Не смейся над любовью!

Отсюда герцог посмотрел на поле, где проходила битва. Казалось, что он снова видит и переживает происходившее в то время.

Он показал ей форт Сиогрес, Ля Сент и Угумон — места, где происходили отчаянные сражения.

— Дождь лил не переставая, — снова заговорил он. — Земля превратилась в жидкую грязь, в которой вязли орудия и еле двигались лошади. Наши солдаты вымокли и устали, но и французы были не в лучшем состоянии!

Герцог умолк на некоторое время, и Антея не решилась прерывать его.

— Потом мы узнали, — продолжал он, — что Наполеон сказал своим приближенным: «Пруссакам и англичанам еще несколько дней не удастся соединиться, и мы должны этим воспользоваться!». Поэтому он решил атаковать войска Веллингтона.

«Предстоящая битва, — сказал Наполеон своим генералам, — спасет Францию и войдет в мировую историю!»

— А когда началась сама битва? — спросила Антея.

— Примерно в середине дня состоялась отчаянная битва за Угумон, — ответил герцог. — Веллингтон всегда говорил, что только беспримерная храбрость солдат полка Голдстрим спасла битву под Ватерлоо.

— Затем ситуация на холме над Ля Сент обострилась, — продолжал он. — Но мы верили в счастливую звезду Веллингтона, ведь многие из нас были с ним в Пиренеях. Девяносто второй полк получил приказ выдвинуться вперед.

Герцог вздохнул.

— После битвы при Кватр Брасе в бригаде оставалось всего тысяча четыреста человек, но гордонский хайлендский и королевский хайлендский полки, а также сорок четвертый полк бросились в штыковую атаку на французов, которых было целых восемь тысяч, потом…

Он сделал паузу и потом продолжил:

— Гордонский хайлендский полк не смог преодолеть сопротивление превосходящих сил французов, его атака захлебнулась, но в этот момент в тылу у французов раздался сильный грохот — это всадники на огромных серых лошадях с громкими торжествующими криками буквально скатывались с горы.

— Это был Шотландский грейский полк! — едва слышно произнесла Антея.

— Они ворвались в дикую неразбериху атаки так, как этого еще никогда не делала британская кавалерия. При мысли о том, что среди этих отважных всадников был ее отец, глаза девушки наполнились слезами.

— Вслед за ними показалась тяжелая кавалерия, — продолжал герцог. — Когда горн протрубил сигнал атаки, я услышал, как кто-то крикнул: «На Париж!». Всадники хлынули лавиной, казалось, земля содрогается от топота лошадиных копыт!

Антея закрыла глаза.

Она видела перед собой лейб-гвардейский конный полк и полк королевских драгун в традиционных шлемах с гребнем из лошадиной гривы и плюмажами, выполненными по собственноручному рисунку принца-регента.

Она слышала, как они с грохотом врываются во вражеские ряды, французы не выдерживают натиска, разворачиваются и бегут!

Горны трубят команду сбор, но их никто не слушает!

В результате атаки были захвачены два знамени с орлами. Пятнадцать пушек из мощной наполеоновской батареи было выведено из строя, артиллеристы сидели на земле и плакали от бессилия.

— Но наша кавалерия продвинулась слишком далеко вперед, — пробормотала Антея, которая тысячу раз читала о битве при Ватерлоо.

— Вся долина была завалена трупами убитых французов, но наша кавалерия оказалась отрезанной от своих.

— И все-таки это была победа.

— Несомненная победа, несмотря на большие потери с нашей стороны, — сказал герцог. — Никогда еще кавалерии не удавалось нанести такой урон пешим формированиям.

— Отец выбрал бы себе именно такую смерть.

Не желая, чтобы герцог увидел слезы, внезапно хлынувшие из глаз, Антея пришпорила свою кобылу и поскакала вперед.

Она скачет по земле, думала Антея, по которой скакал ее отец во время этой отчаянно смелой атаки, где две с половиной тысячи кавалеристов сложили свои головы.

Герцог догнал ее и поехал рядом, когда она уже вытерла слезы.

— Это было именно здесь, где мы сейчас стоим, — ровным тоном сказал он. — Во второй половине дня Веллингтон повернулся к одному из адъютантов и спросил, который час.

— Двадцать минут пятого, сэр.

— Эту битву я выиграл, — заявил герцог Веллингтон. — Если пруссаки не задержатся, то война будет закончена.

Герцог помолчал.

— Веллингтон еще говорил, а мы уже услышали первые выстрелы прусских пушек.

— И это был конец войны?

— Нет, война продолжалась еще несколько часов, — продолжал герцог. — В действительности сражение утихло лишь к вечеру. Наша армия понесла потери и сократилась до тридцати пяти тысяч человек. Французы были остановлены, но не разбиты наголову.

— Вы очень переживали? — спросила Антея.

— Не все получилось, как мы рассчитывали. Прусские войска не смогли прорвать оборону французов, и все-таки мы все были уверены, что Веллингтон одержит победу.

— А что произошло потом?

— Около половины восьмого герцог поднялся на стременах своего коня, оглядывая поле битвы. Это было на командном посту вот у того дерева. В лучах заходящего солнца лицо его имело незабываемое и странное выражение.

— И что же случилось?

— Мы видели, что правый фланг французов попал под перекрестный огонь. Потом кто-то крикнул: «Пруссаки идут!».

— Значит, они прорвались! — воскликнула Антея.

— Это был решающий момент битвы, — ответил герцог Эксминстер. — Это понимал каждый солдат. Я слышал, как один из командиров советовал подождать, но Веллингтон знал, что делал.

«Ах, черт побери! — воскликнул он. — Взялся за дело, не отступай!»

Он снял шляпу и три раза махнул ею в сторону неприятеля. Его сигнал поняли все.

Герцог опять помолчал.

— Трижды прогремело оглушительное «ура» — так выражали солдаты свою радость и облегчение, когда легкая кавалерия как вихрь вырвалась на равнину.

— И это уже был конец сражения? — спросила Антея.

— Ничто уже не могло остановить наступление армии Веллингтона, — кивнул герцог. — Наполеон попытался построить в каре свой резерв, старую гвардию, чтобы удержать поток наших солдат, но это было невозможно. Ему удалось вскочить в свою карету и бежать, иначе пруссаки захватили бы его в плен.