Не плачь, девчонка

— Мам, а с этим что делать? — спросил Северус, когда мы уставшие уселись на его кровать, любуясь делом своих рук. Временный стеллаж с куцей тряпкой вместо дверцы смотрелся теперь особенно неказисто на фоне настоящего собрата.

— Уменьшим и выбросим, — предложила я. Оставлять такую страшилку в комнате не хотелось.

— А если у меня будет маленькая сестрёнка, как у Стива, можно будет сделать из этого кроватку, — задумчиво произнёс ребёнок. — Только уменьшить немножко.

Я откашлялась. Это было что-то новенькое.

— Ты хочешь сестрёнку, Сев? — спросила осторожно.

Он насупился, теребя своё ухо и глядя в пол. Думала даже, что промолчит.

— Можно и брата, — наконец выдал Северус, и добавил: — крошечного. Ты его увеличишь, и я смогу с ним играть.

Я не нашлась, что ответить по существу, поэтому отделалась нотацией:

— Нет, Северус. Людей увеличивать нельзя. Ребёнок должен сам вырасти.

— Почему? — нахмурился он.

Я растерялась от такого вопроса, но не ответить нельзя. Вот получит палочку и сам кого-нибудь увеличить попробует, если не поймёт, почему нельзя. Дети они такие, затаят мысль, дождутся удобного момента и выдадут такое, что останется только за голову хвататься и думать — и где упустил.

— Потому что это живое существо, человек. Вот ты же не хочешь, чтобы я тебя увеличила?

— А ты можешь? — опять загорелись у него глазки.

Ох, не то я что-то говорю! И отца не призвать для объяснений. Он же не волшебник.

— Нет, не могу.

— Ну мам, почему?

— Вот завтра поедем к тёте Поппи, и она тебе расскажет, — решила я уйти от ответа.

— Ура! — выдал мой сын, вскакивая с кровати. Но тут же притормозил. — А Данко опять нас перенесёт?

— Нет, — улыбнулась я. — Мы и без Данко справимся. Нам ведь не нужен эльф, правда?

— Почему? — насупился малыш.

Похоже, у ребёнка начался период «почемучки». Радостью моё открытие назвать было сложно. Вроде бы это будет длиться всего года два. Только ведь радовалась, что Сев такой покладистый ребёнок! Да уж, весело!

— Пойдём готовить обед, милый, — вздохнула я. — Сегодня у нас будет куриный бульон с лапшой. Ты же это любишь?

***

Уложив сына поспать после обеда, я спустилась в лабораторию, чтобы отнести туда гоблинский посох. Почему он меняет цвет и как это выглядит, так и не разобралась, хотя вертела его и так и эдак, прислоняла к котлу пустому, и к наполненному основой одного хитрого зелья — в Мунго опять сделали срочный заказ — жезл никак не реагировал на мои манипуляции. Постучала им по полу, стенам, покрутила в руках на манер мельницы — всё без толку. Только навершие трогать не решалась — ещё вызову отряд гоблинов, а оно мне как-то совсем ни к чему. Так что поставила красивый артефакт в угол и решила забыть о нём до лучших времён.

Зелье для магической больницы не требовало моего вмешательства ещё два дня, а новых заказов не было, так что я продолжила заниматься пополнением собственной аптечки. Там уже выстроился целый ряд необходимых и не очень зелий, способных храниться довольно продолжительное время. Мне бы ещё освоить заклинание стазиса, которым можно «заморозить» зелья, как готовые, так и почти на любом этапе варки. Но без палочки осуществить такое не решалась, а теперь, наконец, можно было начать учёбу по остальным магическим дисциплинам, чтобы освоить не только «стазис», но и другие полезные вещи.

Поставив вариться заживляющее зелье, я вооружилась томиком чар для первого курса Хогвартса и волшебной палочкой.

Через полчаса, оставив зелье остужаться — доварить можно было ночью, там всего-то работы на полчаса — прихватила учебник и отправилась наверх. Мало ли Сев проснётся, и меня не найдёт.

Ещё на лестнице я услышала стук в дверь, и удивлённая, взлетела наверх одним махом. Пошла открывать, недоумевая, кто это не умеет пользоваться звонком. Распахнув дверь, увидела перед собой Пифию и обрадовалась как родной. А я-то сетовала иногда, что она обещала зайти, а так и не появилась — больше месяца уже прошло.

— Чему улыбаешься, глупая? — поприветствовала меня старая ведьма и, отодвинув меня плечом, сразу отправилась на кухню.

Я заперла дверь и поспешила за ней, бросаясь к плите:

— Надеюсь, вы голодная? — я быстро поставила греться чайник и кастрюлю с куриным супом, и присела напротив гостьи, отмечая, что мантия на ней всё та же, что я колданула. В руках у Пифии был посох — не посох, но крепкая такая узловатая палка, словно отполированная временем. Навершие просто чуть толще и закруглено. Ни рисунков на палке, ни какой-либо резьбы.

— Угостить старую хочешь? Ну-ну, — непонятно ответила ведьма. — Что, посох мой понравился?

— Понравился, — кивнула я, — но у меня свой есть.

— Да что ты! — удивилась ведьма. — А ну покажи!

Вот ведь язык без костей! Ну что мне стоило промолчать?! А с другой стороны — Пифии до сих пор ничего от меня не было нужно, только помогала. Ну и к кому мне за советом ещё обращаться, если не к ней?

Так что поставила перед ней тарелку с куриной лапшой — успела согреться, и побежала в лабораторию.

Вернувшись, прислонила посох к столу рядом с гостьей, которая аккуратно ела мой суп и лишь фыркнула, скосив глаза на гоблинскую работу. Налив нам по чашке ароматного чая, и выставив на стол кусочки сладкого пирога, оставшегося с вечера, я устроилась напротив, ожидая вердикта.

Ведьма прикасаться к посоху не спешила. Ела с достоинством, не спеша. Только отодвинув пустую тарелку, вытерла рот платочком, извлечённым из кармана, и придвинув к себе чашку с чаем, спросила:

— Чем ты так поразила старика Рагнорка, что он тебе дедовский жезл дал на хранение?

— Вообще-то подарил, — поправила я скромно.

— Вот наивная! И как ты до своих лет-то дожила? — усмехнулась старуха. — Своего ума нет, так поверь старой ведьме — никогда гоблины не подарят магам оружие и артефакты собственного изготовления. Даже продав, всё равно считают это своей собственностью. Попользоваться — пожалуйста, за какие-то великие услуги могут и дать. А потом всё равно заберут, пусть и после смерти мага, может даже через пару сотен лет, но артефакт свой отследят и вернут. Живут-то они поболее нашего. Да не о том речь. Рассказывай, как всё было!

Я ожидала, что Пифия проникнется моим рассказом, да всё по полочкам разложит, но старая гадалка начала хохотать хриплым каркающим смехом, едва я дошла до исчезновения денег в моих сейфах. Да и потом, строго велев продолжать, принималась мерзко хихикать в самых несмешных местах. Когда я закончила, она утёрла якобы выступившие из глаз слёзы, громко высморкалась в свой платок и спрятала его в карман.

— Повеселила старую, — покачала она головой. Поглядывая на меня смеющимися глазами, принялась отхлёбывать чай.