Не стой у мага на пути! 4

— Оставь нас! — граф отослал Герха из шатра нетерпеливо и небрежно, точно не дворянина, а собственного слугу. Затем встал в полный рост напротив эльфийки и, развязав ей руки, сказал: — На колени!

Иона не шевельнулась, с вызовом глядя в его темные глаза своими серыми с пронзительной искрой, таившейся в черных рачках. Пожалуй, с любой другой женщиной, Малгар обошелся бы иначе: заставил бы ее сделать то, что повелел, но сейчас он лишь довольно усмехнулся и приподняв пальцем ее подбородок, спросил: — Тебе понравилось, что было вчера?

— Ты хочешь, чтобы я стала твоей женщиной? — неожиданно спросила Тетива Ночи.

— Ты сумасшедшая! — Малгар расхохотался. — Разве ты не собираешься умереть на алтаре Калифы?

— Уже нет. Ты сам не желаешь этого. Так же, граф? — спросила Ионэль. Она сама не знала, откуда в ней такая уверенность. Но уверенность пришла еще днем, когда эльфийка вспоминала прошедшую ночь — первую безумную ночь Двоелуния. Ионе сначала показалось, что темная богиня наконец ответила на ее мольбы. А потом где-то глубоко в теле она почувствовала нечто… Нечто необъяснимое и сильное, похожее на черный с красными прожилками комочек, в котором скрыто огромное, но пока неясное могущество. Конечно, это и было ответом богини, ясным и потрясающим до глубины. А раз так, то вся ее прежняя жизнь больше не имела значение. Важно было лишь то, что будет теперь.

— Ответь мне, Малгар! — Иона с силой сжала его руку.

— А знаешь… Шет с тобой. Я найду кого положить на алтарь — поселок рядом, — граф Арэнт мрачно усмехнулся.

— Ты не ответил. Я спрашиваю, желаешь ли ты, что бы я стала твоей женщиной? Понимаешь же, это не просто делить по ночам страсть друг с другом. Это нечто большее, — произнесла Ионэль не отпуская его руки.

Малгар был сбит с толка. Как она вообще смела об этом говорить?! Как она, его пленница, жизнь которой должна была скоро закончится на жертвенном камне, посмела ставить ему какие-то условия?! Он с изумлением заглянул в ее глаза и спросил:

— Что ты хочешь еще?

— Верни мой Эрок, — сказала Ионэль.

Глава 4

Мясо и перец

Силы восстанавливались очень медленно. Больше всего Яркусу помогало сырое мясо. Увы, он понял это слишком поздно. Лишь к исходу ночи кое-как нагнал зайца на берегу речушки, разорвал когтями жирную тушку и съел. Ел с жадностью, пережевывая мелкие кости, старясь грызть так, чтобы в пасть не лез заячий мех — от него жутко чесался язык.

Вообще, быть оборотнем — состояние очень странное, ведь в какой-то мере в мыслях все равно остаешься человеком. Да, эти мысли едва слышны, искажены сущностью зверя примерно, как звуки под водой, но они все равно есть.

Говорят, некоторые, обращаясь зверем, вообще теряют все человеческое, однако с Яркусом все было не так. Стоя на четырех лапах перед своей первой добычей, Борода даже попросил прощение у Аолис за вынужденное убийство, ибо знал, что длинноухий зверек — часть светлой природы и принадлежит великой богине. А светлых существ без крайней необходимости убивать нельзя. Другое дело существа темные, такие как он сам — от таких избавить мир под двумя лунами вовсе не грех. Уже после еды, чувствуя с огромным удовлетворением, как незначительная тяжесть в желудке превращается в силу, Яркус снова воззвал к эльфийским богам, благодаря их и упрашивая дать ему силы спасти свою сестру.

За этим сил у Бороды явно добавилось. Он смог бежать, не останавливаясь, еще часа два. Более того: солнце уже встало над лесом, а Яркус все бежал, оставаясь быстрым, неутомимым зверем. Казалось бы, такого не могло быть, но было. Было именно так: при свете дня он оставался зверем! Яркус помнил, что на такое способна только добрейшая госпожа Арэнт, благодаря способностям, данным ей великим магом Райсмаром Ирриндом. Видимо, боги в самом деле пришли на помощь брату Ионы. Яркус бежал, срезая угол дороги, там где развилка на Торгат и Старый Калнгар, бежал, отталкивая сильными лапами землю и держась кустов, чтобы его не приметили всадники — их и повозок с окрестных ферм стало много с рассветом. Явно вечные дали Яркусу силу и удачу, и он с сожалением думал, что Иона зря так скверно отзывалась в последние дни об эльфийских богах. Быть может, они наказали ее за то горькое злословие. Нельзя было гневить Наирлесс и Эббела! Ведь у небесных много забот помимо тех, которые им хотела подбросить Ионэль, и боги — не ее слуги, чтобы сразу бросаться исполнять желания его сестры.

Хотя Яркус был очень несогласен с Тетивой Ночи за ее отношение к богам, да и к людям, он все равно Яркус любил сестру всем сердцем, какой бы она ни была. Мысль о том, что ее могут принести в жертву нубейской богине жгла огнем. Эта же мысль давала еще больше силы, и Борода бежал, бежал, перепрыгивая ручьи, ломая ветви кустов, иногда оставляя на них клочья собственной шерсти. Лишь когда он, срезая путь через лес, добрался до оливковой рощи и дороги на Старый Калнгар, силы начали покидать его. Причем не только силы, но и осторожность: Борода не сразу заметил трех всадников, сопровождавших тяжелую повозку. А верховые увидели его еще издали.

Не желая неприятностей, Яркус свернул к близким кустам и там он почувствовал, что сущность зверя покидает его. Сначала по телу пошла дрожь, в груди стало жарко, и тело стало сжиматься, будто огромная рука бога сжала его. Холщовый мешок, который Яркус по примеру графини Арэнт приспособил для переноса собственных вещей, слетел со спины. Яркус поваливался в траву и услышал стук конских копыт на камнях — те трое всадников спешно ехали к нему.

Предстать перед ними полностью голым означало выдать в себе оборотня. А к оборотням в этих местах всем известно, как относятся: намного хуже, чем к волкам. К пущей беде Яркуса по-прежнему било мелкой дрожью, силы, которых поначалу казалось много, покидали его тело. Борода стал слаб настолько, что едва мог ползти на четвереньках. Он начал искать взглядом мешок со своими вещами, правда не совсем понимая, какой от него сейчас прок — все равно одеться не успеет. Всадники были уже близко.

— Оборотень, что ли? — хмуро спросил первый подъехавший.

— Оборотень, — тоже хмуро отозвался Яркус.

* * *

В доме «Щитов Лорриса» — старой зубчатой башне с пристройкой — мы задержались надолго. Едва узнав от графини, что люди Норлака были коварно убиты или попали в плен, бойцы ордена тут же похватали мечи и собрались бежать к имению госпожи Арэнт. Вместе с Ольвией и бароном Гервелом Лоррисом не без труда я смог удержать их. Прежде чем бездумно броситься мстить за своих, призвал сесть, успокоиться и выслушать план графини. Самому рьяному воину я сказал:

— Там маги и, возможно, лучники. Ты же понимаешь, что они с тобой сделают, прежде чем ты успеешь добежать до них и пустить в ход меч?! Давайте вместе подумаем, как совершить правосудие и справедливую месть самым разумным образом. Да так, чтобы не было жертв с вашей стороны. Если бойцы вашего ордена действительно там погибли, зачем множить их число?

— Успокойтесь! Все успокоитесь! — барон Лоррис вкинул руки, от резкого движения разлетелись в стороны его длинные, седоватые волосы. — Маг Ирринд говорит дело! И имейте уважение к ее сиятельству, графине Арэнт! Ведете себя как склочные лавочники на рынке! Кричите, рветесь бездумно! Вечером туда пойдем! Но сначала продумаем все до мелочей и пошлем Клеона на разведку!

— Можно сделать так, будто ваш человек доставил для меня какое-то важное письмо. Зашел во двор под видом посыльного, огляделся, будто потребовал принять с меткой дворецкого. И хорошо бы, для убедительности свиток скрепить печатью. Например, вашей, барон, — высказалась Ольвия.

Графиня давно знала Гервела Лорриса как человека порядочного, и то, что он сегодня оказался в Вестейме стало большой удачей. Сам он жил в Арсисе и появлялся здесь раз в месяц, чтобы решать скопившиеся вопросы своих подопечных. Орден «Щиты Лорриса» был основан предками Гервела несколько столетий назад после затяжной Северной войны.