Не проклинайте мужа Светом

Йерж, вполголоса пробормотав грязное ругательство, кое-как выбрался через услужливо освобожденный мной проем, с немалым трудом доволок свою ношу до лестницы. Там, естественно, уронил, мстительно приложив господина Лейбса головой о поручень, а потом снова с кряхтением взгромоздил на себя и, пошатываясь, направился вниз.

Почти сразу до меня донеслись его немузыкальные вопли:

— Какая же, люби-имая, ты сво-о-лочь… ему даешь, а я опять оди-и-ин…

— Вот гаденыш, — поразилась я, закрывая дверь. — И это — вместо благодарности за неожиданное приключение!

Покачав головой, я вернулась к столу, забрала не замеченный парнем коготь врыдлы, заботливо смазанный смесью из льняного масла и выпаренной мочи пьяного гоблина. Не спрашивайте, откуда она взялась — подлый Йерж все еще скрывает от меня свои источники! Задумчиво покрутила его в руке, а затем зашла за спину отчетливо насторожившегося инкуба и, приложив острие к основанию его шеи, негромко произнесла:

— Моя подруга утверждает, что обезвреживающий состав уменьшает время воздействия яда примерно вдвое. Для высших демонов этот срок снижается еще раза в два. Исходя из этого, полагаю, мы уже можем нормально пообщаться. Не так ли?

Мессир угрюмо промолчал, а я чуть надавила на коготок и мурлыкнула:

— Прости, я не предупредила: после второй дозы изменения в твоем организме станут необратимыми. Вырваться ты не сможешь — яд освобождает тело постепенно и всегда сверху вниз, так что работает у тебя сейчас одна голова. Или хочешь рискнуть и попробовать свои силы? Поверь, я не отличаюсь особым терпением.

— Что ты хочешь? — неохотно разлепил губы пленник, едва заметно дернув головой. Мышцы шеи у него пока не работали. Но вот веки, глаза, язык и голосовые связки уже оттаяли, я правильно рассчитала.

Погладив когтем кожу на его шее, я ласково предложила:

— Давай договоримся: ты больше ко мне не цепляешься, а я оставляю тебя живым и здоровым. Разумеется, на слово не поверю, но, думаю, одна маленькая клятва поможет нам достичь взаимопонимания.

У Мессира презрительно дернулся краешек губ.

— Я и так скоро освобожусь. А вот хватит ли у тебя духу выполнить свою угрозу?

Я тихо рассмеялась.

— Ты совсем меня не знаешь, милый. Мне уже доводилось убивать. Инкубов, бесов, вампиров… даже демона однажды. — Мои когти словно невзначай прошлись вдоль его шеи, с поразительной легкостью рассекая плотную кожу. — Кстати, забыла сказать — этот яд не просто убьет, он парализует тебя до конца жизни. Ты будешь умирать столетиями. Один. Метаться в своем собственном теле и сходить с ума от бессилия. Ты даже шею себе свернуть не сумеешь. И никто не окажет тебе иную услугу, демоны и особенно демоницы — создания мстительные. Так что подумай дважды, прежде чем отвечать.

— Твои условия? — коротко бросил Мессир, не поворачивая головы.

Я беззвучно рассмеялась.

— Ты поклянешься Тьмой, что больше не притронешься ко мне без моего разрешения. Не причинишь умышленного вреда ни мне, ни моим друзьям. Пообещаешь не мстить никому из нас за это небольшое приключение. И не доложишь директрисе о том, чем я занимаюсь по ночам. Как видишь, я не требую невозможного. Просто хочу себя обезопасить.

— После этого ты отдашь мне противоядие?

— Нет, — с сожалением признала я. — Противоядия от этого состава не существует. За год экспериментов мы нашли способ только ослабить его воздействие. Придется ждать, когда яд выведется сам.

— Сколько это займет времени? — глухо спросил инкуб.

— До рассвета. Но в твоем случае сроки могут быть и меньше.

Он так же глухо рыкнул.

— Я согласен.

После чего скосил глаза и хмуро добавил:

— Но при одном условии…

Спустя какое-то время я начала жалеть, что согласилась, — оттаивал инкуб долго, утомительно и весьма болезненно. Я знала, что процедура неприятная, подопытные крысы, коих мы наловили в подвалах универа предостаточно, еще долго попискивали после того, как Улька заканчивала эксперименты. И денька два после этого ходили по клеткам враскоряку и пугливо косились на баньши.

Но с Мессиром вышла совсем непонятная ситуация, оттаивание оказалось для него настолько трудным, что даже после того, как к суставам вернулась подвижность, самостоятельно передвигаться он не мог. Видимо подозревая об этом, инкуб заранее стребовал с меня обещание привести его в порядок. И теперь вместо того, чтобы своевременно вернуться в общагу, я натужно пыхтела, волоча этого кабана до постели, а потом с неимоверным трудом укладывала на живот, стараясь, чтобы этот полутруп не задохнулся в пропахших чужим потом подушках.

В конце концов, я сбросила на пол бесполезные комки перьев, обернутые во влажные наволочки, сапогом загнала их в угол и только тогда облегченно вздохнула.

— Лежи тихо. Я тебе массаж сделаю.

— Одежду сама снимать будешь, — пробурчал в матрац распластавшийся на постели мужчина.

— Думаешь, не справлюсь?

— Мою одежду не всякий нож берет, — чему-то усмехнулся инкуб, а я пренебрежительно фыркнула. И, наклонившись над ним, одним ударом когтей располосовала остатки рубахи вместе со штанами.

— Ты в этом уверен?

— Ты что творишь? — возмущенно дернулся Мессир, когда я бесцеремонно содрала с него остатки одежды. На что-то большее, к счастью, он не был способен.

— Облегчаю себе работу. Или ты думал, я начну тебя эротично раздевать? — снова склонившись над зарычавшим мужчиной, я насмешливо хмыкнула ему прямо в ухо. — Обойдешься, дорогой. Беречь твою одежду мы не договаривались.

— Какая же ты с-смелая, с-суккуба! — прошипел он, когда забралась на кровать с ногами и с комфортом устроилась у него на пояснице.

— Еще бы, — охотно согласилась я. — Но в моем положении ничего другого, согласись, не остается.

Он протестующе дернулся, медленно свирепея от невозможности навязать свои условия, но увы — сведенные судорогой мышцы не давали ему ни согнуться, ни разогнуться. Он даже поднятые руки не сумел опустить, поэтому лежал на животе в позе морской звезды — забавный донельзя, уязвимый, униженный и едва ли не более беспомощный, чем раньше.

Оно и понятно — попробуйте разом отлежать все тело. А потом мучительно скрипите зубами, дожидаясь, пока в коже, для которой даже легчайшее касание становится сродни прикосновению раскаленного утюга, восстановится чувствительность.

Мессиру же не повезло вдвойне: скованные чудовищным спазмом мышцы оказались не только перекручены невероятным образом, но и перерастянуты до того, что грозили вот-вот порваться. О трансформации пришлось забыть — даже слабое движение приносило ему неимоверную боль. Ходить самостоятельно он тоже не мог. Сидеть и стоять — тем более. Я и сюда-то его дотащила лишь чудом, успев в последний момент подхватить падающее навзничь тело. А теперь с предвкушением потирала руки, неожиданно поняв — вот он, мой шанс душевно отомстить.