуть рукава платья.

— С коллегой? — заинтересовалась мама. — Это тот заботливый брюнет, да?

Вспомнив про Рийара, Илия совсем смешалась. Чуть не порвав многострадальный рукав от волнения, она пролепетала:

— Нет, мой… мой наставник.

Отец буркнул что-то одобрительное и спрятался обратно за газету.

Мать прищурилась. Леона она помнила, поскольку он несколько раз воспользовался приглашением господина Мелира посещать их светские вечера.

— Так, ну-ка пойдём! — подхватила она дочь под руку и предприимчиво потащила её к гардеробу.

Там, впрочем, она почти тут же столкнулась с сопротивлением Илии.

— Но оно… оно розовое! — почти в отчаянии возразила та, когда мать вытащила из угла гардероба платье, которая Илия точно никогда в своей жизни надевать не собиралась.

Светло-розовое, нежное и нарядное, с лёгкими газовыми рукавами и декором жемчугом — оно было в высшей степени девчоночьим!

— Оно идеально для свидания! — не пожелала сдаваться мать.

— У нас не свидание! — чуть не заплакала от обиды Илия. — Мы идём как коллеги! Я не могу представлять наше управление в этом… — она дёрнула газовую дымку верхней юбки. — В этом легкомысленном кошмаре!

Дождавшись, когда дочь закончит со своим протестом, мать невинно отметила:

— Надо же, а мне почему-то помнится, что начальница вашего управления всегда именно в таком и ходит!

В самом деле, все наряды госпожи Юлании обычно отличались большой женственностью, и Илия вообще не могла припомнить, чтобы хоть раз видела на ней строгий костюм.

— Так что ты как раз покажешь свою верность общему духу вашего управления! — нашла нужный аргумент мама.

Тут Илия ничего не могла возразить. Ей действительно очень хотелось быть похожей на госпожу Юланию, поэтому, в конце концов, она согласилась переодеться.

Без всяких неожиданностей, платье шло к её волосам изумительно.

Воодушевлённая мама, довольная тем, что дочка в кои-то веки оделась прилично, продолжила порхать вокруг неё, в попытках сделать макияж и добавить украшений.

Илия отмахивалась, открещивалась и так часто говорила, что «это не свидание!», что мама окончательно убедилась в том, что именно свиданием это и было.

В итоге в подготовке Илии к вечеру оказалась задействована вся семья: брат выбрал цветы для декора её непослушной причёски, а отец выступил экспертом по подбору подходящих к образу украшений.

Постоянно краснеющая и лепечущая что-то смущённое Илия совершенно укрепила их в мнении, что она совершенно влюблена в собственного наставника — и, как это делалось очевидно из его приглашения, вполне взаимно.

Глава четвёртая

Усилия почтенного семейства по украшению Илии были вознаграждены: заехавший за ней Леон, не ожидавший такого преображения, ненадолго лишился дара речи (к большому удовольствию наблюдавших за встречей исподтишка родственников и к огромному смущению самой Илии).

Леон, к тому же, подтвердил версию о свидании тем, что явился с цветами — ему подумалось, что неприлично было бы заезжать за девушкой и не подарить ей цветы. Букет, конечно, оставили дома, чтобы не мешал наслаждаться музыкой.

Оставшись вдвоём в экипаже, они некоторое время молчали. Илия пыталась принять положение, подходящее к её изящному лёгкому платью, и из-за этого постоянно ёрзала. Леон же пытался заставить себя не разглядывать её в упор, что у него получалось не очень хорошо.

Наконец, он заговорил первым:

— Вы не любите романтичный стиль в одежде, потому что за ним люди не видят вас, да?

Она так удивилась, что даже перестала смущаться; на лице её ощутимо застыл вопрос: «Как вы догадались?»

Она, в самом деле, ненавидела платья такого рода не потому, что не хотела быть красивой — ей очень нравилось видеть себя в зеркале красивой — а потому, что за её красотой люди тогда переставали видеть в ней человека.

— Я всё-таки следователь, — с показной гордостью поправляя галстук, ответил Леон на её невысказанный вопрос, и с большим пафосом в голосе уточнил: — Старший!