Не обижайте женщин. Часть 1

В назначенный день Джей оказался заперт дома, без пива и без крохи еды. Разумеется, он был крайне возмущен этим – но ведь он не знает, что ему предстоит операция, а перед операцией есть нельзя.

– Лилиена! – Встретил он ее возмущенным воплем. – Это переходит уже все границы! Ты оставила меня без еды! Это же настоящая пытка, как ты могла …

Тонкая игла быстро вонзилась в его плечо. Придавив Джея к стене всем своим весом и придержав ему руку, Лилиена осторожно ввела ему лекарство. Он ошалело посмотрел на каплю крови, выступившую чуть пониже рукава футболки, затем перевел взгляд на свою жену.

– Как это? – Изумленно спросил он. – Зачем? Ты меня так наказываешь, да? Детка, ну прости …

У него закружилась голова и подогнулись колени. Он продолжал бормотать что-то бессвязное, Лилиена ловко подхватила его и аккуратно повела вглубь квартиры. Она заранее приготовила спальню и заперла ее под предлогом ремонта. Дойдя до двери, она прижала соскальзывающего Джея и попыталась достать ключ из кармана. Но Джей был слишком тяжел – Лилиена огляделась, и приняла решение опустить его на свой любимый пуф. Вот пуф и пригодился наконец, подумала она, бережно сажая мужа спиной к стене. Отперев дверь, она принялась снимать с Джея грязные замусоленные шмотки, отбрасывая их как можно дальше от комнаты. Тщательно обтерев его влажным полотенцем несколько раз, она надела ему на голову шапочку, а на ноги бахилы. Затем похлопала Джея по щекам и помогла ему встать на ноги.

– Шшшто пппросходит? – Бормотал он, еле-еле переставляя ноги, скользя в бахилах. – Зачем ты меня раздела? У нас будет секс? Поиграем в больничку, да?

– Поиграем, поиграем, – успокоила его Лилиена, осторожно укладывая его на разложенный праздничный стол, в четыре раза застеленный стерильными пеленками. Вот теперь ей предстоит потрудиться как следует, к тому же без помощников. Это трудно, но она трудностей не боится. Сложнее всего было правильно подобрать и рассчитать средства для общей анестезии, но она опытная медсестра и умная девочка, все должно получиться.

Наложив последний шов, Лилиена сделала шаг назад и полюбовалась результатом своих трудов. Все в порядке. Теперь это будет самый чистоплотный человек на свете. А ей пора отдохнуть. На работе ее не ждут – вот уже три дня, как она вышла в отпуск. Так что у них теперь будет достаточно времени, чтобы провести его вместе … и научиться жить по-новому. Больше они не будут ссориться. В их доме всегда будет чисто.

Лилиена сбросила с себя операционную одежду, тщательно упаковала ее в мусорный пакет вместе с другими отходами и отправилась в душ.

Джей приходил в себя тяжело, голова раскалывалась, во рту была будто выжженая пустыня. Его мутило и тошнило, комната вокруг раздражающе выплясывала вправо-влево.

– Пииить, – проскрипел он пересохшим горлом. Где он находится? Вроде по обстановке – в больнице. Но ему слишком знакомы эти стены. Что случилось? Он попал в аварию? Уронил на себя шкаф? Избили в подъезде? В голове зазвенело, и комната начала все быстрее вращаться вокруг своей оси. Во рту раздражающе обжигала сухость.

– Лили … пить … дай …

Легкий ветерок от какого-то движения. Джей повернул голову и увидел жену, ее волосы были влажными после мытья.

– Пить … Лили … пить …

Она наклонилась и погладила его по лицу.

– Извини, малыш, но тебе пока нельзя пить. Нужно потерпеть. Потерпишь? Ради меня?

Она нежно улыбалась и гладила его по лбу, щекам, провела пальцем по губам и крепко поцеловала мужа. Джей попытался улыбнуться ей в ответ, но лицо плохо слушалось его. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к жене и увидел толстую повязку, которой оканчивалось теперь его предплечье. Под повязкой страшно ныла, колола, жгла и пульсировала боль. Он медленно поднял вторую руку и увидел еще одну повязку. Взглянул на жену. Лилиена ласково улыбалась ему.

– Все хорошо, малыш. Главное теперь, чтобы у тебя не началось заражение, но я знаю как позаботиться об этом.

Внутри Джея вдруг вспыхнуло раздражение – почему она не говорит, что с ним случилось? Для чего это повязки? Он попытался пошевелить пальцами внутри этих коконов и вдруг все понял. У него больше нет пальцев. И не только пальцев – он чувствовал боль, но как ни старался, не мог пошевелить кистями. Джей судорожно всхлипнул, ужас прокатился по телу, сведя его судорогой. Он забился на койке – Лилиена прижала его, навалившись сверху и уговаривая не шевелиться. Из вены на локтевом сгибе выскочила игла, брызнула кровь. Но Джей этого не замечал, он сделал один глубокий вдох и что было силы закричал, оглушая себя и Лилиену:

– Руки! Мои руки! Где мои руки? Руки!!!

Хольга

Хольга боязливо открыла глаза и осторожно огляделась: не лежит ли где-нибудь неподалеку тело пьяного мужа? Было слышно как одиноко цокали на кухне старые ходики. Это был единственный звук в квартире – ни свирепого сопения, ни нервного всхрапывания, прерываемых пьяным бормотанием, которые обычно издавал ее муж во сне. Она стала медленно и осторожно подниматься с постели, морщась от боли, на руках – от запястья до локтей – вспухли багрово-фиолетовые синяки. Ей некуда было идти. Некому было ей помочь. Она сирота. Когда она познакомилась с Гарри, он был чисто выбрит, подтянут и носил щегольский пиджак, от которого приятно пахло крепким мужским одеколоном. Где-то он сейчас? Будет хорошо, если он валяется пьяным где-нибудь на проезжей части – тогда все проблемы, связанные с ним, исчезнут сами собой.

Она придержала рукой свой круглый тугой животик, вставая на ноги. Потом нежно погладила его сквозь тонкую ветхую ночнушку и вздохнула. Ей не хотелось, чтобы ее ребенок жил в квартире, куда постоянно возвращается агрессивный алкоголик. Но выхода не было. Ей не дали квартиру при выпуске из детдома, потому что она была прописана в хибарке матери. Которая сгорела за полгода до ее выпуска. Но документы уверенно доказывали, что она владеет своим домиком на небольшом участке земли. Что ж, видела она этот участок: весь в неровных холмах и рытвинах, будто покрытый болезненными опухолями, поверх которых плотно рос бурьян. Посреди всего этого торчал обгорелый скелет крохотного дома, кое-где виднелись гнилые доски с огромными ржавыми гвоздями – бывший забор. Весь участок был обильно завален мусором, который туда не один год закидывали ее пьянчуга-мать и все местное население. Поэтому Гарри стал для нее настоящим спасением, она легко согласилась, и они быстро сыграли свадьбу. А через полгода случилось страшное – он сорвался и впал в запой. Тут-то Хольге и пришлось узнать, что ее муж много лет живет в состоянии запоев, чередующихся с более-менее человеческим состоянием. Запои становились все длительнее, а человеческого в нем оставалось все меньше. Ей некуда было идти, и она должна была терпеть все это.

Бабульки-соседки жалели ее, тихую молодую девчушку с огромными серыми глазами, из которых никогда не уходили испуг и затравленность. Они утешали ее тем, что алкоголики обычно долго не живут, потерпи, мол, и квартира станет твоей. К несчастью, несмотря на беспробудное пьянство, Гарри обладал на редкость могучим здоровьем. А еще – крупными тяжелыми кулаками, которые он нередко направлял на жену. Ей приходилось это терпеть.

Ей удалось принять душ и даже отыскать на кухне кое-какие припасы, позволяющие худо-бедно позавтракать и приготовить скудный обед. После этого Хольга, по привычке, принялась наводить в квартире порядок, хоть и знала – как только вернется Гарри, все ее усилия пойдут прахом. Она все-таки надеялась на то, что он будет пьянствовать еще пару дней по подвалам и загаженным квартирам собутыльников, не вспоминая о собственном доме. В такие дни она была почти счастлива.

Однако в девять часов вечера многократно сломанная и кое-как отремонтированная дверь заскрежетала, затем открылась. На пороге стоял Гарри. Покачиваясь, он цеплялся за косяк, медленно обводя квартиру мутным взглядом налитых кровью глаз.

Конец ознакомительного фрагмента.