Не рискуй

— Ты назвал мою женщину шлюхой? — зарычал он Бадди в лицо.

— Грей! — закричала я, борясь с державшими меня руками, и смутно услышала, как Хут Букер прошептал мне на ухо:

— Красавица, позволь своему мужчине делать то, что он должен.

Я не успокоилась. Я напряглась, наблюдая, как Бадди пытается улизнуть от Грея, но Грей взмахнул рукой и яростно толкнул его обратно в угол, так что тело Бадди с глухим стуком ударилось о дерево. Бадди пришел в себя и попробовал обойти с другой стороны, но Грей двигался быстро, толкнув его обратно так сильно, что Бадди чуть не вылетел на крыльцо. Бадди быстро выпрямился, снова попробовал с другой стороны, и снова Грей очередным толчком впечатал его в дом.

Затем Бадди зарядил апперкот в челюсть Грея, я вскрикнула, но, опять же, молниеносно, и почти небрежно, Грей поднял предплечье и отразил удар, прежде чем кулак смог даже приблизиться.

Затем он шагнул вперед, грудь к груди, нос к носу, и тихо, и устрашающе прорычал:

— Ты пришел на мою землю, в мой дом, когда моя женщина была одна, и назвал ее шлюхой?

— Отойди, Коди, — потребовал Бадди, снова пытаясь обойти Грея, но Грей просто оттолкнул его.

— Отвечай, мать твою, — приказал Грей.

Бадди, наконец, понял, что никуда не денется, поэтому его глаза метнулись от Грея к двум офицерам, и он раздраженно спросил:

— Вы ничего не собираетесь предпринять?

Я повернула голову к ним и увидела, что один упер руки в бока, другой скрестил руки на груди, оба смотрели на Грея и Бадди, не двигались и не говорили.

Они ничего не собирались предпринимать.

Бадди тоже это понял и повернулся к Грею.

— Отойди! — взвизгнул он.

— Что с тобой не так? — спросил Грей.

— Иди на хуй! — был ответ Бадди.

Не отрывая взгляда от лица Бадди, Грей прогремел:

— Что с тобой не так?

— Отвали! — крикнул Бадди.

— Что я сделал? — спросил Грей.

— Отвали!

— Что, бл*дь, я тебе сделал? — повторил Грей. — Гребаные десятилетия, Бад, десятилетия ты играл в эту игру. А потом отобрал у меня мою гребаную женщину. На семь лет. На семь, мать твою, лет, Бад. За это время у тебя родились две дочки. Что еще ты хочешь отобрать у нас с Айви? В следующем году я женюсь на ней, но в том доме, прямо за тобой, уже должны были бегать мои дети, а ты отнял это у нас с ней.

При словах Грея руки Хута Букера с огромной мощью сжались вокруг меня, но я не сводила глаз с Грея и Бадди.

— Отойди на хуй назад, — прошипел Бадди.

— Ты заразил мои деревья, отравил моих лошадей, сжег мою конюшню, пытался отнять у меня мою землю. Почему? Я этого не понимаю. Какого хрена ты творишь это больное, дикое, сумасшедшее дерьмо? Что с тобой не так? Выполни для меня хоть одну гребаную просьбу за то жалкое время, что я тебя знаю, и объясни, какого хрена я тебе сделал.

— Как и всегда, Великий Грейсон Коди думает, что все дело в нем, — усмехнулся Бадди.

— Мы с тобой всю жизнь прожили в одном городе, но я тебя не знаю, а ты, бл*дь, точно не знаешь меня, так что не смей говорить обо мне такое дерьмо, — парировал Грей.

Бадди секунду пристально смотрел на него, а затем потребовал:

— Отвали и дай мне пройти.

Бадди неверно истолковал, что Грей, казалось бы, немного успокоился (немного), потому что после его требования Грей положил руку на грудь Бадди и сильно толкнул его в угол. Когда Бадди качнулся назад, Грей толкнул его снова, и Бадди головой ударился о стену.

Грей снова оказался перед ним нос к носу и рявкнул:

— Объясни мне это дерьмо!

— Дело не в тебе! Это ни хрена не имеет к тебе отношения! — заорал в ответ Бадди. — Речь о земле!

Я перестала вырываться и в шоке уставилась на него. Грей отодвинулся на три дюйма и сделал то же самое.

Бадди, однако, теперь сам слетел с катушек и словно обезумел.

Раскинув руки, он хлопнул ладонью по стене дома и начал:

— Сколько я себя помню, дедушка говорил только о земле Коди. А потом отец все продолжал и продолжал, черт возьми, талдычить о ней: «Соседи хорошие, но земля, конечно, чертовски красивая». — Саркастичным и едким тоном он повторял слова, очевидно, своего отца. — И я слушался, выполняя все дерьмовые причуды деда и отца. Они хотели, чтобы я сел на лошадь. Хотели, чтобы я выгребал, бл*дь, дерьмо. Хотели, чтобы я объезжал ограды с работниками ранчо. Чтобы пас скот. Чтобы я загонах боролся с гребаными, грязными, вонючими телятами. Да пошло оно все. Меня это не интересовало. Но волновало ли их это? — Он покачал головой. — Нет. «Ты — Шарп, Бад, прекрати валять дурака и будь чертовым Шарпом». — Снова слова Джеба Шарпа к сыну прозвучали ехидно и с перекошенным лицом. — Он позволил бы мне быть только тем, кем хотел он, поэтому я решил, что буду тем, кем, черт возьми, хочу быть я, и я бы достиг этого, завладев тем, чем он больше всего хотел владеть. Я бы сидел в этом доме на этой земле со своей семьей. Здесь жил бы Шарп, но этим Шарпом был бы я, и отец знал бы, что все это мое, что это я заполучил то, что хотел заполучить он, а до него его отец, а до него отец его отца, это заполучил бы я. Это было бы мое, а не его, и пусть бы он шел на х*й. На х*й.

— Раз это дерьмо правда, тогда какого хрена ты забрал у меня Айви? — спросил Грей.

— Ты нашел девушку, потом бы женился, завел детей, ты — Коди. Если бы у тебя была семья, я бы ни за что не выгнал тебя с этой земли.

Это, определенно, было правдой.

Но Грей, очевидно, не поверил этому.

— Это дерьмо, Бад. Все это чушь собачья. Ты нацелился на меня.

— Бонус, Грей, — прорычал он. — Мистер Мустанг, Всемогущий Коди, все в городе думают, что ты управляешь солнцем и луной, вызываешь приливы и отливы. Мне тошно было смотреть на все это, слушать все это, — он подался вперед, — жить в этом дерьме. Мне было тошно.

— И это все? — недоверчиво спросил Грей, и я тоже подумала, что это странно. – Ты контролировал жизни, разбивал сердца, уничтожал собственность, убивал животных из-за такого дерьма?

Ох. Что же. Я могла понять его разумный довод.

— Да, Грей, только из-за этого. Ты не жил моей жизнью. Твой папочка расхаживал по городу, рассказывая всем и каждому, что он считал, что ты можешь управлять солнцем и луной, вызывать приливы и отливы, столько, бл*дь, говорил о тебе, что все поверили в это. Мой папочка подобного дерьма не делал.

— А это? — продолжил Грей: — Твой сегодняшний визит. Что, черт возьми, он значит?

— Мне скармливали это дерьмо всю жизнь, и я не дам тебе жить свободно и легко. Ты не получишь свое «долго и счастливо». И она тоже, — ответил Бадди с усмешкой.

— Так значит, это касается меня, а также Айви, — заявил Грей.

Бадди пристально посмотрел на него и ничего не сказал, что означало «да».

— Я не верю в это, — прошептал Грей.

— А ты поверь, — отрезал Бадди.

— Я не верю в это дерьмо, — повторил Грей.

— А ты поверь! — заорал Бадди, и Грей молча стоял, глядя на него сверху вниз.

Затем он нарушил молчание.

— Ты жалок, — заявил он, и Бадди моргнул.

Затем его лицо снова исказилось.

— Иди на х*й. Думаешь, меня волнует, что ты думаешь? — спросил он.

— Да, — ответил Грей. — Я думаю, тебя охренеть как сильно волнует то, что все думают.

Так оно и было. Грей привел еще один разумный довод.