Не покидай

— Я довольна именно этим рабом и не собираюсь его менять.

— Мы готовы увеличить сумму компенсации для Вас, давайте обсудим этот вопрос…

Дальше я уже не стал слушать. К чему? Мне все равно озвучат, что я возвращаюсь обратно. Впрочем, в ином случае это бы произошло чуть позже — так какая разница? Наверное, я просто сам себе не хотел признаваться, что начал на что-то надеяться. Здесь, в ее доме, шла нормальная жизнь, мне никто не указывал на мое положение… Вот в этом-то и беда, я решил, что все может быть так, как раньше. А так уже никогда не будет.

Анита

Да что за день сегодня такой! Вначале позвонил этот… долбодятел, был очень настойчив, наверное, полчаса, только выключила связь — Крис возник на пороге с таким выражением лица… С таким лицом совершают ритуальное самосожжение, ну, или просто банальное самоубийство.

— Что с тобой?

— Госпожа… когда мне быть готовым?

— К чему?

— Госпожа, я все слышал.

Ясно. Все слышал и сделал собственные выводы. Да еще это наложилось на вчерашнее и я просто не представляю, что сейчас творится в его голове.

— Ты все слышал и решил, что я тебя отдаю?

— А как же иначе, госпожа?

— Пойдем, чудо мое, я тебе расскажу, как я вижу нашу дальнейшую жизнь. Кстати, что у тебя в руке?

Крис, как под гипнозом, раскрыл ладонь. А там лезвие. Лезвие от опасной бритвы — надо же, какой раритет, и где только нашел?

— Я бы никогда… госпожа, я бы никогда не причинил вам вред!

— Ну, это я уже поняла. Ты просто собирался причинить вред себе. Ведь решил, что я тебя продаю обратно?

— На вас бы никто не подумал. Я ничего не сделаю в вашем доме. Я просто спрятал бы его.

Господи, да что же у него в голове. Хорошо, что благородство помешало покончить с собой прямо тогда, когда он услышал разговор.

— Отдай мне эту дрянь и пойдем поговорим. Давай все-таки дойдем до столовой.

***

В столовой Кристиан забился в угол, скорчился, и Анита поразилась произошедшей с ним перемене: исчез красивый и уверенный в себе мужчина, ухаживающий за женщиной по всем правилам этикета, заботливо предлагающий разные блюда и легко подхватывающий тон беседы. Сейчас он выглядел как в тот, самый первый день, когда она привела его домой. Хотя, наверное, еще хуже — тогда он казался просто застывшим, отрешенным, а сейчас безуспешно пытался спрятать под невозмутимой маской дикий страх и отчаяние. Получалось из рук вон плохо.

Вроде бы так недавно Крис появился в ее доме, а его боль уже воспринималась, как своя. Анита села рядом, обняла закаменевшие плечи:

— Больше ничего колюще-режущего у тебя нет? — Крис молча покачал головой, не поворачиваясь.

— Давай, я сразу тебе скажу: я тебя никому не отдам. Ты слышал разговор, слышал, что мне предлагали и деньги, и замену тебе. Я отказалась. И очень удачным было то, что я тебя уже выкупила, а не оставила вашу «аренду». Так что заставить продать тебя меня никто не сможет.

Крис так и не поднимал голову, не отодвинулся, только бешено стучало сердце, отдаваясь во всем теле. Анита провела ладонью по мягкой смоляной волне волос, осторожно погладила по щеке:

— Ну, скажи что-нибудь, а то я решу, что все зря и ты вовсе не рад.

Кристиан чуть отодвинулся и тихо спросил:

— Госпожа, зачем вам шлюха в доме? Вы ведь знаете, кем я был.

— А я за эти дни узнала тебя лучше, чем мне могли бы рассказать о тебе какие-то уроды. Я понимаю, о чем ты хочешь мне сказать, и уверена, что ни капли не пожалею о своем решении. А почему ты не попросил меня о том, чтобы остаться?

— Госпожа, как я мог! Просить вас взять в дом постороннего мужчину, который…

— Ох, мальчик мой, твое благородство тебя погубит, — Анита не удержалась, снова его обняла и стала с силой растирать спину и напряженные плечи, разгоняя кровь и пытаясь оживить. — Ты ведь расскажешь мне, как попал туда? И что с тобой вчера случилось, я так и не успела спросить?

Крис наконец посмотрел на нее. На молодом красивом лице — очень старые, все повидавшие глаза. Словно языческий бог, выглядящий юным, но проживший несколько тысячелетий.

— Госпожа, разрешите рассказать с самого начала? Я фейрианец. То есть, я очень плохо помню свое детство, но лет в восемь — девять я оказался на Земле и меня купили.

— Постой — фейрианец? Это та самая планета?

— Да, госпожа. Если мне говорят, что я ни на что больше не годен, кроме как служить средством для удовлетворения определенных потребностей, то, видимо, так оно и есть. Да, это та самая планета «сексуальных игрушек».

— Вот оно что. Я когда-то читала о Фейриане, не знаю, конечно, сколько там было правды. Да и внешность у тебя примечательная. Я, вообще-то, тебя тогда, в первый раз, из-за внешности выбрала.

— Спасибо. Хотя раз мне есть за что поблагодарить свою смазливую рожу. Простите, госпожа… Я не хотел грубить. И я должен сказать — вы берете в свой дом одну большую проблему. Еще не поздно все вернуть, — на последних словах его голос почти сорвался, и Анита поняла, что никуда его внутреннее напряжение не делось, просто этот человек хорошо умеет контролировать себя, насколько это возможно в данной ситуации. Надо его отвлечь и занять привычным делом.

— Солнышко, сделай кофе. Утренний уже, наверное, льдом покрылся. Себе можешь сделать с коньяком, мне, возможно, тоже не помешает. Да шучу я, шучу! — махнула она рукой на изумленный взгляд Кристиана. — И можешь продолжать рассказывать дальше.

Кажется, отвлекающий маневр подействовал и Крис снова становился похож на себя самого.

— Аукцион я помню очень смутно, это потом кто-то проболтался, когда я уже постарше был и думали, что я не слышу. Меня купил пожилой человек, хотя, может, это он мне, мальчишке, стариком казался. Я уже потом понял, как мне повезло — он воспитывал меня как сына или как внука. Мне даже в голову не приходило, что я какой-то не такой, неправильный, я и слова-то такого — «раб» — не слышал. Все это я уже потом узнал, а он меня дома учил всему, потом оплачивал все мои занятия. Я хотел пойти на работу, но Виктор сказал, что пока есть возможность чему-то научиться и выбрать потом ту профессию, которая понравится — этим надо пользоваться. Я и пользовался. Я сейчас вспоминаю: мне даже в голову не приходило поблагодарить его за все, что он для меня делает. Воспринимал все как должное.

Я говорил, что он был пожилым человеком? Я думаю, что свои болезни он от меня скрывал, не хотел пугать и беспокоить. Но однажды ему стало плохо с сердцем и его забрали в больницу. И оттуда он уже не вернулся. И оказалось, что родственников нет, но есть очень много долгов. Имущество было продано на аукционе, раб тоже имущество. Дороже всего за меня заплатил бордель — фейрианцы пользуются определенной известностью, видимо, они надеялись окупить свои затраты.

А куда еще годен молодой здоровый парень, который ни разу не потрудился поинтересоваться у своего опекуна, откуда берутся деньги, может ли он чем-то помочь? Ведь он на меня тратил очень большие суммы, даже если не вспоминать о покупке — обучение, разные курсы, мне захотелось заняться музыкой — он купил гитару и оплатил уроки! И я все воспринимал, как будто так и надо! А он был болен, может, на лекарствах экономил! — Крис уже давно стоял у окна, отвернувшись, слепо глядя в окно и тяжело дыша.