Не противься страсти

И все это только для того, чтобы поквитаться с отцом!

Для нее он был всего лишь орудием мести. А в результате… в результате будет страдать невинное дитя!

Белая ярость застлала Таггу глаза. Он повернулся на каблуках и быстро направился к двери, бросив через плечо:

— Где она?

— Эй, не так быстро, Уорт, — остановил его холодный голос Салливана. — Вернись и выслушай меня. Сядь.

Тагг снова подошел к столу, однако садиться не стал.

— В чем дело?

Салливан выдвинул ящик стола, вытащил оттуда плотный пакет и подтолкнул его к Таггу:

— Взгляни на это.

Тагг извлек из конверта несколько документов, быстро просмотрел их.

— Контракт Бендера, который вы увели у меня из-под носа.

— Совершенно верно, — ухмыльнулся Салливан. — Но, обрати внимание, контракт еще не подписан. Он стоит целое состояние, парень, за два года принесет более трех миллионов долларов, и это при условии, что цены на говядину удержатся на нынешнем уровне. А если поднимутся, что вероятнее всего… Ну, ты сам понимаешь.

— Ну и?.. Хотите похвастаться?

— Я уступаю этот контракт тебе, дурак! Уорты преумножат свое богатство. А условие у меня одно: оставь Келли. Пусть спокойно рожает ребенка, а уж я подберу ей подходящего мужа. Твои деньги Келли не нужны, у нее их и без того куры не клюют. Просто пойди к ней и скажи, что ты слагаешь с себя все обязательства, связанные с отцовством.

Тагг потерял дар речи. Этот тип что, ненормальный? Неужели на самом деле думает, что Тагг поведется на его спекулятивное предложение?

Брезгливо взяв контракт кончиками пальцев, Тагг отбросил его на стол Ястреба и, стиснув зубы, процедил:

— То есть, если говорить без обиняков, вы отдаете мне контракт Бендера взамен на отречение от моего ребенка?

— Да, таково условие сделки, — подтвердил Салливан.

— Иными словами, вы используете своего еще не рожденного внука в качестве козырной карты?

— Ну, можно посмотреть на дело и с этой стороны. Тебе не нужна ни моя дочь, ни дитя, которое она вынашивает. А мне не нужно, чтобы возле нее околачивался один из Уортов.

— Вы считаете, что все люди такие же жестокие и безжалостные дельцы, как и вы? — покачал головой Тагг, сузив глаза.

— А что? Это было бы очень даже неплохо, — усмехнулся Ястреб.

— Я отказываюсь от такой сделки. Иди ты к черту, бездушный старик! — Вне себя от ярости, Тагг выбежал из кабинета и помчался вверх по лестнице. — Келли! Ты здесь?

Келли в легкой батистовой ночной сорочке стояла у окна. Заходящее солнце мягко освещало ее сзади, но Тагг сразу отметил, как она бледна. Несколько долгих секунд они молча смотрели друг на друга. Губы Тагга горько скривились, ему казалось, что с каждым днем Келли нравится ему все больше и больше, что она стала ему близка, но выяснилось, что он совсем не знал ее. И сейчас, услышав мерзкое предложение Хокинса и глядя на обманувшую его Келли, он испытывал к обоим Салливанам лишь чувство глубокого отвращения.

— Одевайся. Ты едешь со мной, — процедил он.

Келли кивнула, не говоря ни слова. Тагг перевел взгляд на ее плоский пока еще живот, и она виновато потупила взор.

Тагг сжал губы. Он не допустит, чтобы его ребенок рос возле Хокинса Салливана. Он появится на свет и будет расти вдали от этого страшного человека. Тагг знает, что для этого надо сделать, и он не потерпит от Келли отказа.

— Молчи. Ничего не говори, по крайней мере пока мы не покинем это чертово ранчо.

Тагг не смотрел на Келли, взгляд его был устремлен на дорогу, на скулах играли желваки.

У Келли все сжалось внутри. Все пошло неправильно, совсем не так, как ей хотелось. Она обязательно сказала бы ему о своей беременности, только сначала ей нужно было убедиться, что он хоть что-то чувствует по отношению к ней. И чего же она добилась? Все его чувства написаны на его лице. Гадливость. Омерзение. Ненависть.

Келли устало прикрыла глаза. Последние дни дались ей нелегко. Доктор обещал, что утреннее недомогание вскоре пройдет, но вот когда… кто знает. Келли тошнило уже три дня подряд, и началось это почти сразу после того, как она вернулась домой из Лас-Вегаса. Сначала она подумала, что подхватила где-то инфекцию, но доктор поставил точный диагноз: первый триместр беременности.

Ее рука непроизвольно легла на живот.

Тагг проследил взглядом ее жест, и на сотую долю секунды выражение его лица смягчилось, но потом он сжал губы и снова уставился на дорогу.

Келли глубоко вздохнула. Как ни странно, едва они выехали с ранчо, ей стало лучше, несмотря на подавленность от ощущения собственной вины. Она должна была сразу сказать обо всем Таггу, и — будь что будет. Нет, она не тянула время, просто ей хотелось красивых ухаживаний, хотелось романтических отношений. А вместо всего этого ей стало плохо дома, она едва успела добежать до туалета. Потом приступы тошноты следовали один за другим, и свидетелем этого стал отец, который тут же обо всем догадался и потребовал признаться, кто же отец. Келли была настолько слаба, что обо всем ему рассказала, не упустив и то, что именно желание доказать отцу свою независимость толкнуло ее в объятия Тагга. Но она никак не ожидала, что Тагг явится к ним домой и узнает о ее беременности не от нее, а от ее отца.

Через десять минут езды по ровной автостраде на скорости семьдесят миль в час Тагг свернул на узкую извилистую дорогу и вскоре затормозил на пологом берегу озера Елизаветы. Искоса взглянув на Тагга, Келли с облегчением отметила, что черты его лица немного смягчились. Он выпрыгнул из машины, обошел вокруг капота и открыл пассажирскую дверцу.

— Давай прогуляемся, — сказал он и протянул ей руку.

Келли вложила в его руку ладонь, чувствуя, как сердце подпрыгивает от радости, но, стоило ей выйти из машины, Тагг мгновенно разжал пальцы. Она ошиблась: он и не думал оттаивать. Наоборот, посмотрел на нее холодно и жестко.

— Сядь. — Тагг подождал, пока она опустится на траву, и сел рядом с ней. — Ребенок мой?

Этого следовало ожидать.

— Да, — сглотнув комок в горле, ответила Келли. — Ты — единственный мужчина, с кем я была после возвращения из Бостона.

— А как же тот плотник, с которым ты встречалась?

Келли вздрогнула. Отец не терял времени даром, все выложил Таггу!

— Наши отношения… мы с ним не заходили так далеко, — тихо проговорила она.

Тагг резко выдохнул.

— Ты разозлилась на своего папашу и решила соблазнить меня, чтобы ему отомстить? — Он повернулся к ней, глаза его потемнели от ярости, щека начала нервно подергиваться. — Он не разрешал тебе якшаться с кем-либо из Уортов, даже разговаривать с нами тебе не дозволялось. И вот ты видишь меня в том баре и думаешь: «Подцеплю-ка я его на крючок, пусть папочка позлится». Своеобразная месть отцу, но такая сладостная, да, Келли?

— Нет! Все было совсем не так! Ты ошибаешься, Тагг, я могу все объяснить.

— Не имеет смысла отрицать. Теперь все встало на свои места и выглядит вполне логично.

Что она могла ему сказать? Что она увидела в том баре мужчину своей мечты и захотела вырваться из рамок, в которые ее всю жизнь загонял отец… Как это объяснить разъяренному Таггу?

Все бесполезно. Он просто не станет ее слушать.

Глаза Тагга потемнели еще больше, стали почти черными.

— Ты забеременела специально, Келли. Это твоя абсолютная, полная, окончательная месть — родить внебрачного ребенка от Уорта. Молодчина, Келли, отлично задумано.