(не)родной

— А почему не привёз вас сам? Машины нет? — продолжать давить на больные мозоли Руслан.

— Он устал после работы, — кивнула Мила.

— А у меня машина в Казани, мы с женой там живём. Приехал за мамой, чтобы к нам её перевезти.

Сердце билось приглушенно. Мила осознавала, что, возможно, видит его в последний раз. Уедет в Казань её Руслан и больше никогда не вернётся. Зачем ему это?! У него тут больше ничего и никого не останется.

— Ладно, пойду я… С утра дел много, надо продажу дома маминого организовывать. Рад был пообщаться. Предложил бы проводить, да ни к чему слухи лишние в деревне вызывать, а то дойдут до твоего мужа, ещё приревнует.

Мила кивнула. Едва Руслан ушёл, она обхватила себя руками и беззвучно заплакала. Думала, что чувства остыли, а нет, они напомнили о себе, навязчивым желанием прикоснуться к нему, услышать, как «Милочкой» своей называет, почувствовать прикосновение его губ к своим.

— Брат, — прошептала самой себе слова, которые наставлением успели стать. — Не смей думать о нём, он же твой брат.

Мила домой тоже пошла почти сразу, следом за Русланом. Сердце в груди трепыхалось, но от страха всё сковало, когда она увидела бабушку, лежащую на крылечке. С губ слетел крик, и Мила бросилась к дому, роняя по пути шаль. Такое раньше было: бабушка теряла сознание из-за давления, но теперь почему-то внутри всё обмерло, заледенело и отмирать начало.

— Бабушка?! Баб?! Помогите! — истошно закричала Мила, смаргивая слёзы. — Не оставляй меня одну! Слышишь? Мы же с Алиской совсем одни! Бабуля! Не оставляй! — плакала Мила, захлёбываясь слезами и пытаясь повернуть бабушку на спину, чтобы прощупать пульс. Вот только до неё медленно доходило осознание, что пульса нет.

— Это я во всём виновата, надо было дома остаться, я тебя расстроила своими новостями! Пожалуйста, ну-у-у! Открой ты глаза! Помоги мне тебя повернуть! — причитала Мила. — Помогите-е-е! — снова закричала она, а затем перешла на истерический вопль, осознав, что уже никто не сможет ей помочь — бабушки больше нет, а ведь ещё час назад за столом рядом сидела и ругала Дениса за то, что изменился так сильно и семью не уберёг. И причитала в своей комнате, что только она виновата в сломанных судьбах.

Мила прижалась к бабушке, уткнулась носом в её спину, обхватывая руками, словно могла её согреть и вернуть тем самым к жизни, но ничего не вышло. Её колотить стало от страха. Почувствовала, как кто-то за плечо трогает и оторвать пытается от бабушки, но ещё сильнее прижалась к ней, крича, что не отпустит, не позволит уйти вот так, не попрощавшись совсем.

— Она даже со мной не попрощала-а-а-ась! Даже и намёка никакого не было! А-а-а-а-а! — кричала, ощущая обжигающие слёзы, которые не переставая текли из глаз.

***

Услышав вопли Милы, Руслан уже ни о чём думать не мог. В ушах шумело, а голова шла кругом. Он добежал до калитки, а когда понял, что причиной стало, обомлел. В животе всё свело от страха и холода, цепкими движениями лезущего в душу. На сердце тяжело стало очень, но он подошёл и попробовал оторвать Милу от бабушки, чтобы проверить на самом ли деле та мертва, или ещё есть шанс спасти. Руслан вспомнил, как несколько раз в юности вот точно так же прибегал на крики Милы и помогал ей. Сейчас многое изменилось, они изменились, а случай повторился. Прикоснувшись к ней, так хотел взять за руку, подтянуть к себе и обнять, но нельзя было бередить раны, которые и без того кровоточили каждый раз, когда брал то письмо в руки и читал, а потом смотрел на её свадебную фотографию. Впрочем, сейчас всё было совсем иначе. Мила нуждалась в поддержке.

— Я не отпущу её! Не отпущу! Бабушка-а-а-а! Мы же одни с Алиской! Пожалуйста, не уходи от нас, — не переставала причитать Мила, захлёбываясь слезами, и заставляя сердце сжиматься, точно камень от боли за неё.

Бабушку её жаль не было. Наверное, её ненависть сыграла значимую роль, ведь когда к тебе плохое отношение, а ты его явно не заслужил, невольно начинаешь относиться к человеку иначе. Жаль было Милу, очень, ведь бабушка с детства её растила, с того момента, как мать во время родов второго ребёнка умерла.

— Мила-а-а! Ты ей не поможешь! Дай, я пульс пощупаю! — пытался обратить на себя внимание Руслан.

Она обернулась и стеклянным взглядом посмотрела на него, вызывая внутри ураган эмоций. Вытерла щеки тыльной стороной ладони и покачала головой.

— А нету пульса, Русечка… Нету его-о-о!

Поднялась на ноги, а Руслан её за плечи приобнял, пытаясь успокоить. Знал, что по деревне слухи не пойми какие пойдут, но надеялся, что Денис поймёт, а если нет, то он, Руслан, объяснится. А Мила уткнулась носом в плечо его и заплакала, одной рукой обняла и принялась всхлипывать.

— Что делать-то? Руслан! Я не знаю же… Куда звонить?

— В первую очередь пойди позвони Денису, а я бабушку в дом занесу. Не дело ей лежать на крыльце вот так. Потом пойду, спрошу у мамы, что делать… Я ведь и сам не знаю, куда нужно звонить в такой ситуации.

Мила принялась кивать. Казалось, она даже успокоилась, но едва бросила взгляд на бабушку, как снова залилась слезами. Растерзанная душа не могла больше выносить её страданий, поэтому Руслан наплевал на все запреты и прижал к себе, дыша ею, как когда-то раньше. А от неё все еще пахло теми духами, что он подарил на день рождения много лет назад — яблоко в шоколаде.

Наконец, выпустив Милу и проследив, чтобы она зашла в дом, Руслан приблизился к её бабушке и на всякий случай попытался прощупать пульс. Ничего. Он поджал губы и поднял женщину на руки, внося в дом. Такой знакомый и такой чужой. Он прошел в комнату, куда были открыты двери, и положил умершую на кровать. Вышел и посмотрел на Милу, стоящую у окна.

— Денис, бабушка умерла, мне нужна помощь… Что значит не можешь? Да… Я говорила, но сейчас ситуация другая. Дени-и-и-ис! Ты хоть понимаешь, что сейчас не время для мести? Мне помощь нужна! Я не знаю, что делать! Да катись ты к чёрту!

Исходя из слов Милы, Руслан сделал вывод, что с мужем у неё не такие хорошие отношения, какие она пытается выдать за действительность. Возможно, они даже на грани развода. Внутри вдруг встрепенулось что-то, но Руслан оборвал себя. У него жена была. Любящая его Лариса. Не мог он вот так взять и снова позволить чувствам к Миле проснуться.

Мила опустила руку и положила телефон на подоконник, в это время из другой комнаты вышла маленькая испуганная девочка, её дочь. Волосы цвета спелой пшеницы, заплетённые в две косички растрепались, а в больших карих глазах читался страх.

— Мам, мама-а-а! — позвала девочка, но Мила лишь расплакалась.

Руслан не мог смотреть на перепуганного ребёнка равнодушно и подошёл к ней, присел на корточки и постарался заглянуть в глаза, которые девочка тут же отвела в сторону.

— Милая, приключилась беда. Мама сейчас не может разговаривать, — постарался успокоить он.

— Это ты маму обидел? — обожгла взглядом.

— Нет, что ты… Я стараюсь помочь вам, — принялся оправдываться Руслан.

— А кто ты такой?

— Я мамин друг… Давний, — выдохнул Руслан, понимая, что ему всё ещё больно от расставания, не затянулась рана.