(Не)строго бизнес

Застегнув джинсы, я встаю и протягиваю ей руку. Эмилия игнорирует мой жест и справляется сама. Повернувшись ко мне спиной, она складывает пледы, я беру практически нетронутый попкорн и набираю номер Эрика, который должен был припарковаться неподалеку, чтобы отвезти нас домой. Я бросил кабриолет возле ресторана, куда мы с Эм заходили перекусить. Пешком передвигаться по Москве оказалось гораздо быстрее и приятнее, чем на колесах. К тому же я составил Эмилии компанию и выпил за обедом пару бокалов вина. По-моему, оно тоже сыграло свою роль в готовности гордячки немного пошалить в парке.

В машине Эмили хранит упорное молчание, но не отталкивает, когда я обнимаю ее, притягивая к себе.

– Что не так, детка? – тихо спрашиваю я ее, перебирая пальцами мягкие локоны.

– Все в порядке, Адриан. Я просто устала, – не очень умело врет Эмилия.

– Я тебя обидел? – в лоб спрашиваю я, не собираясь ходить вокруг да около. Она шумно сглатывает и ускользает из моих объятий, отворачиваясь к окну. Ответ более, чем красноречив.

– Чем? – обхватываю ее за талию и прижимаюсь сзади, касаясь губами ее виска. – Скажи мне, Эмили, иначе мы не сможем понять друг друга.

– Мы и так никогда не сможем понять друг друга, Батлер, – с горечью выдает Гордеева, обхватывая себя руками и упираясь лбом в стекло. – Взаимопонимание не входит в перечень пунктов нашего контракта. И свидания тоже. Это была глупая идея.

– Почему? – стиснув зубы, требую объяснений. Похоже, моя теория дивидендов с Гордеевой не работает, как и все остальные. – Что за ядовитая пчела тебя ужалила, Эм? Ты из-за минета так взъелась?

– Давай окна еще откроем, пусть все слышат, – огрызается Эмилия. – Мало того, что пол парка видело.

– Да, кто там мог видеть? – кладу руку на ее плечо. Но она пренебрежительно стряхивает ее. Вот же мозгоклюйка. Пойди разберись еще, что у нее в голове.

– Очень трудно догадаться, что делает девушка под пледом, склонившись над ширинкой парня, – язвит Гордеева, делает глубокий вдох и ее прорывает: – Скажи, мне, Батлер, вот как можно было единственный, нормальный, сносно-романтичный вечер превратить в очередное грязное удовлетворение твоего раздутого эго?

Что, блядь? Я опять козел и подонок, а она целомудренная жертва?

– Черт, я тебя силой заставил? По-моему, ты этого сама хотела! – раздражаюсь я.

– Да, конечно. Давай, льсти себе дальше, – фыркает Эм. Скрипнув зубами, я резко разворачиваю Гордееву к себе и застываю в растерянности. Ее щеки мокрые от слез, в глазах неприкрытая боль и обида.

– Черт, – бормочу я, хмуро наблюдая, как она торопливо вытирает щеки ладонями. Открываю рот и не знаю, что сказать, потому что вообще ни хрена не понимаю.

– Выдохни, Батлер. Хотел девочку по контракту, получишь. Это минута слабости, я сейчас возьму себя в руки и такого больше не повторится. Но я бы попросила в будущем избегать публичных унижений.

– Унижений? – переспрашиваю я, не веря своим ушам. – Чем я унизил тебя, Эмилия? Тем, что хочу тебя до одури или тем, что не могу не прикасаться к тебе, когда ты находишься в зоне досягаемости или я унижаю тебя тем, что у меня крышу носит, когда я смотрю, как ты кончаешь? Так унизительно принадлежать мне, детка?

– Ты говоришь только о своих желаниях! А если я всего этого не хочу? – дрожащими губами спрашивает Эм. Я беру ее лицо в ладони и наклоняюсь максимально близко.

– Ты хочешь, детка, – твердо говорю я, настойчиво глядя в глянцево-блестящие глаза. – И это вполне естественно и нормально, и ни грамма не стыдно, и точно не унизительно. Я не знаю, что за тараканы обитают в твоей красивой головке, но ты вытравишь их прямо сейчас и запомнишь все, что я тебе сейчас сказал. Сегодня был замечательный вечер. Возможно лучший из всех, чтобы были у меня за последние годы. Мне нет смысла тебя очаровывать, ты уже моя и врать мне незачем. Поэтому просто поверь на слово. Мне охрененно понравилось наше свидание, все целиком, а не только какая-то часть. И если ты хочешь испортить мне настроение своими необоснованными претензиями, то скажи, и я выйду прямо сейчас из машины и не буду тебя унижать своим присутствием. – Эмилия несколько раз моргнула, кусая губы и неуверенно глядя на меня. Я напоминаю себе, что Гордеевой двадцать шесть лет. Двадцать шесть, черт побери, а ведет она себя, как пугливая, закомплексованная девчонка.

– Не надо никуда уходить, – едва слышно отвечает Эмилия. Я облегченно выдыхаю, погладив ее по щеке. Обняв за талию, властно сажаю себе на колени и утыкаюсь носом в изгиб ее шеи.

– Ты, правда, никогда не занималась оральным сексом до меня? – задаю я еще один не отпускающий вопрос. Слишком яркая, негативная реакция на обычный минет, про первый раз я вообще молчу.

– Никогда, – отвечает она без раздумий.

Правда… Охренеть. Двадцать шесть лет…

Черт. Гиббс прав, я действительно вытянул счастливый лотерейный билет. Я улыбаюсь, нежно поглаживая пальцами ее хрупкие плечи.

– Это очень хорошо, детка. Обещаю, что больше никакой шокотерапии. Буду совращать тебя постепенно, – порочно обещаю я.

– Ты все-таки придурок, Батлер, – обреченно вздыхает Эмилия. – И маньяк, – она зарывается пальцами в мои волосы, когда я поднимаю голову и ловлю ее губы своими. Скользнув ладонями вниз, сминаю упругую попку и прижимаю к стремительно твердеющему паху.

– А секс в машине у т…

– Заткнись, – смеется гордячка, затыкая ладонью мой рот, а я неотрывно смотрю на пляшущих чёртиков в смоляных глазах, в очередной раз понимая, как крепко влип.

С подземного паркинга мы сразу поднимаемся в мои апартаменты. В кабинке лифта мы одни и, пользуясь моментом, я прижимаю игриво настроенную гордячку к зеркальной стене. Мне кажется, время остановилось, и мы целуемся целую вечность, а на самом деле всего пару десятков этажей. Осмелев, Эм забирается ладонями под мою футболку и слегка задевает ногтями кожу на спине. Я подхватываю гордячку под ягодицы и вдавливаю в свои бедра, давая ей понять, что как только мы войдем в квартиру, одними поцелуями дело не ограничится.

– Адриан, – с придыханием шепчет мое имя, прижимаясь твёрдыми сосками к моей груди.

– Эмилия? – вторю я, вопросительно глядя в поплывшие глаза и поцеловав в кончик носа, с сожалением ставлю на пол. Обескураженный и даже обиженный взгляд Гордеевой вызывает невольную улыбку. – Мы приехали, детка, – поясняю я и, взяв за руку, разворачиваю к открывающимся створкам лифта.

– Закажем что-нибудь поесть? Чего бы ты хотела? – спрашиваю я. Как наркоман вдыхаю аромат ее волос и, обняв за талию, увлекаю по ярко освещенному холлу к своим апартаментам.

– Тебя, – дразнится Гордеева, сунув руку в задний карман моих джинсов. Она вдруг резко останавливается и буквально отпрыгивает от меня, и я грешным делом думаю, что она ненароком нащупала пачку контрацептивов и сделала какие-то неправильные выводы. И блядь… лучше бы это действительно были презики.

– Добрый вечер, Батлер, – от стены, рядом с дверью в мою квартиру, отделяется высокая тень уволенного сегодня утром Пола Баррета. Надо заметить, что черный, траурный костюм смотрится на нем, как нельзя кстати. После вчерашнего разговора с Клайдом, я распорядился, чтобы экс-финансового директора больше не пропускали в офис «Эталон Групп» и выдали документы и личные вещи на пропускном пункте. Похоже, для него этот факт стал полной неожиданностью, и он явился за объяснениями.