Не такая, как все, или Ты узнаешь меня из тысячи

Говоря это, я надеялась образумить пьяного мужчину. Убедить его в том, что никакой империи нет и что я ему больше без надобности. Но Сашка отреагировал на мои слова так неоднозначно, что я испугалась, что сейчас он меня просто убьёт. Он схватил меня за волосы, намотал их на руку и закричал:

– Заткнись, сука! Убью гадину! Будет и империя, будут и деньги! И ты сделаешь для этого всё, что я скажу! Ты моя козырная карта, которая выпадает раз в жизни, и я не могу упустить этот шанс. Я использую его и завладею всеми деньгами твоего отца.

– Мне больно, – простонала я.

– Тогда не доводи меня до греха и не говори больше подобных вещей. Ты моя жена и должна во всём меня поддерживать.

Говорить о том, что я не жена, я не стала, потому что понимала, что с этим пьяным выродком лучше не шутить. Он может просто задушить меня в приступе гнева. Когда Сашка отпустил мои волосы, он вновь хлебнул самогонки и закурил сигарету.

– Ладно, пусть эта самозванка пока поправляет своё здоровье. Ожоги лечатся очень долго. Чем больше её лицо будет приобретать прежние очертания, тем всё сильнее твой отец будет сомневаться в том, что это его дочь. А потом и вовсе поймёт, что его жестоко обманули и он потратил кучу денег на лечение чужой девки. И знаешь, что тогда сделает твой отец? Да он убьёт её сам, своими руками! А если вдруг лицо самозванки не восстановится и она навсегда останется уродиной, то у неё будет больше шансов косить под его дочь. Но не всё коту масленица. Тут внезапно появимся мы и откроем все карты. Пусть она назовёт хоть одно событие детства. Её будет очень просто поймать на лжи. Она же сразу попадётся и будет в пролёте. Конечно, она может симулировать, что у неё пропала память, – продолжал размышлять пьяный мужчина. – Но и это ей не поможет. Родная дочь всегда сможет доказать, что она родная.

– Саша, хватит! Я устала.

– Ты кашу заварила, а мне всё расхлёбывать.

– Я тебя ни о чём не просила.

– А меня не надо ни о чём просить. Я понимаю всё с полуслова.

Саша подошёл ко мне совсем близко, дыхнул перегаром и заглянул мне в глаза:

– Правда на нашей стороне. Ты родная дочь, и этим всё сказано. Деньги только наши, и мы не отдадим их никаким самозванкам! Скорее бы ты уже встала, и я смог набить тебя икрой.

При этом пьяный выродок посмотрел на меня такими похотливыми безумными глазами, что я съёжилась и прошептала:

– Нет. Я слишком слаба.

– А для этого не обязательно быть сильной. Я сделаю всё за тебя.

– Ты о чём?

– О том самом. Ася, тебе понравится.

Как только этот изверг откинул одеяло, я издала отчаянный крик, и в комнату заглянула Сашкина мать.

– Сынуля, что случилось? Что у тебя жена кричит?

– Закрой дверь, мать! Мы тебе внуков делать будем! – скомандовал снимающий рубашку сын.

– Прямо сейчас?

– Ну не через пятьдесят же лет!

– Не рано ли? Невестка-то ещё плохая, – осторожно попыталась заступиться за меня Зина.

– У нас времени нет. Деньги могут уйти на сторону. Чем быстрее её икрой набьём, тем у нас больше шансов зажить богатой жизнью!

– Сыночка, не отдавай деньги на сторону. Они наши. Мы не должны потерять ни копейки, – обеспокоенно заговорила Зина. – Мы не собираемся ни с кем делиться. Всё, что у неё есть, всё должно быть наше.

– Поэтому закрой дверь, иди выпей самогонки и сделай вид, что ты ничего не слышишь.

– Конечно, сыночка.

Когда за Зиной закрылась дверь, сильно пьяный Сашка разделся и, не переставая дышать на меня отвратительным перегаром, стал раздвигать мои ноги. Я стала кричать, но он крикнул, чтобы я немедленно замолчала, и сунул мне в рот тряпку.

А вот сопротивляться я не могла. Тело совершенно меня не слушалось, и я была не в состоянии за себя побороться. Руки были слабыми и почти невесомыми. Я попыталась поднять их повыше, чтобы оттолкнуть этого пьяного изверга, но не смогла. Всё, что я могла, – это плакать и ненавидеть себя за то, что однажды я совершила самую большую ОШИБКУ в своей жизни – УШЛА ИЗ ДОМА...

Когда всё закончилось, Сашка достал кляп из моего рта и, одевшись, потянулся за самогонкой.

– Ну не реви ты так. Ничего страшного не произошло. Ты же не знаешь, сколько лет я об этом мечтал. С того самого момента, как устроился охранником к твоему отцу, и в первый раз тебя увидел. Ты ещё тогда такой юной была. Такой высокомерной. Постоянно нос воротила. Вся обслуга перед тобой вечно заискивала. Я тогда подумал: «Вот это королева.. Хотя бы разок ей присунуть». Я тогда и мечтать об этом не мог и знать не знал, что ты моей женой станешь, и я тебе совать буду хоть каждый день, – при этом выродок так похабно заржал, что я в который раз пожалела о том, что не могу кинуть в него чем-нибудь тяжёлым.

Я заревела ещё громче.

– Ненавижу, когда бабы ревут! – крикнул Сашка и, распахнув дверь комнаты, высунул голову в коридор. – Мать, где её псина? Пусти её к ней. Может быть, она псину увидит и успокоится!

Сашка ушёл. Я осталась совершенно одна. Я плакала и пыталась натянуть одеяло на голое тело. Руки совершенно меня не слушались, и это мне удалось где-то с десятой попытки. Через минуту на кровать прыгнул Олигарх и, виляя хвостом, стал слизывать своим шершавым языком мои слёзы. Я почувствовала родственную душу, поцеловала его в носик и улыбнулась.

Глава 23

Вот уже несколько месяцев, как я живу в какой-то глухой деревне, находящейся у самого леса и состоящей всего из пяти ветхих перекошенных домов. Тут нет даже магазина. Чтобы купить продукты, нужно ехать в посёлок за несколько километров отсюда. Тут нет ни одного телевизора и не продают газеты, но Зина говорит, что это и не нужно. Самое главное, что здесь есть свет. В этих местах это считается роскошью. Огнестрельное ранение в спину дало о себе знать – я так и не смогла встать и была прикована к постели. Чувствительности в спине не было. Я просила, плакала, умоляла Сашку показать меня врачам, но он был непреклонен. Он видел во мне свой капитал и боялся, что кто-то сможет им завладеть. Знахарь сказал, что со временем я встану, и заставлял меня ежедневно пить какой-то настой. Если честно, то я не верила даже ему. Я знала, что меня необходимо показать специалистам.

– Саша, я должна знать точно, смогу ли я когда-нибудь ходить или нет? Необходимо показаться врачам и сделать снимки, – пыталась я достучаться до его разума.

– Зачем?

– Как это зачем? Я не могу ходить.

– И не надо, – посмеивался он. – Для меня лично не имеет значения, ходишь ты или лежишь. Главное, что у тебя батя олигарх. Так что, не делай из этого трагедии. Вот если бы твой батя разорился, то это бы действительно был дикий кошмар.

– Но это же так жестоко...

– Я, наоборот, оберегаю тебя от лишней негативной информации. А если врачи скажут тебе о том, что ты никогда не будешь ходить? Что тогда? На верёвке вздёрнешься?! А так у тебя есть надежда на выздоровление.

– Ты просто боишься меня везти в больницу.

– А я этого и не скрываю. Ты расскажешь врачам, кто ты такая. Они найдут твоего отца. Меня посадят за то, что я тебя удерживал, а, может, твой батя меня шлёпнет. Хотя, ведь если так разобраться, то он мой должник. Я же спас жизнь его дочери. Уж не забудь потом рассказать ему об этом. Так что, рисковать и возить тебя по больницам я не хочу. Тем более, знахарь сказал, что ты потом сможешь ходить.

– Не верю я ему.

– Его слова пророческие. А если не пойдёшь, то, когда мы к твоему отцу придём, он всех врачей на уши поставит и всё возможное сделает. За это можно не переживать.

– Как же мы к нему придём, если я ходить не умею.

– Не беспокойся. Я тебя к нему на коляске привезу.

– И когда это будет?

– Когда будет штамп в паспорте и брюхо. Чем быстрее забеременеешь, тем быстрее своего отца увидишь.

Однажды, вернувшись из посёлка, Сашка привёз на арендованном грузовичке инвалидное кресло и посадил меня на него.

– Чьё это кресло? Ты его купил?

– Да где бы я его купил? У нас здесь такие не продаются. Просто там в одном доме дед парализованный жил.