Не провоцируй босса, опасно!

Открыл глаза. Хватит о прошлом, пришло время расквитаться с новыми врагами. Только я собрался снять наушники, решив, что всё, как девочки прекратили плакать, и Соня продолжила:

— …Утром я не могла встать с кровати, а нужно было попытается хоть ползком, но убираться из этого дома. Но я этого не сделала, за что и поплатилась — до приезда родителей он продолжал насиловать меня, словно с катушек слетел. А я чувствовала себя грязной, его мерзкий пот, казалось, въелся в кожу. Я хотела малодушно умереть, чтобы этот ад кончился — не позволил. Пригрозил: если себе наврежу, вначале расправится с родителями, а меня откачает и в бордель отдаст, там уже со мной развлекутся другие мужчины. Я пришла в ужас от такой перспективы и из-за страха и стыда молчала. Но а как признаться в таком? Мне было всего шестнадцать лет! Мои родители заметили мою бледность и затравленный вид, я каждый раз непроизвольно вздрагивала, стоило мне услышала его голос. Разумеется, они догадались, в чём дело. Но промолчали, деньги у них были первичны, дочь — вторична. Целый год продолжался этот ад, он находил способ добраться до меня. Прикосновения его рук были болезненные, синяки не сходили с моего тела, каждый половой акт — это была пытка, я скулила от боли, а он наслаждался… Наконец, я окончила школу, надеялась уехать под предлогом, что мне нужно получить высшее образование в хорошем вузе. Он был против, настаивал, чтобы я училась заочно. И тут, как гром среди ясного дня, новость, что я беременна. Господи, да я была в шоке! Но избавиться от малыша не помышляла, кроха не виновата, что её отец садист. Он же, узнав о моей беременности, стал торопить со свадьбой родителей. За неделю до свадьбы его помощница неожиданно попросила завести к нему домой документы, мол, она должна срочно ехать по другому поручению. Мне пришлось помочь, хотя было страшно отправляться в логово к зверю. Но выбора не было, да и заверила она меня, что сейчас он на встрече. Но он был дома и не ожидал, что я лично его навещу. Открыла дверь ключом, что помощница дала, и остолбенела: он в этот момент развлекался с двумя несчастными девушками: одна из них была вся в крови, видимо, он избил её. Сказать, что я испытала ужас — это ничего не сказать. Тут я решила взбунтоваться, заявив, что замуж за него не пойду. Я-то надеялась, что его измена будет веской причиной для разрыва. Ошиблась. Он озверел, кинулся на меня и при свидетелях изнасиловал! Не передать словами, что я чувствовала тогда, когда посторонние люди наблюдали, как он истязал меня. Видимо, бог сжалился надо мной, я потеряла сознание от ужаса и боли, а очнулась уже в частной клинике. Ребёнка я потеряла, чувствовала себя выпотрошенной рыбой без души. Но это было ещё не всё. Я подслушали разговор Макара с врачом, тот ему сказал: девушка больше не сможет иметь детей, были осложнения при аборте, мол, что-то в этот раз ты, друг, перестарался, аккуратнее нужно. Его сообщник — врач — часто покрывал садиста. Новость о том, что я не могу иметь детей, меня убила, душа погрузилась во мрак, и я потеряла интерес к жизни. Меня выписали, а через месяц всё началось заново, но мне было уже всё равно, боль физическая — мелочь по сравнению с той, что я испытывала в душе. Через два месяца я превратилась в тень, Макар же больше не предохранялся — а смысл, я же бесплодная. Но продолжал настаивать на свадьбе. Вновь назначали дату. А мне уже было всё равно, я была готова на себя руки наложить, как только распишемся. Моим родителям этот штамп был очень важен, посему это был бы им прощальный подарок от меня. Спас меня дядя. Он приехал в гости и ужаснулся, увидев меня. Устроил разгон всем, хотел посадить мерзавца, но мать умоляла не делать этого — иначе нам всем конец. Тогда дядя выдвинул требования: он забирает меня к себе в Москву, только в этом случае он не пойдёт в полицию. Те согласились, но не оставляли надежды, что я вернусь к жениху, впрочем, как и он сам. Я обрывала на корню его попытки вернуть меня и родителям высказала, что думаю. Они обиделись, назвали меня неблагодарной, и теперь мы не общаемся. Вернее, общаемся, но редко, на нейтральные темы. А этот урод два года назад всё—таки женился на своей помощнице, той, что попросила меня завести документы, у них год назад родился сын. Вот и моя печальная история. Сегодня я должна рассказать её Кириллу, но как представлю, что он всё узнает, тошнота к горлу подкатывает. Я так сильно люблю Кира, что потеря его сравни смерти. Я с первого взгляда его полюбила, но гнала от себя, считая, что так правильнее. Он мой единственный мужчина, а тот садист не в счёт. Девочки, мне так страшно, что пальцы рук онемели. Не то чтобы я чувствовала себя виноватой и боюсь в этом признаться, тут другое. Я не хочу видеть в глазах его жалость. Я не хочу, чтобы он в порыве ярости наломал дров. Я не хочу, чтобы он смотрел на меня и представлял ту грязь, что я пережила. Поверьте, когда тебя насилуют на глазах других, это ещё то испытание. Но он должен знать, что, по всей вероятности, я не смогу ему дать то, что он хочет.

— А чего он хочет? — всхлипнув, спросила Люда.

— Ребёнка.

При слове «ребёнок» кровь отхлынула от моего лица. Я вспомнил, сколько раз делал Соне больно, говоря о наших детях. Её рассказ меня шокировал, я был как в прострации после услышанного, ничего не соображал, вышел на автопилоте. Не помню, что сказал друзьям, сел в машину и дал по газам. Нужно было выпустить пар, причём срочно. Спарринг отпадает, но… как хотелось всё крушить вокруг.

Нельзя!

Сбитые костяшки Соню напугают, да в связи усыновлением нужно выглядеть безукоризненно. Я на бешеной скорости выехал за город и съехал с трассы в сторону посадок. Только оказался на приличном расстоянии от дороги, заглушил мотор, опустил голову на руль и попытался успокоиться. Тщетно! Рассказ Сони не выходил из головы, я прокручивал его вновь и вновь. Но одно дело — услышать, другое — это пережить. Бедная моя девочка, в каком аду она побывала. Две мои любимые женщины — мать и будущая жена — пострадали от рук подонков! И опять это чувство бессилия, оно не даёт вдохнуть полной грудью. Задыхаясь, я выскакиваю из машины, делаю глубокий вдох и кричу, как раненный зверь, разрывая в клочья тишину. Монстр, что жил внутри меня, разбуженный криком отчаянья, приподнял свою уродливую морду, оскалился и уже начал изнывать от жажды мести. Ему не терпелось вонзить свои острые зубы в горло врагов. От него никому не скрыться, настигнет всех, и родителей Сони тоже — все заплатят сполна за каждую секунду боли моей женщины!

Глава 39

Постепенно мой разум начал прояснялся, гнев и ярость уходили на второй план, эти чувства мне сейчас не советчики. Теперь важно мыслить предельно ясно, и не поддаваться эмоциональному порыву. В одном я был уверен, Макар будет страдать долго, смерть для него —роскошь. Родители Сони любят деньги, ну что ж, у них их скоро не будет. Уверен, если надзорные органы на них натравить, много недочётов найдут. А пока они будут по ночам не спать из-за проверок, я займусь семьёй. И разберусь, кто в чём виноват, а уже потом буду думать, воздаянии. Сел в машину и поехал к солнечной, она и так вся на взводе, из-за предстоящего разговора. Хватит с неё волнений, она выпила эту горькую чашу сполна.

Пока ехал, анализировал услышанное, нет, не сцены насилия, а действия людей что причастные к этому. Чем больше я думал, тем больше чувствовал, что-то тут не так. Из услышанного, выходит, что Макар не с основания фирмы работает с родителями Сони. Тогда вопрос: люди для которых деньги во главе угла, никогда бы не допустили, чтобы кто-то посторонний получил контрольный пакет акций. Они были на грани банкротства, и он спас своим вложением их бизнес? Маловероятно. Потому что боялись они его сильно, значит, тут что-то другое. И почему он настаивал на браке с Соней? Тут любовью не пахнет, такие, как он, попросту не знают, что такое любовь. Возможно, одержимость… Нет, и этот вариант отпадает, если было так, то не опусти бы, или нашёл способ вернуть.Нужно с этим разобраться. Даю голову на отсеченье, он имеет компромат, осталось узнать какой. Завтра к Глебу заскачу, и маму нужно навестить, она же нос свой туда совала. Чёрт! Как я об этом мог забыть? Ладно, всё завтра, сегодня любимая.

Когда я вошёл в дом, у меня было желание кинуться,и схватив Соню в охапку, зацеловать, чтобы она позабыла прошлое. Сказать, что мне очень жалко её, и я готов всю жизнь положить, чтобы излечить раны, нанесённые этим уродом. Но, это только бы сильнее её расстроило, поэтому я выбрал другую тактику:

***

Кир приехал через полчаса, как я вернулась домой. Заходит, как всегда, с обворожительной улыбкой на губах. А у меня душа холодеет, от мысли, что сейчас предстоит ему всё рассказать.

— Солнышко моё, — подходит он ко мне,плавной походкой хищника, кладёт руку на спину и притягивает к себе. — Безумно соскучился…

Произносит он на выдохе, и дарит нежный поцелуй. Сердце трепещет от него, и тут же становится горько. Будет ли он меня так целовать, после того как узнает правду? Он отстраняется. Я, собравшись с духом, выпалила на одном дыхании:

— Кирилл, я готова рассказать…— и тут его палец оказался на моих губах. В недоумении поднимаю взгляд на него. Смотрит так пристально, и убивает ответом:

— Не нужно. Я всё слышал.

От его призрения сердце пропустило удар и замерло, вязкий туман отчаянья, начал обволакивать мой разум. Я не знала, что ответить, в голове пустота, а сердце изнывало от боли. «Он всё знает»! — глухим эхом раздаются эти слова в моей голове, снова и снова.Я тяжко вздохнула и прикрыла глаза, пытаясь, справится с эмоциями, руки онемели от волненья.

— Соня, посмотри на меня.

Не могу. Хоть режете меня!

Тяжкий вздох Кира, и он прижимает меня к своей груди.

— Глупенькая…—выдыхает мне в затылок, — не нужно стыдиться, или боятся моей реакции. Я как любил тебя, так и люблю, ничего не изменилось. Глупости совершать не буду, у нас сейчас Ромка в приоритете. Но, по заднице тебя не мешало бы отшлёпать.

— За что? — поднимаювзгляд.

— То, что боялась сказать, что детей, возможно, не сможем зачать.Мне всё равно, можешь ты этого или нет. Детей можно усыновить, или суррогатную мать нанять, это сейчас не проблема. Но то, что я чувствую к тебе, ни за какие деньги мира не купишь. Потому что, я тоже уже не смогу без тебя жить. Существовать, возможно, но не жить.

Уткнулась ему в грудь, и заплакала. Это слёзы были не боли, аоблегчения, давящий на меня груз сомнений, постепенно исчезал.

— Солнечная. — Взял меня за подбородок Кир. — Завязывай сырость разводить,всё же хорошо. А то, что было — забудь. Нет больше этого прошлого у тебя,теперь у тебя будущее: Ромка и я. Не стоят эти твари, даже твоих воспоминаний. Сожги прошлое мысленно,как уродливые картины. Никто не посмеет тебя обидеть, слышишь?— смотрит на меня с нежностью, и осторожно касается пальцем моей ресницы. — Слезинка.

— Легко сказать, забыть…

— Я помогу тебе. Захочешь поговорить, я в твоём распоряжении. Понимаю что, сложно, читал как-то об этом в одной статье. И всё же, лучше не молчать.

— Почему ты читал?

Неужели он знает, о матери?Кир тяжко вздохнул и подтвердил мои догадку:

— Мой отец изнасиловал мою мать, результат его мерзости перед тобой. Так что, я не долгожданный ребёнок, а плод унижения и боли своей мамы. Я годами наблюдал, как она страдала и менялась. Я не хочу тебе такой судьбы.