Не отпускай

Жалела свою девочку, понимала ее, но кроме слов утешения, ничем помочь не могла. Да и слова мои она слышать не хотела - прерывала, говорила, что справится. Я и чувствовала, что Лиза не такая, как я - есть в ней этот стержень внутренний. Такие как она от неразделенной любви в петлю не сунутся и с крыши не прыгнут - сцепила зубы и дальше живет. Перетерпит, помучается, и не разлюбит никогда. В этом-то и главная беда - если уж решила она, своего добьется, если уж полюбила кого, навсегда...

Такой я видела свою дочь. Такой она мне представлялась.

... А на работе Ванечка неожиданно активизировался - прохода не давал. Периодический у него подобное наблюдалось. Не знаю уж от чего его всплески любви ко мне зависели - от фазы луны, от мужских гормонов, которые у нашего музейного хранителя не все время, а в определенные моменты в кровь впрыскивались, да только с периодичностью пару раз в год, Ванечка вдруг решал, что любит меня и начинал наступление, как заправский генерал. И надо же было так совпасть, что в момент, когда мне меньше всего эти его чувства нужны были, он вновь воспылал любовью.

Вообще-то, был он на пять лет меня моложе. И считался воспитанным милым молодым человеком. Внешне, на мой взгляд (а еще и на взгляд нашей Леночки) был симпатичным, и даже очки его не портили, а прибавляли шарму. Одевался он, конечно, немного старомодно. Но что взять с мужчины, который воспитывался сразу двумя поколениями интеллигентных женщин с прекрасным классическим образованием?

Наша дружная музейная компания, состоящая из меня, Леночки, экспозиционера Бориса и второго хранителя Валентины, бывала в гостях у Ванечки частенько. Прекрасная квартира с высокими потолками в доме, который считался у нас в городе памятником архитектуры, была наполнена антиквариатом, к которому можно было отнести и двух женщин в винтажных платьях с неизменными старинными брошами на груди. Это не квартира была, а филиал нашего музея, где экспонаты можно было часами рассматривать!

Нас всегда угощали пирогом с вишневым вареньем, который просто таял во рту и вишневой же настойкой. Нам рассказывали интересные истории из жизни мамы и бабушки Ванечки. Послушать было что. Мама была женой видного партийного деятеля последних лет существования Советского Союза - поездила с ним по разным городам, всякого насмотрелась. Он умер рано, когда Ванечке исполнилось пять лет всего. Единственный сын был очень поздним ребенком в этой семье. А бабушка происходила из дворянской семьи, чудом уцелевшей в годы репрессий.

Привести в свой особый мир обычную женщину Ваня не мог. Маме и бабушке нужно было соответствовать. Он решил, что соответствовать могу только я и никто больше. Много лет Ванечка пытался доказать мне, что меня примут, что я смогу быть счастлива в его музее №2. Да только я с трудом могла себя представить третьей в ряду главных женщин из его семьи. Я честно говорила, что давно бы нужно подыскать другую кандидатуру для этого, но Ванечка был неумолим.

В последний раз полгода назад, вновь воспылав любовью, он даже попытался меня поцеловать в хранилище, куда я пришла за самоваром. Я собиралась проводить занятие для детей, на котором рассказывала о русских обычаях, о традиционной кухне. Ну, и конечно, такая информация усваивается детьми гораздо лучше, если кроме рассказа подкрепляется участием в процессе чаепития, например. Такое интерактивное занятие всегда шло на ура!

Ванечка выдал мне большой тульский самовар и заставил расписаться в акте выдачи. Я схватила пузатого красавца за обе ручки и уже направилась к двери, как почувствовала сзади на талии горячие руки нашего хранителя. Было смешно. Как он собирался меня целовать, если между нашими телами находился ведерный самовар? Но, видимо, какие-то мысли на этот счет у Ванечки имелись. Он попытался меня развернуть. Уперся в самоварный кран и отскочил. Попытался зайти сбоку, но изогнувшись, и практически улегшись на музейный экспонат в моих руках, сумел только легонько мазнуть своими губами по моим. Я старалась держаться! Но эти неловкие попытки, эти телодвижения в тесном хранилище между стеллажами невольно вызвали приступ неудержимого смеха. Вывернувшись из Ваничкиных рук, я с моим спасителем на руках, рванула прочь из хранилища, хохоча, как ненормальная.

Мне, конечно, было жаль моего несостоявшегося любовника, но ничего с собой сделать не могла. Ванечка две недели избегал меня, как мог. Даже чай пить ходил к Борису, а в наш кабинет заглядывал только в случае крайней необходимости.

И вот именно сегодня он решил меня простить!

Я уже собиралась идти домой, когда на крылечке меня догнал он.

– Марина, там дождь идет. У тебя есть зонт?

Зонта у меня не было. Я привыкла к своей безалаберности - обычно этот важный предмет с собой я брала тогда, когда осадков не предвиделось. А в дождливую погоду он либо был забыт мною дома, либо странным образом терялся где-нибудь в общественном транспорте. Вот и сегодня зонта, как назло, не было.

Ванечка раскрыл свой огромный черный над моей головой, явно собираясь провожать до дома. Три троллейбусных остановки вечером я обычно проходила пешком. Сегодня, правда, предпочла бы доехать, но у Ванечки были другие планы.

– Марина, давай пройдемся? Я бы хотел с тобой поговорить!
– спорить бесполезно - все равно ведь увяжется следом.

– Хорошо. Пошли, - все его разговоры я знала наперед.

Он некоторое время молчал. А потом завел:

– Ты знаешь, Марина, как я к тебе отношусь? Ты - прекрасная женщина, умная, красивая, интеллигентная. Ты – не замужем.

– Да-да, Ванечка, я в курсе своих обстоятельств. Ближе к теме, - почему-то сегодня он меня раздражал. Может виной всему жуткий голод, который я в последние дни испытывала к концу рабочего дня?

– Ты знаешь, что я тоже свободен. Жилплощадь имеется - своя отдельная комната...

Не выдержала, прервала его речь.

– Ты свободен, я - свободна. Что предлагаешь?

– Замуж. Выходи за меня.

Ого, а Ванечка-то, созрел для серьезный отношений! Замуж? Ну что ж, придется озвучить мое положение!

– Ваня, я беременна. Скоро будет два месяца.

Он остановился, как вкопанный. Удивленные глаза, кажется, стали больше линз.

– Как беременна? Не может быть.

– Может, Ванечка, может. Только пока никому не говори!

Он несколько раз ошарашенно кивнул головой.

– Значит, у тебя есть мужчина?
– ну, логично же, блин.

– Ну, можно и так сказать...

– Он женится на тебе?

Чуть позже я поняла, что не нужно было делиться с ним своими сомнениями на этот счет. Сама не знаю, что на меня нашло. Мы, как раз, остановились возле моего дома. я под зонтом повернулась к Ивану и сказала:

– Не знаю. Все сложно очень. Я его не видела уже давно. Скорее всего, не женится. Но ребенка я все равно оставлю.

Что там надумал себе Ванечка, я не знаю, только свободной от зонта рукой он внезапно обвил мою талию и неожиданно крепко притянул к себе. Его губы потянулись к моим. От неожиданности я замерла, не решаясь его оттолкнуть. Он, видимо, расценил мое спокойствие, как поощрение и углубил поцелуй. Я стала выворачиваться из его цепкой руки и вдруг услышала:

– Маринка, тебя и на месяц одну оставить нельзя! Это что еще за... крендель, на моей территории?