Не стой у мага на пути! 4

Я видел по лицу Ольвии, что она желает что-то сказать, похоже даже, возразить, и поспешил ответить, чтобы избавить госпожу Арэнт он ненужных объяснений, требовать которые герцог не имел никакого права:

— Я уже говорил вам, ваша светлость: я служу госпоже Арэнт — в этом наши отношения. Если угодно, я ее личный маг и телохранитель. Думаю, это вполне достаточные разъяснения.

— Телохранитель? — усмехнулся один из свиты герцога, тот, был с длинной копной черных волос и превосходил других ростом. — С таким жалким телом.

— У вас есть сомнения, в моей силе и способностях? — я хмуро глянул на него. — Если угодно, то я к вашим услугам.

— Райс, не надо, — тихо сказала Ольвия, подходя ко мне. Ее рука обвила мою талию, и я понял, что госпожа Арэнт не собирается скрывать отношения со мной ни перед кем. Это было особо приятно и сразу упрощало мой выбор как вести себя и что отвечать Кернсту Альгеру.

— Вы, Райсмар, хоть и воспитанный, но при этом очень дерзкий молодой человек. Советую быть осторожнее с моими людьми — они не прощают подобное отношение, — сказал герцог, потом, повысив голос обратился к Лоррису. — Барон, чтобы завтра к Часу Василиска были у меня. Мне потребуются кое-какие разъяснения от вас, — потом махнул тростью своим: — Подайте коня! Едем отсюда!

Когда он выехал со двора, я обнял Ольвию и спросил:

— Дорогая моя, у тебя неприятности?

— Есть немного, — она попыталась улыбнуться. — Я дружу с его женой — Дарси. А он в хороших отношениях с Малгаром. И, кажется, у них есть какие-то свои дела. Разумеется, сейчас Кернст не на моей стороне, хотя делает вид, что просто пытается восстановить порядок, — пояснила она. — Давай не будем пока об этом. Я так устала. Бери Флэйрин и пойдем в дом.

* * *

— Ищите его! Ищите! — прикрикнула Ионэль на графских слуг.

Сама она уже выбилась из сил. Она оббежала все подножье холма, спустилась даже до начала Темных Земель, где под ногами были лишь камни и черная пыль, однако Яркуса нигде не было. Быть может он побежал к лесу, однако слуги и конюх утверждали, что оборотень бежал в эту сторону. А потом он как сквозь землю провалился.

— Почему ты не сказал мне, что он жив?! Ты врал мне, Малгар! — эльфийка вцепилась в его камзол и прочная замша, затрещала в ее пальцах. Тетива Ночи уже не удивлялась своей силе.

— Ионэль, ты в своем уме?! — граф Арэнт едва сдержал негодование. Он стал слишком много ей позволять. Никто бы не посмел так разговаривать с ним, тем более при слугах. Лишь понимание, что в эльфийке сама Калифа или же богиня Ночи избрала Ионэль, сдерживали графа от того, чтобы грубо отдернуть свою любовницу. — Мы его убили на твоих глазах! Кагиар держал твою сеть и еще кричал на тебя, требовал, чтобы ты смотрела на это! При тебе мы бросили его тело в яму и засыпали землей! И я перед тобой дважды извинялся за содеянное! Хотя ты ни разу не извинилась за убийство Варгума Харса!

— Я должна его найти! Я обязана с ним поговорить! Я обязана все объяснить! — Ионэль, подняла голову, глядя на обе луны, которые почти слились. Ей хотелось выть, как это делали волки и некоторые оборотни. — Я должна Малгар! Помоги мне! — она снова вцепилась в его одежду. — Тем более он оборотень! Он должен быть с нами!

Граф Арэнт увидел, как в ее глазах зачинается нечто похожее на черное пламя, которое уже много раз вызывало в нем необъяснимую тревогу, даже страх.

— Я не знаю, что думать? Может это приходил призрак или мертвец — в Вестейме и округе полно некромантов. Или может ты обозналась: просто какой-то другой оборотень — не наш, — произнес Малгар, пытаясь разжать ее руку. — Или… может этим явлением Калифа послала нам какой-то знак?

— Какой знак, Малгар? — рука эльфики ослабла, повисла как плеть. — Я должна его найти, призрак он, мертвец или кто-либо еще! Я должна найти своего брата! — из глаз ее потекли слезы.

— Я мог бы попробовать пойти по его запаху, — сказал граф Арэнт, тоже подняв голову и глядя на две ярких луны. — Чтобы идти по его запаху, нужна какая-нибудь его вещь. У тебя есть хоть что-нибудь?

— Нет ничего! Как ты можешь об этом спрашивать, если вы упрятали меня в клетку лишь в одном рваном платье?! — Тетива Ночи пыталась сдержать слезы. Слезы — это слабость. Она с детства не позволяла себе подобную слабость — так научили ее в стае «Волков Авия». Ее ум ухватился за слова Малгара, что приходивший мог быть призраком или каким-то другим оборотнем, но она чувствовала, что это был Яркус. Разве какой-то чужой оборотень мог оказаться в их лагере, вдобавок еще знать ее имя? Разве кто-то кроме Яркуса в силах выговорить его, находясь в теле зверя?

— Он касался полога нашей палатки, — вспомнил Малгар, чувствуя, как в теле начинается слабая дрожь, а значит превращение может случиться скоро, намного раньше полуночи. — Идем к шатру! Идем скорее! — граф Арэнт вскочил, ощущая, что дар Калифы вот-вот войдет в него. — Там, возле шатра я возьму след, и мы найдем его, если это так важно для тебя!

Глава 14

Дар Холодной Крови

Талонэль…

Смерть не красит никого. Хотя старик Хенран постарался как мог и честно отработал свои деньги, мертвая эльфийка выглядела так жалко, что это расстроило даже Флэйрин. Вампирша стояла у изголовья гроба, держа букет любимых цветов Талонэль — их Салгор вместе с Гурвисом нарвали на клумбе перед домом Талонэль. Я отговаривал Флэй идти на похороны. Когда мы вышли, исполнилось Час Береса — жара только начала спадать, и для моей милой кровопийцы дорога на кладбище стала бы испытанием. Но Флэй все равно пошла, пряча голову в аютанский платок, серебристый, как и ее волосы. По пути она старалась держаться в тени, но я видел по ее глазам, как тяжело ей дается эта безрадостная прогулка.

Но все это происходило два часа назад. Сейчас же похороны приблизились к завершающему этапу. Жрица Аолис сказала важные слова — Слова Возрождения, положила в рот умершей желудь и зерна пшеницы, за этим удалилась. Хмурый жрец Авия только начал печальный обряд, разложил атрибуты на переносном столике с костяной столешницей. Его помощники запели жутковатую песнь погребения.

Салгор плакал, хотя не понимал слов той песни — уж слишком звучание ее было трагическим и одновременно возвышенным. Вместе с ним плакала госпожа Арэнт, при том, что она так же не знала эльфийский язык и даже не была знакома с Талонэль. Я же стоял чуть поодаль от них, не имя возможности никого утешить. Хотя Салгор — маг, он все равно не понял бы меня, если бы я заговорил о том, что смерть не имеет большого значения для души, и все происходящее в этом мире и всех иных — не более чем игра. Да именно так. Но так лишь с точки зрения Астерия, отстраненной, больше похожей на взгляд не человека, но холодной вечности. Так это потому, что сказанное мной выше — Абсолютная Истина. Она родилась раньше этого мира и будет неизменная всегда. Однако даже я, возрождаясь после смерти в другом теле, живу истинами относительными, мелкими, чувствительно трогающими струнки души. Даже я всегда переживаю смерть своих близких, зная при этом, что смерти по большому счету нет. В эти минуты, глядя на Талонэль, я подумал, что когда-то умрет и Ольвия, и даже Флэйрин. Если я к тому времени буду жив сам, мне также станет больно, как больно сейчас Салгору.

Солнце было близко к краю горизонта, его край касался деревьев и низеньких домиков, что были за городской стеной справа от кладбища. Закрыть гроб и опустить его в могилу полагалось лишь тогда, когда солнце исчезнет за горизонтом. Так обозначено в эльфийской традиции, которая всегда цепляется за всякие символы. Солнце здесь символизировало свет души уходящего существа, поэтому и тело, и гроб следовало скрыть от глаз лишь тогда, когда солнце отправиться освещать иной мир. Противоречивая, нелогичная традиция. Ведь солнце не имеет никакого отношения к душе, и самой души Талонэль давно нет в этом теле. По сути тело, лежащее в гробу, теперь имеет отношение к Талонэль не больше, чем ее одежда в ее шкафу. Но Салгор просил похоронить свою любимую женщину, именно так — чтя традиции западного Элатриля. Я так и сделал, не жалея денег и своих ног — пришлось с много побегать по Вестейму, чтобы организовать похороны в первый день месяца Небесных Цветов. Поэтому здесь были эльфийские жрецы — мы не поскупились заплатить за ритуал самым известным из них. Здесь же был Тенарион со своей женой и многими из клана Хартун Тран. Не знаю, откуда Тенарион узнал о похоронах — я эльфу это не сообщал.