Не отвергай босса, опасно!

Много лет назад судьба вновь столкнула меня с головастиком, которого я когда-то спас. Он вырос и превратился в прекрасную русалку с глазами цвета лазури, манящими и опасными. Когда я увидел её, идущей по берегу моря, не узнал сразу, но стоило заглянуть в глаза, когда второй раз вытаскивал из водной стихии, я вспомнил! Таких глаз я никогда не видел, даже когда она была ребёнком, я уже понял, что из этой девочки вырастет невероятная красавица, от которой будут терять разум мужчины. Я даже представить не мог, что этой жертвой стану я, и, спасая её очередной раз, погиб сам. Судьба.

Проклинаю тот день, когда согласился на авантюру Глеба. Не приехал бы туда, не вкусил сладость её губ, не ловил с жадностью её стоны, не познал бы, что такое рай, а через день – ад. Увидев, как она обнимает другого мужчину и смотрит на него глазами, полными обожания, шепчет «люблю»… Такого подлого лицемерия я в жизни не видел – ночью со всей страстью отдавалась мне и говорила «люблю», а теперь то же самое другому! С того дня я не переношу это слово, оно для меня стало олицетворением лжи и коварства. Неважно, кого она обманула: его или меня, сам факт омерзителен. Выкинул букет роз, которые принёс ей в больницу, и пообещал себе забыть подлую лгунью, возненавидел её за рай и ад. С того момента и началась моя агония под названием «русалка».

Уехал в Москву, пытался всё забыть, но не мог – её образ словно въелся в мозг, а сны о ней не давали покоя, и это было самой настоящей пыткой. Я одержим ей! Если бы мне кто-то сказал, что такое бывает, не поверил бы.

И через шесть месяцев увидел её вновь! Она шла по улице и была беременна! При виде её грудь сдавило, дышать стало нечем, благо был не за рулём, а то аварии не миновать, моё сердце пронзила такая… острая боль, что в глазах потемнело. Посмотрев на меня, водитель даже испугался. Немудрено, ведь я был белый как мел. С трудом пришёл в себя, запрещал себе думать о ней, ушёл с головой в работу.

Через два года я увидел её вновь, узнал, что она работает у Артура. Хотел плюнуть на гордость. Я был в отчаянии, но друг не дал, напомнил про карточный долг, а он превыше всего. Да я бы и на него плюнул, если бы случайно не уловил разговор сотрудниц Артура. Они говорили, что Юля – любовница моего друга и муж её выгнал из-за того, что та понесла от этой связи. Это был очередной удар. Получается, что она одновременно со мной переспала и с моим другом, и у неё ребёнок от него. Я решил не поднимать этой темы, хотя первое время не понимал, как Аверин может не принимать участия в воспитании своего ребёнка. Ведь дети – дар свыше! Но потом всё же решил, что он это делает, только старается не афишировать. Друг не может быть шакалом, я его знаю.

После этого я старался к нему на работу больше не приходить, только по острой необходимости – не желал бередить рану, которая не заживала и продолжала кровоточить. Его звонок и предложение меня удивили, оказалось, он вообще с ней никогда не имел интимной связи.

Вот я идиот, столько времени зря потерял! Давно бы её за шкирку и домой, а там разобрались бы. Потрепыхалась бы немного и успокоилась. Она секс любит – так я ей его дам столько, что на других у неё сил не останется. Теперь она от меня никуда не денется, не отпущу, хватит, настрадался!

В этот же день приставил к ней своего человека, позвонил Кириллу и Глебу. Первый потерял дар речи, когда услышал суть моей просьбы, затем долго ругался, говорил, что я и Аверин умом повредились. Второй же только сетовал на то, что находим себе проблемных женщин и ему работы прибавляем, но других комментариев не было. Уверен, он ждёт личной встречи, чтобы в глаза свои мысли по этому поводу высказать. Правда, поржал немного и пошёл собирать информацию. Мне нужно было хоть что-то знать до встречи с моей добычей. Я специально не интересовался ей раньше – боялся сорваться.

Утром мне было уже известно, что Юля действительно в разводе уже как четыре года и два месяца, у неё дочь, зовут Алиса, девочке четыре с половиной года. Когда услышал возраст, меня посетила мысль, что девочка может быть моей, ведь примерно в это время мы были близки, и муж её утверждает, что это не его ребёнок. Его или нет – без разницы, теперь девочка моя, я от дара небес отказываться не буду, тем более девочка от моей русалки, она – частичка неё.

Кирилл принёс документы, которые я просил, ругался долго, сетовал «зачем тебе чужой ребёнок?». Пришлось напомнить, что отец тот, кто воспитывает, а не тот, кто зачал, и, если воспитывать её буду я, значит, она моя. Тот спорить не стал, мол, твоё дело, молча покрутил у виска и ушёл.

Позвонил мой человек, доложил, что видел, как она разговаривала с каким-то мужчиной возле детского сада. Неужели бывший вспомнил про дочь? Или Юлю собрался вернуть? Если да, то поздно – я своего не отдам, ноги переломаю, если понадобится, и память отшибу. Я её трижды из лап смерти вытащил не для того, чтобы бесхребетнику отдать. Он от них отказался, а я заберу. Тем более для меня мужчина, бросивший своего ребёнка и беременную жену, – не мужчина вовсе. Он мог развестись, но обеспечивать обязан и в воспитании ребёнка должен принимать участие.

Шакал.

Через час-два документа были готовы: один для того, чтобы проверить её, и, если она согласится, то задача Артура – подменить документ. Я хочу убедиться, готова ли она будет лечь под меня. Если да, то и методы её воспитания будут соответствующие. Если нет, то скажу, что это просто проверка, так как сотрудницы с такими моральными устоями мне не нужны. И уже потом, как только она станет у меня работать, я начну её обрабатывать. Никуда не денется, рано или поздно сдастся под моим напором.

Согласилась.

Было неприятно осознавать, что она ещё и продажная тварь. Помню сочувствующий взгляд друга. Он всё сделал, как я и просил, потом оставил нас наедине, теперь ход за мной. Пора её просветить, какая её ждёт участь.

Разозлилась, огрызаться начала. Ты посмотри на неё! А где та краснеющая девушка, что опускала взгляд и дрожащим голосом говорила «спасибо» за спасение? Тогда даже в глаза не смела смотреть, а с моей татуировки не отводила взгляда. Говорила, не знает, чем отблагодарить, пошутил: «Отдай мне, красавица, своё сердце».

Смутилась. Ответила, что я в её сердце останусь навсегда как человек, который спас, но отдать она его не может. Развернулась и убежала. Отдала этим же вечером, только не сердце, а тело, и отдавала охотно, даже сознание потеряла, когда кончила. Куда скромность растеряла?

Ну да ладно, то, что было, – прошлое, его не изменить. Сейчас передо мной стоит разъярённая стерва, плюющаяся ядом. Интересно, это часть её игры или она на самом деле в ярости?

А она изменилась очень. Взгляд ожесточённый.