Не повтори моей судьбы

Испуганный Славка вжался в промежуток между сервантом и тумбочкой, на которой стоял старенький «Рекорд» и замер там, прикрыв на всякий случай голову руками. В наступившей тишине слышались лишь всхлипы плачущего Юрика. Через минуту из-под кровати выполз мужичонка, глянул на распластанную тут же Таисию, чье лицо заливала кровь, на смертельно испуганного собутыльника Славку и, не вставая в полный рост, гусиным шагом двинулся к двери. На пороге он еще раз обернулся, задохнулся от ужасного зрелища и выкатился вон, предоставляя жильцам квартиры самим расхлебывать заваренную кашу.

Только на следующий день Таисия пришла в себя в больничной палате и узнала, что её мужа арестовали по подозрению в попытке убийства. Говорить она не могла из-за того, что лицо было забинтовано. Дежурившая возле неё медсестра сообщила, что ударом топора у Тайки рассечена верхняя губа, выбиты передние зубы, раскроена десна.

Но на третий день Таисия попросила у медсестры лист бумаги и ручку и написала, как на самом деле все произошло. Тем самым снимались все обвинения против Славки. Пришедшая проведать дочь Татьяна Васильевна обвинила её в глупости:

–Прикрываешь его? За все, что он сотворил, ты еще его жалеешь? От тюрьмы спасаешь?—злые слезы катились по лицу пожилой женщины.—А ему там самое место! Неужто не нажилась в этом аду? Хоть бы ребенка пожалела!

Таисия вспомнила про Юрку. Жалеть раньше надо было, пока сын в алкоголика не превратился. Что теперь с ним будет? В нормальную школу его не возьмут, потому что по развитию он отстает от сверстников, а в интернат отдать при живой матери…

А вышедший из-под стражи Славка на радостях упился до зеленых чертей и пошел выяснять отношения с родней жены. Что там произошло на самом деле, никто не узнал, но приехавшая по вызову соседей, которые услышали дикие крики из дома Пановых, милиция обнаружила Славку с ружьем в руках. Он пальнул в потолок, по окну, по серым мундирам, потом стал орудовать ружьем, как дубинкой, круша мебель и зеркала. Остановил его зубодробительный удар одного из милиционеров.

Кукина забрали, а вскоре суд приговорил его к восьми годам лишения свободы. На суде Славка заливался слезами, клялся, что «больше так не будет», бил себя в грудь и умолял родителей жены простить его. Таисия сидела в зале и платком прикрывала пока еще забинтованную челюсть. Она не верила своему счастью! Кукин исчезнет из её жизни, не будет больше пьянок, блевотины, вонючих дружков, не будет драк, угроз, издевательств. Будет тишина и покой, и никаких мужиков рядом. Спасибо, нажилась на всю жизнь.

Даже выбитые зубы не казались ей большой трагедией. Про себя она шутила, что меньше есть будет, а значит, еще похудеет. Хотя худеть Таисии было уже некуда. Семь лет замужества хорошенько порастрясли её килограммы, и теперь она ничем не отличалась, например, от той же Ольги Каблуковой, в которой и было-то килограммов семьдесят, не больше.

ххх

Юрика пришлось отправить в специальную школу-интернат, которая находилась в шестидесяти километрах от дома. Каждый выходной Таисия, набив сумку вкусненьким, пускалась в неблизкое путешествие, чтобы повидаться с сыном. Юрик встречал мать радостно, ловко обшаривал сумку и запихивал в рот шоколадные конфеты, яблоки, сладкие творожные сырки. Он рассказывал ей о тех, с кем дружит, о добрых и злых воспитателях и учителях, просил привезти то игрушечный пистолет, то перочинный ножик.

Юрик все больше походил на отца. Старший воспитатель постоянно жаловался Таисии на поведение сына, просил «воздействовать». Она беспомощно разводила руками, старалась поменьше говорить, потому что стеснялась огромной дыры в верхней челюсти.

Губа у неё давно уже поджила, а заметный шрам, идущий наискосок от правого уголка рта к левой ноздре, нисколько не уродовал симпатичное лицо Таисии. Но стоило ей заговорить, как люди отводили взгляд, неприятно пораженные отсутствием четырех передних зубов.

Родители убеждали Таисию вставить золотые зубы и предлагали денег. Но она понимала, что вставные металлические зубы сильно состарят её, да и не видела она особой красоты в сиянии золота во рту. Другое дело фарфоровые зубы, которые выглядят как настоящие и даже лучше. Но нужно было найти того, кто возьмется сделать такие. Настоящих умельцев было мало, и не секрет, что многие мучались со вставными зубами, месяцами привыкали к ним, набивая кровавые мозоли. Девчата с работы пообещали разузнать, к кому следует обратиться, да чтобы недорого взял за свою работу. Многие-то на дому зубы делали.

Но Таисии вдруг повезло. Однажды она возвращалась от сына в переполненном автобусе, бездумно глядела в окно на заснеженные поля, вечно зеленые лесопосадки, состоящие в основном из елей, на маленькие, заметенные под самые крыши дачные домики. Где-то на середине маршрута, как раз напротив дачного поселка, в автобус вошел мужчина средних лет, с тяжелым рюкзаком за плечами. По звуку, донесшемуся до Таисии, можно было уверенно сказать, что в рюкзаке банки.

–У нас на даче погреб хороший,—начал оправдываться мужчина, когда ближайшие пассажиры разом посмотрели в его сторону, привлеченные звоном стекла.—Мы там соленья-варенья храним, картошечку. Вот перед праздником и поехал, чтобы к новогоднему столу и свои грибочки были, и свои огурчики-помидорчики. Обычно я на своем «Москвиче», да тут карбюратор забарахлил, вот и пришлось…

Пассажиры, удовлетворенные услышанным, потеряли всякий интерес к новому попутчику, и только Таисия, сама не зная почему, все смотрела на него.

–Давид Михеевич,—ни с того, ни с сего представился пассажир с рюкзаком и протянул ей ладонь. Опешившая Таисия протянула свою и проговорила:

–Таисия Романовна.

Понятно, что верхняя губа её тут же приподнялась и обнаружила отсутствие зубов. В глазах Давида Михеевича блеснул огонек. Он, не выпуская руки женщины, пристально вгляделся в её лицо, отметил и шрам на губе, и вмиг покрасневшее лицо попутчицы, и все её удивительно симпатичное лицо.

–Прошу прощения за навязчивость,—наклонился он к ней,—но мною движет не простое любопытство, а чисто профессиональный интерес. Это,—он дотронулся до своей верхней губы, покрытой редкими кустиками рыжеватых волос,—травма, несчастный случай?

Таисия кивнула.

–Как давно?

–Полгода уже.

–Прекрасно!—улыбнулся Давид Михеевич, но тут же поправился.—Я хотел сказать, прекрасно, что уже прошло полгода. Значит, ткани зажили и не доставляют беспокойства?

Женщина снова кивнула. Мужчина полез во внутренний карман своего пальто, достал ручку, блокнот, вырвал оттуда листок и, сопротивляясь неровному ходу автобуса, что-то там написал. Листок протянул Таисии.

–Без стеснения, уважаемая Таисия Романовна, без стеснения. Буду только раз помочь очаровательной женщине.

Таисия покраснела, отвернулась в смущении к окну, но потом решила прочитать, что написал разговорчивый попутчик. Автобус подскакивал на замерзших кочках, раскачивался из стороны в сторону, да еще рука дрожала от волнения. Но все же она сумела разобрать кривые буквы: «Канцлер Давид Михеевич. Зубной техник».

Она прочитала написанное несколько раз, пока осмелилась взглянуть на попутчика. Подняв глаза, она увидела, что тот лукаво улыбается ей.