Не стоит любить лжеца

— Я знаю Кеннеди с детства, с тех пор как она играла с куклами, — губы Коннора изогнулись в усмешку, когда он пренебрежительно взглянул на Реми. — Ты всего лишь агент, который был с ней на этой неделе. Ты долго не продержишься. Дело будет закрыто. Ты уедешь…

— Возможно, я смогу избавиться от него ещё до того, как дело будет закрыто, — пригрозил Дадли.

«Действуй, мудак».

— Ты уедешь, — заявил Коннор с высокомерной уверенностью, которая свойственна только конченому уроду. — Но я нет. На этот раз я буду бороться за неё. И получу второй шанс. Я заслужил этот шанс.

Дадли что-то прошептал ему.

Коннор сглотнул.

— Отлично. Мы закончили.

Улыбка Дадли стала насколько возможно фальшивой.

— И, конечно же, мы рады и дальше позволять ФБР продолжать обыск в доме у озера…

Реми практически чуть ли не закатил глаза.

— У Вас нет выбора. У нас есть ордера, позволяющие производить обыски во всей собственности, принадлежащей Коннору.

— Мой клиент сотрудничает. Вам нужно перестать тратить на него время. И сосредоточиться на реальной угрозе. У Вас мёртвый детектив полиции. Её партнер звонит в мой офис практически безостановочно, требуя ответов. Вам не кажется, что Вам необходимо найти эти ответы?

Что делает её напарник? Иисус. Он должен привести парня в чувство, как можно скорее.

Через несколько мгновений Дадли и Коннор вышли из офиса. Коннор наградил его последним злым взглядом.

Реми махнул ему в ответ средним пальцем.

Когда дверь закрылась, Реми начал расхаживать по помещению.

— Мне не нравится этот придурок.

И это было не из-за того, что парень когда-то встречался с Кеннеди. Это было…

— Он сказал что-то, что не понравилось адвокату, — Бри наклонила голову на бок, пока она, как казалось, обдумывала допрос.

Коннор сказал много чего, что адвокату не…

— Куклы, — выдохнула она.

Реми замер, его взгляд быстро скользнул к Бри.

— Коннор сказал, что знает Кеннеди с тех пор, как она играла с куклами.

Чёрт. Он действительно произнёс это дерьмо.

— У Коннора Вайса было романтическое влечение к Кеннеди. И у него есть связь с её братом. Он идеальный подозреваемый. — Бри встала. — Его собственность…

— Его убийства? — закончил Реми, потому подозревал тоже самое. — Давай распнём задницу этого ублюдка на стене.

***

Дверь в маленький кабинет открылась, и Кеннеди тут же напряглась. Реми заполнил дверной проем, всё это — его широкие плечи и высокий рост. Его глаза были такими тёмными и напряженными.

«Я люблю тебя».

Он сказал ей эти слова. Просто взял и легко обронил.

Она хотела ему поверить.

Но он лгал ей раньше.

И она уже обожглась с одним возлюбленным.

— Нам пора идти, — он предложил ей руку.

— Идти? — она поднялась из его кресла, откатив колёсики со скрипом по полу. — И куда мы теперь идем? — В конспиративную квартиру? Чтобы быть запертой? Как надолго? Она не могла оставаться там бесконечно. У неё была жизнь. Работа. Она не просто порхала по жизни на деньги своей семьи. Конечно, с тех пор как СМИ связали её семью с убийствами, её служба планирования вечеринок покатилась прямо в ад, но были люди, которые зависели от неё, получая зарплату. И ей пришлось продолжать работу.

— Я хочу переговорить с Кейсом Куиком, и хочу, чтобы ты была со мной.

Её глаза округлились.

— Мы отправляемся обратно к Кейсу?

— Вообще-то, Бри — та, кто организует эту поездку. Он всегда рассказывает ей больше, чем кому-либо другому.

Она поспешила к Реми. Он взял её за руку.

— Из-за того, что он влюблен в неё, — Реми двинулся к двери. — Ты сделаешь что угодно для женщины, которую любишь.

— Стой.

Он замер. Взглянул на неё.

— Проблема?

Около миллиона. Она прочистила горло.

— Я хочу знать, что произошло во время допроса.

— Коннор поскользнулся. Он сказал то, чего не должен был.

Её сердце заколотилось быстрее.

— Что именно?

— Он… дерьмо, смотри, это была маленькая фишка, но Бри хороша в составлении психологических портретов, и фишка бросилась ей в глаза. Она уже позвонила Джошуа… он по-прежнему в доме у озера… и переговорила с ним. Они оба думают, что это о многом говорит. Я делаю грязную работу, а они…

— Грязную работу?

Реми дёрнул головой.

— Я иду под прикрытие. Становлюсь монстром, но они могут узнать настоящего монстра с тысячи ярдов. Бри и Джошуа могут залезть им в голову.

— Как и ты, — прошептала она. — Ты должен быть в состоянии сделать это, иначе работа под прикрытием не будет успешной. Люди смогут увидеть тебя насквозь.

Он сжал губы.

— Я просто чертовски хороший лжец.

— Да, так и есть, — против этого нет аргументов.

Он крепче сжал её руку.

— Мне всегда было легко вписаться в работу под прикрытием, потому что я слишком похож на плохих парней. Слишком много тьмы и слишком много ярости внутри меня. Мне нравится опасность и адреналин. Я люблю риск. До тебя не было ничего, что бы мне нравилось больше.

Она ещё не была готова разбираться с их отношениями.

— Но разве ты не понимаешь? Ты тоже можешь залезть им в головы. Вот почему ты хорошо разбираешься в преступниках. И из-за этого ты можешь легко стать одним из них. Поэтому ты можешь выжить в их мире. — И никогда не попасться. Она пыталась замедлить своё слишком быстрое дыхание. — Что сказал Коннор?

— Он упомянул, что знает тебя с тех пор, как ты играла с куклами. Это была чёртова насмешка. Мы охотимся на «Убийцу сломанных кукол»… а Коннор просто случайно скидывает это дерьмо? Да ни за что. В этом мире нет ничего случайного. Он подколол нас, но когда он это сделал, то разоблачил сам себя. Возможно, причина, по которой он раскладывает тела в такие позы из-за того…

— Нет, — она вырвала у него свою руку. Забрала обратно и сделала несколько быстрых шагов в сторону от него.

«Неправильно. Неправильно. Плохо. Всё плохо. Плохо».

Её дыхание стало ещё учащённее. Как и сердцебиение. Всё вышло из-под контроля, когда прошлое набросилось на неё.

— Кеннеди? Детка, что случилось?

— Я прекратила… дерьмо, я перестала играть с куклами, когда мне было восемь лет, — воспоминания выжигали её мозг. — У-у м-м-меня была эта кукла. Моя мама заказала её мне в Атланте. Кукла была похожа на меня.

Реми ждал.

— Однажды я нашла её в своей постели, — «О, Боже. О, Боже». До сих пор память прятала так далеко и глубоко это воспоминание, но теперь всё вырывалось на поверхность. «Неправильно. Это неправильно. Я ошибаюсь». — Глаз не было.