(не) случайная ночь с боссом

Антон, как и я, выглядит пораженным. Его брови сведены к переносице, а в глазах отражается растерянность.

— Эм… Мадлена Георгиевна, — прокашлявшись, вклинивается он. — Вы уверены, что здесь нет никакой ошибки?

Невзорова оборачивается на Зарецкого, и ее вишнево-красные губы недовольно изгибаются:

— О какой ошибке ты говоришь, Антон?

Она смотрит на него с вызовом. Так, словно посредством одного лишь взгляда хочет вынудить его замолчать.

— Вчера мы с вами согласовывали другой список фамилий, — не дрогнув под ее зрительным напором, отвечает Зарецкий.

— Ну, насколько мне известно, начальник экономического отдела я, а не ты, верно? — парирует она. — Поэтому я оставила за собой право решающих изменении.

— Да, но…

— Антон, прошу, — перебивает Невзорова. — Давай обсудим это позже. И желательно без свидетелей.

Начальница говорит спокойно, но в ее голосе все равно скрежещет металл. Кажется, из-за меня Антон навлек на себя бурю ее гнева.

Я замечаю, как по лицу Зарецкого гуляют желваки, но от дальнейшей полемики он воздерживается. Вновь приваливается спиной к стене, а затем, кинув на меня беглый взгляд, досадливо пожимает плечами. Мол, сам не знаю, какого черта здесь творится.

Обговорив все формальные моменты и еще раз поздравив счастливчиков, получивших работу, Мадлена Георгиевна, завершает совещание. Сотрудники начинают потихоньку покидать конференц-зал.

— Задержись, — коротко бросает мне Антон, направляясь к Невзоровой.

Когда в помещении остаемся только мы втроем, он возвращается к ранее начатому разговору.

— Мадлена Георгиевна, вы сказали, что я могу выбрать одного стажера. Того, который, на мой взгляд, подходит для этой работы больше всего. И я остановился на Морозовой. Почему же ее нет в финальном списке?

Невзорова театрально закатывает глаза, а затем усмехается:

— Она и тебя охмурила, да, Антон?

— Что? — парень хмурится.

— Я говорю, я ничуть не удивлена, что твой выбор пал на Морозову. Такая милая, симпатичная девушка. А хватка какая! Как у хищницы!

Я молчу, однако почти уверена, что мои щеки пылают всеми оттенками красного. Черт! Как же это унизительно! Невзорова, не стесняясь, заявляет о том, что у нас с Антоном, якобы, интрижка! Каково ему это слышать?

— Мадлена Георгиевна, вы меня простите, но я даже понимать ваших намеков не хочу, — отрезает Зарецкий. — Я выбрал Морозову, потому что она сообразительная, пунктуальная и ответственная. Других причин нет.

Я благодарна ему. Безмерно благодарна, но сердце подсказывает, что его доводы тут не помогут.

— В любом случае, это больше не обсуждается, Антон, — словно в подтверждение моих мыслей произносит Невзорова. — Морозова здесь работать не будет. Ты либо миришься с этим, либо на следующем совете директоров я подниму вопрос о твоем неподчинении.

Это удар ниже пояса. Мы не можем противостоять Мадлене, у нее слишком много власти.

— Антон, не нужно, — тихо произношу я, касаясь его локтя. — Спасибо тебе за все. Огромное спасибо. Но на этом, пожалуй, все.

Обернувшись ко мне, Зарецкий удрученно вздыхает, а потом медленно кивает. Он разумный человек и прекрасно понимает, что эта война ведется не на равных.

— Я пойду, — порывисто бросает он, покидая конференц-зал.

Я тоже направляюсь следом, однако полный мрачного удовлетворения голос Невзоровой останавливает меня прямо в дверях:

— Ну что, Морозова, не удалась твоя афера, верно?

— Вы о чем? — оглядываюсь.

— Вавилов был здесь, но в сказочку про отцовство не поверил, — она буквально сочится ядом злорадства.

Никакой сказочки не было, вот только Невзоровой об этом знать необязательно. Пусть и дальше мнит себя самой умной.

— А я ведь знала, что ты лгунья! И Вавилов, слова богу, это понял! — никак не угомонится Мадлена.

— Это все, что вы хотели мне сказать? — спрашиваю бесцветно.

На острые пререкания с ней нет сил. Я не получила работу, на которую так надеялась, и теперь испытывают моральный упадок. А еще я устала, измотана и хочу спать. Поскорее бы этот кошмар закончился!

— Ты уволена, Морозова, — со смаком тянет начальница. — Давно хотела это сказать, и вот наконец-то преставилась такая возможность.

Формально она не увольняет меня, в просто не продлевает истекший контракт, но это, в сущности, пустые детали, которые никого не интересуют.

— И вам всего хорошего, Мадлена Георгиевна, — холодно прощаюсь я, толкая дверную ручку.

Надеюсь, это действительно конец, и я больше никогда не увижу ее надменного лица.