Не сказка о птице в неволе
Шрифт:
Я давлю, что есть сил. Давлю так сильно, что сводит пальцы. С наслаждением наблюдаю за тем, как белки глаз Сэма становятся сначала розовыми от лопающихся сосудов, а потом все краснее и краснее. Давлю, даже когда его губы синеют, и враг перестает сопротивляться. Мгновения, секунды, минуты… вечность.
Легко вздрагиваю, когда понимаю, что Китнисс обнимает меня за плечи, оттаскивая от уже бездыханно лежащего тела бывшего охранника. Я падаю назад, позволяя ей увлечь себя, и мы вместе отползаем в сторону, часто дыша и не спуская глаз с трупа.
Высвобождаюсь из ее объятий, но лишь за тем,
Пальцы болят от непривычного напряжения. Ритм сердца неровный, а голова раскалывается от боли, но все это почти не имеет значения: я успокаиваю Китнисс, касаясь губами ее макушки.
– Тсс, родная, тсс… Все прошло… – шепчу я, ласково и нежно. – Все прошло…
И… следующая часть последняя для этой истории.
Все - финал…
Еще чуть-чуть… не сказки )))))
========== Эпилог (часть 3) ==========
Комментарий к Эпилог (часть 3)
включена публичная бета!
заметили ошибку? сообщите мне об этом:)
не бечено
Прислоняюсь к стене рядом с печкой, вслушиваюсь в треск горящих дров – он гипнотизирует и умиротворяет, отвлекая от суеты прошедшего дня, это именно то, что мне сейчас нужно.
Я устал, словно последний раз спал целую вечность назад, впрочем, это не далеко от истины: минувшие сутки, кажется, превратились в бесконечность, сливаясь в один непрекращающийся допрос, который устроили нагрянувшие миротворцы. Теперь я точно знаю: властям не нравится находить трупы, тех, кого они не смогли найти при жизни. Сэм скрывался от нового правительства долгие годы, а встретились они только в нашей с Китнисс спальне.
Он появился из ниоткуда, и его целью был мой дом: отравить, уничтожить, отомстить. Похоже на помощь кого-то свыше, что нам удалось выбраться из подобной передряги: Сэм был настроен весьма решительно и самостоятельно покинул бы наш дом, только оставив внутри четыре бездыханных тела.
Жар печи прижигает левую сторону лица, вынуждая меня отойти к столу. Взгляд непроизвольно падает на заколоченное досками окно, и воспоминания о страшной ночи снова встают перед глазами. Качаю головой – надо стараться не думать об этом, не вспоминать, навсегда вытравить из памяти эти часы.
Звонок телефона возвращает меня в реальность. Подхожу к телефонному аппарату, прижимая трубку к уху. На том конце голос, которого я не ждал.
– Привет, – произносит Гейл, будто даже приветливо.
– Привет.
– Как она?
Несколько долгих секунд я сомневаюсь, что хочу отвечать ему. Мы так и не стали друзьями: ради Китнисс изредка терпим друг друга, когда охотник приезжает на праздники вместе с ее родней, пытаемся поддерживать нейтралитет, но оба помним – второй соперник.
Мне стало проще, когда Хоторн сказал, что у него появилась девушка – первая за много лет, и ревность немного притупилась, поддавшись доводам логики – Гейл не враг, даже почти член семьи. Может, это привычка – сомневаться в нем? Только могу ли я быть уверен, что он действительно разлюбил мою жену?..
Хочу промолчать, но все-таки решаю, что он имеет право знать.
– Проплакала весь день, – тихо говорю я, еще не до конца поняв, откуда охотнику известно о произошедшем. Среди миротворцев
так быстро разносятся новости?Гейл выдерживает паузу, прежде чем задать новый вопрос.
– Как дети?
Упираюсь лбом в стену и тяжело вздыхаю.
– Они у Глена на пару дней, пока все не уляжется.
– Хорошо…
– Да…
Неловко молчим.
– Откуда ты знаешь? – не выдерживаю я.
Хоторн не врет.
– Она звонила.
Тишина.
– Просила разузнать про тебя…
Мне становится трудно дышать. За столько лет я выучил повадки Китнисс, и заранее знал, каков будет ответ, просто надеялся… Даже не знаю, чего я ждал. Чуда? Потираю глаза, не очень-то хочется услышать от Гейла о том, что меня, скорее всего, посадят за превышение необходимой самообороны.
– Я навел справки, – произносит Хоторн. – Тебе не предъявят обвинение, все квалифицируют, как самозащиту.
– Миротворцы сказали, что «задушить человека» не входит в перечень допустимого…
– Пит, – перебивает Гейл, – прими это без лишних вопросов. Это для нее, и для тебя тоже. У меня есть связи, и дело замнут, тем более, что тот урод…
Я слышу злобное сопение в трубке.
– Я бы и сам придушил его, посмей он обидеть Китнисс или детей.
Опускаю глаза в пол. Хоторн по-своему любит моих малышей, а им нравится «дядя Гейл»: какая странная штука жизнь.
– Спасибо, – искренне говорю я. – Я перед тобой в долгу.
– Я запомнил, – усмехается охотник.
– Если что, звони.
– Ладно…
Внезапная тишина кажется слишком громкой, я отвык от такого: в последнее время в этом доме редко бывало тихо – визги и смех детей, ласковые песни Китнисс, когда она укладывала сына и дочь…
По коже пробегает холодок, похоже, мне сегодня не уснуть – слишком много мыслей и слишком они непоследовательны.
Прохожу в гостиную и сажусь в кресло, глядя на притаившуюся на диване жену. Она спит, но в отблесках огня, пылающего в камине, я вижу, как ее веки дрожат: ей снится очередной кошмар. Прежде чем я успеваю подойти ближе, чтобы разбудить ее, Китнисс просыпается, резко открыв глаза.
– Эй, просто сон, – шепчу я, присаживаясь на край дивана. Беру ее руку в свою. – Оглянись, вокруг Рождество!
Губы Китнисс складываются в грустную улыбку.
– Да… Как там дети? Надо им позвонить.
– Я набирал Глену, все хорошо: его ребятня не дает им скучать.
– Хорошо, пусть так, – она отводит взгляд. Я слишком хорошо ее знаю, Китнисс хочет о чем-то сказать, но не решается.
Помогаю ей:
– Расскажешь?
Серые глаза жены полны нежности и вины. Необычное сочетание, беспокоящее меня. Китнисс требуется несколько минут, чтобы все-таки решиться:
– Помнишь, я раньше считала себя грязной?
Нехотя киваю, такое невозможно забыть.
– А может… что-то в этом было? – ее голос дрожит. – Я ведь… я согласилась бы на все, совершенно на все, Пит, если бы это могло спасти тебя и детей…
Не даю ей закончить, притягиваю к себе, крепко прижимаю к груди и целую в лоб. Не знаю, что сказать.
– Давай переедем в Двенадцатый?
Китнисс отстраняется и поднимает на меня глаза.
– Но это наш дом.
Киваю, соглашаясь, но настаиваю.