(Не)сдаться императору

Перед тем, как остаться в одиночестве, я подозвала одного из гвардейцев – того самого мужика с широким лицом, который так и не решился бы выгнать крестьянина, упавшего мне в ноги – и отдала короткий приказ:

– Тихо, аккуратно побеседуйте с местными мужиками, пустите слух о трусливом бегстве моего братца Жерома и о том, как мне на голову свалились все проблемы, которые он создал. Можете взять немного вина из обозов, чтобы беседа получилась более душевной.

Гвардеец понятливо кивнул. Улыбнулся, обнажая недостаток пары зубов, и скрылся в вечернем полумраке. Я же оставила за дверью дома, который хозяева любезно освободили на эту ночь, двоих охранников, назначила им смену и, не раздеваясь, опустилась на старую перину, которую для меня усердно взбивала целый час жена старосты.

Деревня гудела, крикливые голоса местных сливались с низким басом гвардейцев. Я не любила шум, предпочитала ночевки в лесу, и сегодня вряд ли высплюсь, зато пущу полезные сплетни.

Прикрыв глаза, я вслушалась в неразборчивый гомон, из которого постепенно начали выделяться два голоса: их обладатели – вероятно, довольно молодые парни – шагали тихо, крадучись, и перешептывались.

– Да говорю, тут она, змеища! Спуталась с Императором, отняла власть у нашего Короля, да ладно бы сама править стала, так нет же – отдаст всех нас на милость этому… – последнее слово я не расслышала, второй мужик то ли толкнул первого, то ли наступил ему на ногу, и оба затихли.

Я замерла, вся превратившись в слух.

– А может, не надо? – послышался другой голос, моложе, но ниже первого. – Вон там какие мужики здоровые у двери стоят. При мечах еще, в доспехах. Зарубят и не заметят!

– Так то у двери, а я в окошко пролезу, – судя по звукам, тот мужик, что назвал меня «змеищей», приступил к осуществлению плана, под его ногами зашуршали бревна дома.

Нет, ну второй раз за день – это уже слишком!

Я выхватила из ножен кинжал и беззвучным плавным движением встала под окошко, вырубленное почти под потолком. Сверху послышалась возня, кряхтение, потом тело парня грузно опустилось на линялый ковер.

Я тут же оказалась за спиной неудачливого убийцы, зажала его рот ладонью и приставила к горлу кинжал. Ощутив холодное лезвие на шее, мужик вздрогнул, даже меня тряхнуло вместе с ним, но вырваться из моей хватки ему вряд ли удастся, пусть я и ниже ростом. Пришлось встать на цыпочки, чтобы беседовать с ним стало удобнее.

– Сейчас ты тихо позовешь своего товарища. Убеждай как хочешь – он должен тоже сюда залезть, – прошептала я на ухо мужику.

Мы стояли слишком близко, от него разило потом и еще какой-то невообразимой смесью деревенских запахов, и прошли несколько мучительных мгновений прежде, чем он быстро закивал.

Я аккуратно убрала руку от его покрытого жесткой щетиной подбородка.

– Лука, сюда, – зашипел он. – Один не справлюсь!

– Такого уговора не было! – возмутился его подельник снаружи. – Тише там, кобру разбудишь!

– Говорю же, один не справлюсь. А коли не сумею наказ выполнить, так оба на виселицу отправимся, – проявил недюжинную смекалку мой пленник.

Снаружи послышалось кряхтение и знакомый шорох.

Я тут же приложила несостоявшегося убийцу рукоятью кинжала по виску, он обмяк, и мы вместе едва не завалились на пол. Сдерживая пыхтение, я уложила беспамятное тело и вернулась к окну. Когда второй заговорщик с грохотом упал на пол, я отправила в долгий сон и его.

Еще несколько мгновений стояла и просто разглядывала два широкоплечих силуэта, которые мирно дрыхли на старом ковре. И на кой темный век мне охрана нужна, если все самой делать приходится?

– Стража!

На мой громкий окрик в комнату ввалились два гвардейца. Судя по запаху, не слишком трезвые, но достаточно вменяемые, чтобы стоять на ногах и держать меч. Заметив тела на полу, гвардейцы застыли в недоумении. Я, набрав в грудь побольше воздуха, начала показательный концерт.

– Я вас сюда не дрыхнуть приставила! Ко мне в комнату вломились два убийцы, а вы и ухом не повели! Оба уйдете в отставку! Но прежде – повесите этих двоих!

На мои крики сбежались и остальные гвардейцы, и кое-кто из министров – тех, что не особо налегали на вино. Пока солдаты связывали «заговорщиков», подоспели и хозяин с хозяйкой, за порогом дома нас уже поджидало чуть ли не пол деревни с факелами.

Люди перешептывались, на их лицах плясали глубокие тени. Прохладный ветер тут же забрался под воротник, но ежиться мне сейчас не полагалось. Я оглядела лица в толпе, но на всех прочла лишь недоумение: ни страха, ни ненависти. Определенно, среди тех, кто сбежался на шум, либо есть отличные актеры, либо нет тех, кто мог быть замешан в этом нелепом покушении. Во второе верилось гораздо охотнее.

Мужиков выволокли на дорогу. Оба уже начали приходить в себя, и здесь, в свете факелов, я уже сумела различить их черны. Одинаковые носы картошкой, темные кудри и широкие спины, но у одного морщин побольше, у второго – поменьше. Братья, похоже.

Гвардейцы обступили связанных, дрожащих то ли от ночной прохлады, то ли от испуга мужиков, которые ужа стояли на коленях, понурив головы.

Я, еще раз оглядевшись, заметила в толпе любопытствующих старосту и жестом подозвала его подойти ближе.

– Кто они такие? – спросила, небрежно кивнув в сторону несостоявшихся убийц.

– Так Лука и Агас – братцы кровные, наши, местные, – затараторил староста. – Мужики обычные, в пороках не замечены, неграмотные оба.

Я кивнула и взмахом руки велела старосте отойти. Он повиновался, тут же трусливо скрывшись в толпе. Я подошла ближе к пленникам и смерила их показательно-холодным взглядом. В груди же злость смешивалась с горечью. Я бросила север, поместье, привычную жизнь, приехала на развалины страны, чтобы спасти от голода тех, кого еще можно спасти. Мечусь как раненая лань в загоне с волками, чтобы выторговать условия получше – условия для них, для таких вот дурных мужиков, но кто я для них? Змеища… Предала Короля. А то, что этот самый король разбазарил казну, перессорился со всеми торговыми партнерами, ввязался в парочку убыточных войн, а когда перед лицом замаячила реальная угроза, куда-то вдруг делся – до этого никому дела нет!

Пару раз сжав и разжав кулаки, я все же сумела выровнять дыхание, чтобы при следующем вопросе голос не дрожал.

– Кто вас надоумил?

Сами бы они до убийства регента точно не додумались.

– Н-никто! – замотал головой тот, что постарше – Лука.

– Как есть никто! Сами, за честь отечества и короля! – выкрикнул второй, его голос сорвался на последней высокой ноте и зазвенел в воцарившейся вдруг тишине.

Один из гвардейцев, недолго думая, отвесил ему такой подзатыльник, что мужик впечатался носом в землю.

– Ты стоишь перед ее Ее Светлостью Воцехой Милик, принцессой крови, Признанной на севере, регентом при дочерях Его Величества Жерома Милик! Думай, что говоришь!

Перечисление моих титулов, да еще и сделанное внушительным хриплым басом, произвело на мужиков некоторое впечатление. Они оба вжали головы в плечи, но спустя несколько мгновений младший, набравшись храбрости, все-таки вскинулся и обжег меня полным ненависти взглядом.

– Мы кланяться не станем перед воровкой, которая трон захватила только ради того, чтобы передать его своему любовничку! – снова закричал Агас, и снова его голос дрожал в абсолютной тишине.