Не спорьте с призраком
Шрифт:
– Никогда в жизни так не дралась! И если бы не ты…
Грохот заглушил конец фразы. Виолетта пришла в себя!
Дверь кладовки сотряслась от ударов.
– Откройте! – раздался пронзительный крик. – Откройте! Выпустите меня!
Вскоре крики сменились рыданиями:
– Братик, прошу, выпусти меня… Ты же обещал маме заботиться обо мне… Выпусти, я темноты боюсь…
Эти жалобы были мучительны для меня. Я чувствовал себя виноватым. Я десять лет был старшим братом, это так просто не перечеркнуть!
Дико обняла меня
– Держись, Кирил! Это не твоя сестра. Даже не думай освобождать её! Как только она поймёт, что её раскрыли, она начнёт мстить самым ужасающим образом!
Рыдания стали эхом этих разумных слов. Пленница плакала. Она проиграла и поняла, что притворяться бесполезно.
– Мне это надоело… Надоело… Надоело… – бормотала она, громко рыдая. – Восемьдесят четыре года я провела взаперти… Восемьдесят четыре года я стучала в дверь, чтобы меня выпустили… Долго. Слишком долго… И вот опять…
Глава 19. Признание Эммы
– Вижу, ты всё поняла, – бросила Дико в сторону двери. – Твой номер не прошёл: мы знаем, кто ты такая, и больше тебя не боимся!
Молчание. Подмигнув, рыжая девица продолжала:
– И тебе стоит всё выложить. Иначе…
– Что иначе? – послышался слабенький голосок из-за двери.
– Иначе я попросту выброшу ключ!
Снова молчание. Потом жалобный вопрос:
– Что значит «выложить всё»?
На этот раз была моя очередь отвечать.
– Это значит, что мы хотим знать, кто ты такая, Эмма, почему овладела моей сестрой и, главное, почему ты ненавидишь меня.
– Если я всё объясню, вы меня выпустите?
Мы с Дико переглянулись.
– Это зависит… – отвечала она. – Ничего не могу обещать. Сперва расскажи, потом посмотрим.
– Мне душно… – заныл призрак.
– Ну так выкладывай быстрее!
– Как это «быстрее»?
Дико сердито стиснула зубы.
– А вот как: если ты не перестанешь валять дурака, мы просто уйдём, а ты останешься взаперти!
Эта угроза подействовала на упрямую Эмму.
– Ладно, я расскажу вам всё с самого начала. Но предупреждаю, это длинная история!
– Ничего, у нас полно времени, – ответила Дико, устраиваясь поудобнее.
– Так вот, меня зовут Эмма – это вы уже знаете – и это был мой дом.
– И розовая комната была твоя, – прервал я нетерпеливо. – Это мы тоже знаем!
– Если ты будешь всё время перебивать, я никогда не закончу! Можешь сам рассказывать мою историю, всезнайка!
Дико жестом приказала мне молчать.
– Я жила здесь с мамой, папой и братом Бенжаменом, – продолжала Эмма. – Он был просто настоящий осёл! Вроде тебя, Кирил!
Я обиженно поджал губы.
– Спасибо за комплимент!
– Тихо! – Дико приложила палец к губам.
– Бенжамин всё время отравлял мне жизнь. Однажды меня наказали из-за него. Я стащила из буфета банку варенья, а он рассказал маме, и меня заперли в моей комнате до следующего
утра.Я не мог сдержаться и пробормотал: «Прекрасно!» – за что тут же получил удар локтем под рёбра.
– Всё бы ничего, – продолжала Эмма, – но начался дождь. Я вспомнила, что оставила свою любимую куклу Маргариту на лужайке возле статуи, которую папа заказал, когда мне было восемь лет. Для кукол нет ничего хуже дождя: платье портится, волосы размокают, краска с лица облезает. Я стала кричать, чтобы родители или брат сходили за ней, но никто меня не слышал из-за шума ветра. И тогда я решила пойти сама…
– Как же ты собиралась выйти? – спросила Дико.
– Через окно. Я была уверена, что смогу спуститься по вьющимся розам.
– Довольно опасно!
Эмма вздохнула.
– Да, но тогда я об этом не думала. Сначала было нетрудно, но, когда я спустилась до середины стены, у меня закружилась голова. От дождя стебли стали скользкими, и моё платье цеплялось за шипы. Неожиданно блеснула молния, и удар грома раздался совсем рядом. Я испугалась, потеряла равновесие – и хлоп!
Мы с Дико хором повторили: «Хлоп»?
– Ну да… Знаете, как грустно умирать в девять лет?
Глаза Дико наполнились слезами. Мне стало не по себе.
– Представьте, каково было родителям, когда они нашли меня через некоторое время! Я была без сознания. Папа отнёс меня в мою комнату, а Бенжамен побежал за доктором. В то время ещё не было телефонов.
Растроганная собственными воспоминаниями, Эмма откашлялась.
– Я лежала на кровати, словно разбитая на мелкие кусочки. Я всё видела, всё слышала, но не могла ни пошевелиться, ни сказать что-нибудь. Родители плакали, а я думала о своей кукле там, на лужайке, и проклинала брата. Ведь это он был виноват во всём! Если бы он не наябедничал, ничего бы не случилось!
Голос Эммы снова стал резким и хриплым.
– Свинья этот Бенжамен! – воскликнула она. – Он заслуживает… Он заслуживает…
– И из-за этого ты так возненавидела Кирила? – вмешалась озадаченная Дико.
– Конечно! Он же старший брат! Он относился ко мне как к дурочке, заставлял пить какао, он рассказал родителям о розовой комнате. Все старшие братья – негодяи. Их надо уничтожать!
– Знаешь, что бы тебе сказали на это старшие братья? – возмутился я.
Дико успокаивающе положила мне руку на плечо.
– Не переживай так, Кирил, – прошептала она. – Пойми, она же такую травму получила!
– Это не оправдание!
– Оправдание! – заявила Эмма. – Я хотела посчитаться с ним, с моим гадким братом, до того как умру! Когда он вернулся с врачом, у меня была только одна мысль: отомстить!
– Что же сделал врач? – спросила Дико.
– Ничего. Я уже умерла. Тело моё увезли, чтобы похоронить. Но я осталась в доме, и ярость переполняла меня.
Я уловил момент, чтобы задать вопрос, который так и вертелся у меня на языке: