Не та профессия. Тетрология

– А брюхо ты такое нажрал, видимо, недосыпая по ночам? И охраняя город?! – вояка ткнул пальцем под рёбра говорившему (который уже не рад был, что не сдержался). – Ты и по бегу на три мили норматив выполняешь, да?! И подтянуться на перекладине можешь не менее двух десятков раз?! И с грузом в полтела от приданного конного десятка бегом не отстанешь весь маршевый день, да?!.. – продолжал разоряться вояка, собирая всё больше слушателей.

Хамзе становилось невыносимо скучно. Если бы руки не были связаны за спиной, можно было бы попробовать ещё кастовать. А так, оставалось только дожидаться, пока этому идиоту надоест обвинять дождь в том, что он мокрый.

Наконец, фонтан красноречия лысого дурачка иссяк.

По толпе народу, собравшегося вокруг, прокатился краткий вздох разочарования (ввиду окончания бесплатного развлечения).

– У пашто не будет претензий, если мы разберёмся с ними сами? – здоровяк, поднявшись, быстро вернул лицу нормальное осмысленное выражение.

Старик-пуштун молча поднял перед собой скрещенные руки, покачав головой.

– Судить будет дочь Хана, – проорал на туркане здоровяк и присел на краешек арбы. – На местный суд рассчитывать не приходится. Я туда ещё наведаюсь, – добавил он потише. – Причём сегодня…

– Или выслуживается, или правильный дурак, – тихонько проговорил один из связанных стражников, так, чтоб услышали только свои.

– Или и то, и другое сразу, – не согласился лежавший рядом товарищ. – Вот же…

За тихим разговором, пытаясь подбодрить друг друга и по возможности успокоить, стражники чуть не пропустили собственного приговора.

– Руки. Этому – ещё и ногу, – громогласно озвучил окружающим вояка, повторяя громче слова девки (которой, видимо не хватало голоса).

Хамза с ощущением пустоты в душ епонял, что это всё.

А ещё через минуту стражники, как один, бились в конвульсиях, напрягая мышцы в тщетных попытках разорвать путы либо иным образом освободиться.

Экзекуцию здоровяк, кстати, взял на себя. Спокойно и деловито объяснив пуштунам, что с туркан должны разбираться только сами туркан (во избежание осложнений для других народов в будущем), он даже от помощи отказался:

– Я и одной рукой удержу. Только смолы горячей дайте, кровь останавливать.

Когда рука первого стражника, надёжно прижатая коленом вояки к облучку арбы, после взмаха тесаком так на нём и осталась (а самого стражника, сползшего на землю, подали к ведру с кипящей смолой), Хамза с ужасом услышал абсолютно спокойный голос сотника:

– Шайтан. У него теперь трещины в кости… когда рубишь – как ни старайся, кость всегда будет крошиться и скалываться! А пилить нечем…

Стоявший рядом пуштун удивлённо поднял глаза на вояку, и тот не затянул с пояснениями:

– Ну я сейчас ногу этому рубить когда буду – там ещё хуже будет! Как бы от боли не помер!

– А тебе не всё ли равно? – буднично уронил пуштун.

– Так если помрёт, другим примером не послужит! – скорбный разумом сотник назидательно потряс в воздухе пальцем.

Глава 28

Уже полностью пришедшая в себя Алтынай тихонько хихикает, сидя на высоком бортике фонтана и болтая в воздухе ногой:

– Ты так страстно говорил с этим стражником, что я даже испугалась…

– Чего было бояться, когда я был уже рядом? – меланхолично передёргивает плечом мужчина в форме сотника одного из «красных» батальонов Султаната. – Бояться надо было чуть раньше, когда…

– СТОЙ! Вот не начинай! Ты что, хочешь, чтоб я сейчас опять расплакалась?

– Нет, не хочу, – покладисто кивает её собеседник. – Но бояться тебе действительно было уже нечего.

– Я не за себя боялась, а за тебя, – веселится девочка.

– А за меня с чего вдруг? – оторопевает мужчина. – Я полностью управлял ситуацией, потому что сам её и спланировал.

– Не в том смысле, – видимо, через смех девочка выплёскивает накопившееся напряжение. – Боялась, а не сошёл ли ты с ума, напялив на себя эту куртку. Знаешь, я ж вижу, когда врут…

Собеседник с любопытством кивает.

– Ты, когда это всё говорил, как будто сам поверил, что имеешь отношение к владельцу этой формы. Вернее даже что ты – это он, – девочка весело тычет пальцем между рёбрами товарищу. – Знаешь, есть же болезнь, когда человек думает, что он другой человек?

– Угу, немного увлёкся, – смущённо трёт нос её собеседник. – Видимо, где-то переиграл. Но на самом деле, я хоть и не первый владелец этой куртки, но ничего не придумывал. Знаешь, я в лице того стражника как будто кое с кем из с в о е й жизни разговаривал… И вспомнить мне о тех же самых местах тоже есть что; и сказать тем людям многое бы хотелось…

– Да я так и подумала, – легко отмахивается девочка. – Это я тебя подначиваю. Слушай, а как теперь судью ловить будем? У тебя есть план?

– Только ради тебя… План есть, но пусть вначале пашто оббегут места, где он может быть. Если в первые три часа не обнаружим, тогда скажу что дальше.

– Боишься сглазить? – весело спрашивает Алтынай. – Стал суеверным?

– Да. Особенно в свете кое-чьего похода по базару, – мужчина незаметно косится на девочку, наблюдая за выражением её лица.

– Так. Договорились же – не начинать повторно!

_________

За несколько минут до этого, там же.

– Хорошо, что я успел. Хорошо, что Актар быстро нашёл знакомых и сумел их уговорить. Хорошо, что пуштуны вообще не трусливые; а неприкосновенность женщин – вообще отдельная тема в Пашто Валлай…

Бритый налысо мужчина монотонно загибает пальцы на руках, сидя на бортике фонтана.