Не стану взрослой (окончание)

— Как он выглядел?

— Он был в серой куртке. На башке — капюшон.

— Обосраться можно… — усмехнулся геймер.

— Ты его знаешь, что ли?

— Возможно. — По телу Максима бегала дрожь, и эта дрожь была приятной. Так бывает у человека, который осознал: самое страшное — уже позади.

Да, бояться уже нечего. Враг показал себя. Бояться нужно неизвестности, а с врагом надо сражаться.

— Живой, что ли? — спросил Вадим.

— Живой, живой. Встань уже с меня.

Максим вывалился из подъезда, усевшись прямо на крыльцо. Пустой двор, звёзды, сохнущие на верёвках простыни и тишина.

Вадим упал рядом.

— Он где-то здесь, — сказал Максим. — Пока нас двое, он не посмеет напасть во второй раз.

— Точно?

— Да. Он безоружен. И потом, он считает, что это касается только меня и его.

— Да кто это?

— Тебе лучше не знать.

Он ещё раз окинул взглядом пространство и сказал:

— У нас дело. Идём.

— Ты уверен?

— Хочешь — я один пойду.

— Нет, я с тобой.

Встали, отряхнулись. Максим заорал на весь двор:

— Эй, ты! Я тебя не боюсь!

***

Открыл плешивый небритый мужик в грязной майке и не то трусах, не то шортах. Невысокий, но крепкий, широкий — чувствуется порода. Лицо тёмное от пьянства, да и всё тело тоже. Мужик пах премерзким перегаром, ощущавшимся даже на метровом расстоянии.

— Вам чего, пацаны? — не очень любезно спросил он.

— Элла дома? — осведомился Максим.

Хозяин квартиры зло посмотрел ему в глаза:

— Нет её.

— А где она?

— Не знаю я, где она.

— Кому другому расскажи, ага, — Максим переступил через порог, чтобы не дать хозяину закрыть дверь. — Пока не скажешь, где Элла, — не уйду.

Мужик сперва оторопел от такой наглости, потом повысил голос:

— Да пошёл ты на хер!

— Маленько повежливее со мной разговаривай, ты, пьянь! — заорал Максим в ответ. Он узнал знакомые симптомы: этот алкоголик, несмотря на позднее время, был трезв и от этого очень зол, как голодный зверь.

— У! — мужик замахнулся здоровенной ручищей, но Максим был быстрее — выхватил из-за спины шокер, похожий на игрушечный пистолет странной формы. Щелчок — и два гарпуна впились в выпуклый курганоподобный живот отца Эллы. Невидимая сила бросила мужика на пол.

Максим распорядился:

— Вадик, закрой дверь. Тащим его внутрь. Элька! — крикнул Максим. Никто не ответил, только где-то в глубине квартиры тихонько бормотал телевизор.

Тяжёлое тело валявшегося в обмороке мужика за руки отволокли на кухню по голому линолеуму, которым был выстелен пол.

— Ты только посмотри, в каком дерьме он живёт! — оглядев убогую, захламленную кухоньку, воскликнул Максим. — Так, Вадик, поищи, чем его связать. Ну что, тварь, нравится? Нравится?! — завопил он, тыкая мужика лицом в горку окурков, возвышавшуюся прямо на полу. — Ненавижу-у-у-у! — завыл вдруг Максим совсем по-звериному, вцепившись мужику в редкие седые волосы. — Как же я вас всех ненавижу, с-с-суки!

— Макс, Макс, я нашёл… — пробормотал Вадим, вбежав обратно на кухню.

— Быстро ты!

— Вот, — с немного виноватым видом он протянул моток синей изоленты.

— Потянет.

Максим перевернул мужика на живот, быстро скрутил ему руки за спиной, откусив лишнюю изоленту зубами, затем ноги. Подёргал — вроде бы надёжно.

Бросил моток на грязный пол. Вытер пот со лба тыльной стороной ладони. Схватил со стола трёхлитровую банку с водой, громко отхлебнул, остальное вылил на голову мужика.

Тот очнулся. Громко зарычал, задёргался всем телом, забавно подпрыгивая над полом и матерясь.

— Подождём, пока ему это надоест, — предложил Максим. Его трясло от злости. Он обернулся к висевшим над раковиной полкам с посудой и прочей утварью. Схватил кухонный нож, повертел в руках и положил обратно. Крови он боялся с детства. Взял длинную разделочную доску с удобной резной рукоятью, взвесил в руках, взмахнул — похоже на биту для сквоша, но тоже не то. Молоток, невесть как оказавшийся на посудной полке, оказался слишком лёгким. Наконец Максим задрал голову, приподнялся на цыпочках и взял с самой верхней полки длинную скалку.

Мужик быстро устал. Отдышавшись немного, повернул голову в сторону незваных гостей и с ехидной злостью в голосе проговорил:

— Молодые люди! А вы знаете, что лишать личность свободного передвижения — уголовно наказуемо?

— Во как запел, соловей, — Максим ткнул его скалкой в бок. — Здесь, что ли, почки?

— Пониже маленько, — буркнул Вадим, пребывавший в каком-то ступоре. — Может, лучше шокером?

— Нет. Надо так, чтоб на всю жизнь запомнил. Ладно, ты прав, лучше по заднице, а то ещё убьём.

— Только попробуй! — крикнул мужик.

— Как скажешь, — пожал плечами Максим и, размахнувшись, со всех сил нанёс удар по ягодицам.

— Убьюуууу… — завыл связанный, корча рожи от боли.

— Убьёшь меня? — истошно закричал Максим, срывая голос. — Хе! Ну, давай, убивай! Кто ж тебе мешает? Убивай! Убивай! Убивай! — каждый вопль он сопровождал ударом. Потом отскочил и со смехом стал передразнивать отчаянно гримасничавшего мужика.

Связанный уткнулся носом в пол и зарыдал от боли и бессилия:

— Да что ж вы делаете-то, подонки… Нету у меня ничего…

— Да я уж вижу, что ничего нет. Всё пропил. Тебе самому не тошно по уши в дерьме жить? Мразь! Пьянь! Жить-то хочешь, что ли? Хочешь жить?!

— Да что я вам сделал?! — жалобно взвыл отец Эллы. — Мне на работу завтра, мне завтра на работу! Отпустите! На работу мне завтра… ы-ы…

— Эллочку бил? — ядовитым голосом поинтересовался Максим и заорал: — Бил, я тебя спрашиваю?!

— Ну, бил, — нехотя признался мужик. — А что мне, смотреть, как родная дочь шлюхой растёт?

— А ты кто такой, чтобы её учить нравственности? Мать Тереза? Слушай ты, алкаш, я просто хочу знать, где она. Она мне нужна прямо сейчас. Куда ты её дел? Скажи мне, или, клянусь Богом, я тебя сейчас до смерти забью.

— Да откуда ж я знаю, где она? Она тут уже полгода не живёт!

— Врёшь, — сурово произнес Максим.

— Не вру. Сбежала она.

Было похоже, что он говорит правду. Максим поджал губы: м-да, как-то неудобно получилось. Он отдал скалку Вадиму:

— Будет дёргаться — сразу по башке. Я сейчас вернусь.