Не самые хорошие соседи

– Мы должны все время пить воду. Организму нужно намного больше воды, чем кажется, – сказала Бьянка и так обильно смазала детей защитным кремом, что они стали походить на маленьких гейш. – Еще два часа – и поедем на море.

Белла и Вильям заорали от радости, а Бьянка хлопнула меня по заднице, чтобы я возвращался на стремянку.

– Давай, Рембрандт. Поторопись, осталось чуть-чуть.

В заляпанных краской рабочих штанах и огромной майке, она была неотразима. Я внезапно почувствовал полную уверенность, что все обязательно сложится хорошо.

Когда мы смывали с себя растворитель из садового шланга, в глазах Бьянки мелькнула печаль.

– Папа так все это любил. Представляешь, если бы он нам сейчас помогал?

Она потеряла отца меньше года назад. Рак медленно уничтожал его тело, но он до последнего ухаживал за садом и дачей, забирался на крышу, заколачивал гвозди, чинил и красил. На нем закончилось поколение. Мои родители и родители Бьянки умерли, и мы больше не могли закрывать глаза на тот факт, что жизнь не бесконечна.

Однажды на закате, когда мы, уложив детей, расположились на террасе с игристым вином, калитка открылась и показались пенсионеры из дома напротив.

– Вечер добрый, – сказала Гун-Бритт, – как у вас тут мило!

– Ой! – воскликнул Оке. – Это не дело!

– Что – не дело?

Ему показалось, что я шучу.

– У вас же трава высохла!

Я посмотрел на пожелтевший, как в прерии, газон. После переезда голова моя была забита множеством разных проблем, и я совсем забыл, что газон нужно поливать.

– Тут запрещено использовать водопроводную воду на орошение, – сказал я.

– Да, вам нужно пробурить собственную скважину, – объявил Оке. – Не знаю, сколько раз я говорил это Бенгту, но он же никогда меня не слушал.

– Пробурим, но потом. До осени мы хотим в первую очередь закончить спальни и кухню.

– Понимаю, – ответил Оке. – Дел тут вам надолго хватит. Бенгт был во многих отношениях хороший человек, но ленив, сукин сын.

– Эй, – одернула его жена, – о мертвых плохо не говорят.

– Я слышал, вы уже познакомились с Жаклин и мальчишкой, – сказал Оке, обходя гараж и постукивая по обшивке фасада. – Мы не собираемся ничего вам рассказывать. Лучше сами составьте о них собственное представление.

– Так будет правильно, – добавила Гун-Бритт.

– Да, но мальчишка… – продолжил Оке, – боюсь, с мальчишкой все не очень хорошо.

Бьянка чуть не подавилась «кавой». У Оке была особая манера недоговаривать.

– Вы уже видели Улу? – спросила Гун-Бритт. – Он живет в четырнадцатом доме. Славный парень.

Приговор славному парню на сайте Криминального реестра она, по всей видимости, не читала.

– Тут надо все менять, – сообщил Оке, показывая на панели, которыми был обшит гараж. – Одно гнилье.

Он обращался ко мне.

– Мы собирались для начала их покрасить, – сказала Бьянка.

– Покрасить свинью помадой, – проворчал Оке.

– Однако мы пришли не за этим, – перебила его Гун-Бритт. – Мы хотим пригласить вас на традиционный праздник нашего двора.

Оке оставил в покое гараж и поднялся на террасу.

– Понимаете, мы с Гун-Бритт каждый год устраиваем праздник двора для тех, кто живет по соседству с нами. И мы всегда радуемся, когда на Горластой улице появляются новые жильцы. Мы все тут держимся вместе.

– Спасибо за приглашение, – ответила Бьянка. – Звучит заманчиво.

– Будет замечательно, – заверил Оке.

Гун-Бритт и Оке скрылись за калиткой, мы с Бьянкой молча помахали им вслед.

– Соседи – это прекрасно, – сказала Бьянка и наполнила бокалы.

– Нам, наверное, не надо идти на этот их праздник, – предложил я.

– Ты с ума сошел? Это будет социальным самоубийством. Мы не сможем здесь дальше жить.

– Но ты же говорила…

– Дорогой, ты действительно не понимаешь, как тут все устроено. С соседями нужно соблюдать дистанцию, но ни в коем случае не следует их сторониться или выказывать неблагодарность. Так что мы пойдем на этот праздник и будем делать вид, что нам страшно весело.

Я положил голову ей на колени и рассмеялся:

– Без тебя я бы здесь и недели не справился.

Она взъерошила мне волосы:

– Ты, дорогой, без меня нигде бы не справился.

– Жалеешь, что мы переехали? – спросил я как бы шутя, хотя на самом деле это интересовало меня всерьез.

Бьянка медлила с ответом, перебирая мои волосы.

– Конечно нет. Думаю, нам тут будет очень хорошо.

Я выдохнул, но в душе все равно осталась какая-то тяжесть.

Через несколько дней я сидел в шезлонге, укрывшись в тени и пытаясь отодрать следы краски на груди, когда с улицы прибежали Вильям и Белла:

– Папа, папа! Можно мы поиграем с Фабианом?

Они подпрыгивали, глаза сверкали.

– Ну да…

– У него есть батут, – сообщил Вильям.

– Батут? – переспросила появившаяся в саду Бьянка.

Полгода назад Вильям захотел поехать в батутный парк, но, после того как Бьянка узнала из интернета, сколько людей в Швеции каждый год ломают ноги на батутах, мы решили не ехать.

На этот раз Вильям не собирался сдаваться и клянчил:

– Он совсем маленький.

Бьянка посмотрела на меня, угадывая мои мысли.

Такие решения были для нее мучительны, но она понимала, что нужно согласиться.

– Тебе лучше пойти тоже и присмотреть за ними, – велела она мне.

– О’кей.

Батут меня не волновал. А вот Фабиан… Он же слишком взрослый, чтобы водиться с Беллой и Вильямом.

– Пойдем, папа, пожалуйста! – упрашивала Белла.

– Хорошо, но ненадолго.

Я натянул футболку, и мы с детьми отправились в сад семейства Селандер.

Фабиан уже прыгал на батуте, Вильям и Белла быстро сняли сандалии и встали в очередь. Это действительно был самый маленький батут из всех, что я видел, прыгать на нем можно было только по одному.