Не сердите добрых принцев!!!

Приятнее было думать, что виноват старый приятель, и достаточно с ним разобраться, чтоб девчонка снова вернулась к нему. Хотя вроде не дурак, мог бы понять, если она, после того как целый год встречалась с ним, смогла так легко переметнуться к другу, значит, нужно ее немедленно бросать самому. Проблем в будущем меньше. А девчонок в их мире всегда было больше чем парней, к тому же, если отнять тех, кто в армии, в спорте, в тюрьмах, в плаваньях и во всяких меньшинствах, то на настоящего парня никак не меньше, чем по две штуки приходится.

От этой приятной мысли Тимка довольно потянулся, и невольно распахнул глаза от прозвучавшего рядом знакомого голоса.

– Иди, скажи Заку, он проснулся!

Комната оказалась еще лучше, чем рисовалась в воображении. С высоким окном, за которым сияло солнечное утро, добротной деревянной мебелью и букетом ярких цветов на резном столике.

Но самым главным сюрпризом был сидящий в кресле у кровати кареглазый шатен, который не мог быть больше никем, кроме как его бесследно пропавшим другом.

– Эдька?
– Хрипло спросил Тима и тот немедленно протянул ему серебряную кружку.

– Выпей, это целебный отвар.

Тимка осторожно сел, невольно вспоминая про страшную боль, вместе с хрустом ребер унесшую его в черноту забытья. Но тело никаких сигналов о неудобстве не подавало, и он уже смелее шевельнул рукой, принимая напиток. Сделал осторожный глоток, ничего, приятное. Не спеша допил и оглянулся, куда поставить кружку.

Эдик, следивший за ним не отрывая взгляда, забрал посудину и поставил на стол.

– Как я... здесь...
– Неуверенно начал Тимка, судорожно ища необходимые слова и никак не находя.

– Тим... Ты не переживай.
– Мягко сказал Эдик.
– Теперь все будет хорошо. Главное... я тебя нашел. Не сам, конечно... маги помогли. Из ковена. Но и у нас тоже есть способности. Иначе бы разбились. Я теперь буду просить... чтобы меня приняли в ковен. Только... хотелось бы вместе, тут парней из нашего мира больше нет. Девчонок много, почти пятьдесят за последние годы попало. А из парней... только мы двое.

– Эдька... а ты на меня... совсем не злишься?
– тихо спросил Тима, сердясь на самого себя за глупое упрямство.

Только лучше все сразу выяснить. Чтоб потом не хлопать глазами, когда тебе выкатят кучу претензий. Был у него один такой дружок... уже в институте. Все высказал сокурсничек, когда он отказался делать за него подсунутую под столом контрольную. Каждый стакан пива в счет поставил. А он-то думал, его по дружбе угощают.

– А ты?
– Виновато глянул Эдик.
– Я ведь тебя сдури по полной приложил. Не подумал... про разницу в весе. И подготовке. Надо было не горячиться, руки тебе скрутить и все выяснить. Может... дома бы остались. Не клеил я твою Маринку, честно, сама звонить начала. Наверное, у тебя номер стащила.

– Эдь... это я виноват, дурак был. Давно понял.

– Ну и давай всё забудем.
– Грубовато оборвал расшаркивания Дик.
– Иди, умойся, вон та дверь, да оденься, там все приготовлено, а то сейчас маги придут!

Не хватало им ещё как девчонкам нюни распустить! И без того проблем в жизни хватает.

Тимка почувствовал, как где-то в глубине груди тает тянущее ощущение вины, и лихо ухмыльнулся. Решительно слез с постели и, слегка покачиваясь на слабых еще ногах, двинулся к указанной двери.

Дик, закусив губу, морщась как от боли, глядел, как свободно болтается вокруг его тощего скелета странная, длиной почти по лодыжек, рубашка. Тимка никогда не был толстым, но за эти два месяца превратиться в голимый скелет... Эх, жаль, он вчера магов спросить не успел, что Зак сделал тому хряку, который сидел в луже.

ГЛАВА 11

Какой это был по счету день, Гистон не знал. Но точно знал, впервые за долгое время, что это действительно день. Ещё когда удары волн стали чуть слабее и в темной пелене безумно несущихся туч появились редкие бледные просветы, он понял, шторм идет на убыль. Но только теперь, наблюдая за понемногу светлеющим небом и слушая грозный рокот волн, уже не перекатывающихся через стену тандука, действительно поверил, что этот катаклизм они пережили.

Не стоит вспоминать, с каким трудом и с какими потерями. Хабер до сих пор до того слаб, что не может поднять головы. И энергия у него почти на нуле. А сам Гистон ничем не может поделиться с другом. Все собираемые им крохи уходят на бытовые нужды. Едва собравшись с силами, он обшарил все помещения и выбрал самую сухую и удобную каюту. Разумеется, относительно сухую. Ей оказалась каюта капитана.

Потом создал простейшее существо, похожее внешне на круглую губку и отправил высушивать залитый водой пол и мебель. Вырастая на потребленной воде, губка, достигнув максимального размера, делилась пополам, и когда дело дошло до соседней каюты, у Гистона было уже пять зеленых мохнатых шаров. А в приведенную в порядок капитанскую каюту маг перенес Хабера и уложил в намертво прикрученный к стене и полу удобный длинный сундук на ножках, служивший хитроумному капитану кроватью. Почти сразу после отплытия Гистон заметил за бывалым мореходом тягу к ежедневному потреблению медовухи и более крепких аганских вин. Он все пытался догадаться, как же капитан удерживается на ногах при сильных волнениях, если его и в спокойную погоду слегка заносит?! Теперь, наконец, понял, любитель медовухи отлеживался в этом сундуке.

В соседней каюте Гистон поселился сам, чтобы присматривать за изредка просыпающимся Главой. Накормить и напоить его вышло далеко не сразу, первые дни удавалось лишь влить в рот Хабера несколько ложек воды смешанной с укрепляющим зельем. Такова обычная плата магов, досуха истративших свою энергию. Организм, привыкший получать силу и бодрость от магии, потеряв ее, впадает в настоящий шок. И чем сильнее маг, тем тяжелее ему приходится восстанавливаться после полной потери магической энергии. Конечно, магия постепенно возвращается в организм, но обычно ее дополняют лекари и маги. Однако сейчас Хаберу не мог помочь никто. Поблизости не нашлось ни одного источника, а растворенные в воде запасы так основательно переболтал шторм, что туго приходилось даже не выложившемуся до последней капли Гистону. Хотя он и старался тратить энергию очень экономно.

Например, не стал выращивать лиану, очищающую морскую воду, а с превеликими трудностями достал из трюма бочонок с запасенной в Харшаде пресной водой. Пыхтя и отдуваясь, вытолкнул сырой и тяжелый предмет на палубу и осторожно поднялся по ступеням. За несколько дней непогоды все промокшие доски набухли и стали скользкими, а местами даже заплесневели, и ходить по ним надлежало с большой осторожностью. Маг плюхнулся передохнуть на вытащенный бочонок, раздумывая попутно, где бы его лучше поставить, чтобы было ближе ходить за водой, и вдруг с досадой хлопнул себя по лбу. Ну что стоило ему подумать об этом раньше? Тогда возможно не тащил бы сразу весь бочонок, а налил одно ведерко или даже только кувшин. А в трюм давно пора бросить несколько губок, в последней каюте, их помнится, ползало уже десятка два.

О том, как они будут добираться до заселенных людьми берегов, маг пока старался вообще не думать. А что зря голову напрягать? Вот выздоровеет Хабер, вдвоем и рассудят. Все знают, две головы значительно лучше, чем одна. Даже если она такая умная, как у него. Лишь бы океан утихомирился. Тогда можно будет источник поискать. А уж с магией... много чего может сделать сильный природник, если у него достаточно энергии.

Жаль только, пока магии нет, приходится самому делать такие вещи, которых он никогда не умел. В детстве все хозяйство вела мать и сестра, ну а позже у него всегда были умелые спутники, потом жена, потом слуги. Например, попытавшись испечь из муки, найденной в обитом жестью ларе, пресные лепешки, первую партию он вынужден был выкинуть полностью. Хотя работал почти целый день. И вроде представлял себе весь процесс, не раз приходилось видеть, выезжая в дальние поселки по делам, как Ишим прямо на костре быстро и ловко готовил вкуснейшие печеные кружки. В которые так удобно было завернуть настроганного вяленого мяса, сыра, и помятой со специями мелко рубленой зелени.