Чтение онлайн

ЖАНРЫ

Шрифт:

От этого я чувствовала себя в безопасности, но знала, что Грей не разделял моих чувств, о чем свидетельствовала вышеупомянутая бессонница.

Мой мужчина боролся изо всех сил.

И я знала почему, так как он поговорил со мной об этом.

Грей не мог действовать открыто. Не мог выбить дерьмо из Бадди, чтобы преподать ему урок, не только потому, что он уже делал так раньше (несколько раз) и ничего не добился, но и потому, что это было противозаконно, а все глаза Мустанга были прикованы к нему. Он также был не из тех мужчин, кто мог бы подобраться к Шарпу, используя Сесилию или их детей.

У него не было других вариантов, кроме того, что он выбрал:

предупредить Бадди.

И ему это было ненавистно.

Но я также знала, что если Бадди выкинет что-то еще, Грей сорвется, и тогда мы оба окажемся в дерьме.

Тем не менее, Грей, возможно, и не из тех мужчин, с которыми можно играть, но Джейни, Честити и Стейси поделились со мной тем, что другие не думали также про себя. С тех пор как сгорела конюшня, на Бадди и Сесилию обрушились несчастья.

Очень много.

У машины Бадди спустились две шины, а потом она вообще перестала заводиться, а, учитывая, что ей был всего год, это выглядело подозрительно. Их дом осквернили вандалы, окна забросали яйцами, а на фасаде кроваво-красной краской написали «убийца лошадей». Почтовый ящик, прикрепленный на столбе у дороги, дважды подвергался атаке водителей и бейсбольных бит. А Уит рассказал Грею то, что он узнал от отца: Бадди пришел в участок с запиской, которую Сесилия нашла у них на пороге, листок бумаги в конверте с всего лишь тремя словами, напечатанными на компьютере: «Убирайтесь из Мустанга».

Сесилия не показывалась в городе, и Джейни сказала мне, что она делала свои дела в Элке, но в остальном держалась в тени. Ходили слухи, что она пребывала в ужасе.

Я не могла упиваться их несчастьями. У них были дети. Это было неприятно, и хотя они сами навлекли это на себя и, возможно, заслужили это, их дочери ни в чем не были виноваты.

Я также не знала, кто это сделал. Может, дяди Грея, но это также мог быть кто угодно. Никто не верил, что Бадди поддержал Пита деньгами, все уважали Грея, и с теми пробелами, что заполнил Кейси о том, как Бадди поступил со мной и Греем, история распространилась повсюду, но я знала, это дело рук братьев Коди. К сожалению, разлучить влюбленных — не уголовное преступление, поэтому никаких обвинений выдвинуть не удалось. Но это также не устраивало почти всех мустангцев.

Так что это мог быть кто угодно.

Кроме того, мне это не нравилось, потому что Бадди был не из тех, кто, поджав хвост, продаст дом и улизнет в соседний округ, чтобы их больше никогда не видели.

Он был из тех, кто захочет отомстить.

Учитывая то, что он уже сделал, это могло означать все, что угодно, и после того, как его цель будет достигнута, если мы с Греем выстоим, Грею не удастся контролировать свою ярость.

Я не видела в сложившейся ситуации ничего хорошего.

Так что теперь я мыла посуду и пекла пирожные, а мой мужчина находился в городе, покупал гвозди или что-то там еще, чтобы продолжить строительство конюшни. Здесь остался Сонни, и я слышала стук молотка. Я также знала, что один из парней Джеба Шарпа стоял в начале подъездной дороги. Она тянулась далеко, но я все равно видела припаркованный там пикап. Да и Грей не оставил бы меня в одну, если бы Сонни и того пикапа со мной не было.

Поэтому он оставил меня одну.

Поэтому с тем прикрытием, что у меня было, я удивилась, услышав шум приближающегося автомобиля, и когда повернула голову, выглядывая в боковое окно, удивилась еще больше, увидев направляющийся по дороге внедорожник без сопровождения пикапа. Меня удивил не сам направляющийся по дороге внедорожник, а тот факт, что он бы мне не знаком.

Сунув

последнюю тарелку в посудомоечную машину, я закрыла дверцу, вытерла руки и направилась из кухни через коридор к парадной двери. Я стояла на крыльце, когда внедорожник остановился. Я заметила, как в поле зрения появился Сонни, его взгляд был прикован к внедорожнику, но он не приближался. Я не знала, странно это или нет.

Потом я увидела, как из машины вышла женщина.

Раньше она были блондинкой, и это все еще можно было видеть, но теперь волосы превратились в привлекательную смесь белого и серебристого с оттенками светло-серого. Длинные, распущенные локоны выглядели необузданно, не смотря на возраст. Они волнами ниспадали ей на плечи и спину, и, за исключением потускневшего цвета, напоминали мои.

На ней были джинсы, блузка, очень классная, но все же практичная, в которой она умудрялась выглядеть очень женственно и привлекательно. На ногах — потертые старые ковбойские сапоги. Я бы дала ей лет пятьдесят, может, чуть за пятьдесят, не могла определить точно. У нее была хорошая кожа, прекрасные черты лица, фигура подтянутая, но не худая, округлая, и ей явно повезло с генами. Может, она скрывала свой возраст, а может, всегда носила его естественно.

Она посмотрела на меня, повернула голову в сторону Сонни, затем снова на меня и направилась ко мне. Она не подошла к ступенькам, вместо этого остановилась у края крыльца в трех футах от меня, и всю дорогу не сводила с меня взгляда.

— Ты меня не знаешь, — начала она, прежде чем я успела ее поприветствовать, сказав то, что я и так знала. — Я Элеонора Коди.

У меня перехватило дыхание, когда я уставилась на мать Грея.

Я никогда ее не видела, даже на фото, она была начисто стерта из истории Коди. И я ни разу не видела эту женщину в городе, я бы ее запомнила. Неудивительно, потому что, несмотря на все, что произошло, я провела в Мустанге примерно четыре месяца. Я видела и встречался со многими людьми, но не со всеми.

Я заставила себя дышать, пока разум перебирал варианты действий.

И начала я с того, что представилась.

— Айви Лару.

Легкая улыбка заиграла на ее губах, и карие глаза быстро блеснули, когда она ответила:

— Я знаю.

Конечно, меня все знали. Будучи матерью Грея, она бы, однозначно, меня знала.

Я посмотрела на нее, затем перевела взгляд на Сонни, который не двигался, не выглядел так, будто собирался приблизиться, но и не уходил.

Присматривал за происходящим.

Мой взгляд вернулся к Элеоноре Коди.

— Не хотите войти? — предложила я, и это вызвало у нее еще одну легкую улыбку, на этот раз без огонька, но с намеком на печаль, и она покачала головой.

— Я не вижу грузовика Грея, видимо, его здесь нет, — ответила она. — Вернись он, ему не захочется, чтобы я находилась в его доме.

Ее печальной улыбке была причина, потому что это, определенно, было правдой.

— Да, но он ясно дал понять, что это мой дом, а я не возражаю, — тихо сказала я.

Она слегка наклонила голову и мгновение изучала меня.

Выпрямившись, сделала шаг вперед и предложила:

— Как насчет того, чтобы немного покачаться на качелях, а я отдохну на крыльце?

Хороший компромисс.

Я кивнула, подошла к качелям и села. Она приблизилась к крыльцу и устроилась на краешке, повернувшись всем телом к конюшне, но снова не отрывая от меня глаз.

— Как все и говорят, ты очень хорошенькая, крошка.

Мое сердце сжалось, потому что ее сын думал также и неоднократно говорил мне об этом.

Поделиться с друзьями: