Не остановишь силой дождь

– Не ной! Что скажу, что скажу, – передразнил он парня. – А то не знаешь? Мы все, как один, за короля Анджея. Очень горюем о гибели нашей однокурсницы Лурии Виленас, умницы и красавицы. Познакомиться и подружиться с ней не успели, но она сразу запомнилась. Кстати, чистая правда. Яркая девушка…была.

– Ловко у тебя получается, – вздохнул Яцек. – У меня так не выйдет.

– Хочешь, я за тебя всё скажу? – с готовностью предложил юный Радзивинг и не дожидаясь ответа старосты обратился к куратору. – Дора Винсли, позвольте я за Яцека всё скажу, а он побудет фоном.

– Хорошо, Радзивинг. Говорить ты и правда умеешь.

Так мы и шли: серьёзная и хмурая Магнолия Винсли, бледные и дрожащие мы трое и довольный Кароль Радзивинг.

Глава 14. Медные трубы

Пока мы шли по коридору Академии, я немного переживала, что утром не стала краситься и делать причёску, когда выходила с Марикой завтракать. И к мантии не привыкла. Даже не знала, как я выгляжу в этой бесформенной тёмно-синей хламиде. Подозревала, что не очень. А ведь сейчас меня, может быть, даже запечатлеют на магокамеру. Но всё это вылетело из головы, как только я вошла в аудиторию, которую выделили для нас. От страха показалось, что там полно народу и все смотрят на меня. Мы с Марикой крепко вцепились друг в друга. Яцек, который шёл впереди рядом с Каролем, тоже явно захотел сбежать, повернулся к нам, но Радзивинг крепко ухватил его за локоть и потянул вперёд вслед за дорой Магнолией.

В воздухе плавало три хрустальных шара, а значит, нас даже покажут в новостях. Такие сюжеты выходили позже по сравнению с газетами, их показывали на больших экранах в театрах, поэтому для «движущихся историй» отбирали только что-то важное, чем люди заинтересуются даже после того, как прочтут о событии.

С журналистами уже общался ректор Академии. До сих пор я видела его только на снимках в газетах и в таких вот «движущихся историях», где рассказывали о достижениях студентов Королевской Академии или решениях Большого Совета магов. Даже в смелых мечтах о поездке в Баорию я не думала, что один из сильнейших магов Лакхора узнает обо мне. Я не могла поверить, что это происходит со мной. Чувствовала себя какой-то самозванкой.

– А вот и наша героиня, – произнёс ректор и повернулся к нам. – А также её куратор достопочтенная дора Магнолия Винсли. Она представит своих подопечных.

Он с некоторым удивлением смотрел на пришедшую компанию, перебегая взглядом с меня на Марику и обратно. Похоже, не мог решить, кто из нас «героиня».

Магнолия Винсли твёрдой рукой взяла усилитель голоса, напоминающий серебряный тюльпан, и громко произнесла:

– Дарита Кассандра Кридис – студентка Харранского института артефакторики и приехала в Академию на практику, как и её подруги, как Марика Хивенас, её одногруппница, – говоря, куратор показывала на нас и мы кивали, как механические болванчики. – Это стало возможным благодаря программе…

– Я уже рассказал об этом, – перебил её ректор.

– Вчера дариту Кассандру выписали из лазарета, но она ещё слаба, так что попросим вас не мучить её долго вопросами.

Она протянула мне «тюльпан», но от волнения я не могла пошевелиться. Меня выручил Кароль, с сияющей улыбкой принявший из рук куратора усилитель голоса и начавший произносить весь тот текст, что мы слышали в коридоре.

– А вы кто? – выкрикнули из зала.

– Я одногруппник Кассандры, Кароль Радзивинг.

В отличие от меня журналисты сразу сообразили, кто такой Кароль, и оживились. Хрустальные шары подплыли к нему поближе.

– Вы тоже были там, на площади? Как вы относитесь к аресту вашего дяди? – наперебой зазвучали вопросы. – Вы действительно поддерживаете короля Анджея?

– Да, я поддерживаю короля Анджея, – твёрдо произнёс Кароль. – Он ближе нам, молодым. Он выпускник нашей Академии и лучше знает, как изменяется мир, чем принц Михась. Арестом дяди я огорчён, но дядя совершил ошибку и должен за неё ответить. Нет, в этот день на площадь я не ходил. Политикой не интересуюсь, а нам предстояло представить через два дня свою работу доре Магнолии, так что я напряжённо готовился.

– Так вы что – артефактор? Как и Кассандра Кридис?

Почему-то это напоминание об артефакторике напрягло Кароля больше, чем вопрос об арестованном дяде.

– Да, я будущий артефактор, поэтому и познакомился с Кассандрой.

Похоже, Радзивинг пытался перевести внимание на меня, но у журналистов оставались ещё вопросы к нему.

– Никогда не слышал, чтобы среди Радзивингов были артефакторы, – выкрикнул один из журналистов. – Они всегда славились как боевые маги или стихийники.

– Да, это так, – Кароль любезно улыбнулся и бросил взгляд на меня. – Я буду первым среди Радзивингов, выбравший артефакторику. Не хочу, чтобы меня сравнивали с моими славными предками. Предпочитаю идти по собственной дороге.Но вы собрались здесь услышать Кассандру.

И он с изящным поклоном вручил мне серебряный «тюльпан». За то время, что Кароль отвечал журналистам, я немного пришла в себя и теперь смогла заговорить.

Вначале шли простые вопросы про меня – кто я и откуда. Рассказывать про семью – отца и маму, было легко и приятно. Они словно встали рядом, поддерживая и ободряя. Очень быстро от моего короткого прошлого расспросы перешли к настоящему.

– Вы пошли к Шанталю, чтобы защитить принца Анджея?

– Нет. Я не интересуюсь политикой. Просто пошла с подругой. Это Лурия шла ради принца. Она его поклонница… была. Собирала его портреты, читала всё о нём.

Это заинтересовало журналистов, и они охотно переключились на вопросы о Лурии. Я рассказывала, какая она была талантливая, яркая, необыкновенная. Мне хотелось, чтобы мою подругу запомнили такой.

– А этот парень, что погиб вместе с Лурией, был влюблён в неё или вышел за право принца Анджея на престол?

– Ни то ни другое! Олаф, как курсант Военной Академии тоже не лез в политику. Он просто очень ответственный и считал, что должен защищать нас. Говорил, что в толпе всегда опасно, вот и пошёл с нами. А Лурию не любил. Он жених Хельги и любил её.

Но об этом слушать не захотели. Стали расспрашивать, что я видела на площади, как всё случилось. Тут ничего особенного я рассказать не могла. Все детали того дня уже давно разобрали до косточек многочисленные очевидцы.

Постепенно лица и голоса журналистов стали сливаться в один жужжащий рой. Я почувствовала бессмысленность происходящего. Никого здесь не интересовала правда, настоящие Олаф и Лурия. Они придумали красивую сказку, маскирующую ту некрасивую правду, что я увидела там, у королевского дворца, и мои слова ничего не изменят. Олаф, Лурия и остальные стали жертвенными агнцами, укрепившими власть короля.

Похоже, я побледнела, и дора Магнолия решительно произнесла:

– Всё, господа журналисты! Дарита Кассандра ещё слаба. Вы её утомили.

В ответ раздались вежливые возгласы благодарности. Я чувствовала, что должна тоже сказать в ответ, но силы кончились, ничего в голову не приходило. Выручил снова Кароль. Он взял из моих ослабевших рук серебряный «тюльпан» и с улыбкой что-то произнёс. Я не вслушивалась.

Мы вышли из зала. Хорошо, что со мной была Марика. Если бы не она, то я забыла бы про пакет со своей юбкой и жилетом, а главное, записями.