(Не)твой
Шрифт:
Божечкииии… как он это делает? Двумя словами, даже не сказанными, а написанными в сообщении, всю почву из-под ног выбивает? У меня даже дыхание сбивается, когда представляю, как бы он мне на ухо эти слова шептал и талию сжимал ручищами своими огромными.
Краснею, как девчонка, думаю, что ответить, и нужно ли вообще. Раньше я не отвечала ему. Читала все, что писал, но молча. Сейчас… вчерашний разговор в машине заставил многое меня переосмыслить, и теперь мне хочется делать для Антона все, чтобы он не чувствовал холода от меня.
Набираю сообщение, стираю, набираю снова. Господи, мне точно пятнадцать! Это похоже на ту самую влюбленность в десятом классе в самого
Я: И я, мальчик мой.
Мне так нравится говорить ему это… Называть своим, напоминать, что мой, ничей больше.
Антон пишет пошлости. Я снова краснею, когда читаю, что он хочет сделать со мной, и радуюсь, что наши отношения вернулись в стадию его идиотских шуточек.
Убираю телефон и иду к Матвею, который все ещё борется с завтраком. Улыбаюсь, глядя на эту картину, закрываю глаза, мечтая, что он сможет принять Антона. Потому что, если нет… я в любом случае выберу ребенка. Точнее сказать, я даже выбирать не буду. Матвей всегда на первом месте.
— Ну что, мистер хоккеист? — спрашиваю с улыбкой. — На тренировку завтра пойдешь? Я поговорила с твоим тренером.
— С настоящим тленелом?
— С самым настоящим. Артем Станиславович зовут, запоминай.
— Ста-ли-сла-ла-вич, — повторяет по слогам Матвей. — Плавильно?
— Почти, — хихикаю, а потом вздрагиваю от звука входящего сообщения.
Антон: снилась мне сегодня, ведьма, чуть кровать стояком не проткнул.
Господи… Ковалёв!
Снова краснею, как подросток, это просто невыносимо. Не даёт покоя даже на расстоянии, и я бы возмутилась, конечно, если бы мне не нравилось это. С ним я чувствую себя нужной. Он пишет эти пошлости, ничего не утаивая, и я понимаю, что действительно нужна. Он думает обо мне, ему хочется общаться со мной в свободное время, ну разве не чудо?
Я: завтра увидимся, береги кровать:)
— Давай собираться, Матюш, — говорю сыну, и он летит в свою комнату, окрылённый новостью о хоккее.
Собираю немного вещей в сумку, звоню маме, предупреждаю, что забираю Матвея, а та уже грустит, что скучает по котёнку. Но если ему понравится на тренировке, то приезжать к маме он сможет только на выходные, так что, придётся смириться.
А меня потряхивает. Потому что чем дальше, тем ближе я к знакомству этих двух характерных мужчин. А Антон не будет ходить вокруг да около долго. Он не скажет Матвею с порога, конечно, что у него отношения с его матерью, но точки соприкосновения точно искать будет. И я очень этого боюсь. Возможно, я зря накручиваю, но опыт был, и был печальный. Я вообще не умею иначе, я всегда готовлюсь к худшему, потом всегда проще, разочарование не наступает, а если все заканчивается хорошо, то ещё и лишняя радость.
— Мамочка, помоги! — кричит Матвей из комнаты, и я бегу на помощь и тут же хохочу, потому что этот сумасшедший ребенок застрял в футболке, которую пытался натянуть.
— Ну и куда ты торопишься?
— На тлениловку! — отвечает мой маленький мужчина совершенно серьезно, а мне остаётся только вздыхать. Окружили, хоккеисты…
Глава 26. Антон
Смс-ка о том, что сегодня за Олей ехать не нужно, приходит ровно тогда, когда я собираюсь выходить из дома и завязываю шнурки на кроссовках. Психанул бы, но в конце было написано «целую», поэтому злость на время отменяется, пусть живёт.
Доедаю бутерброд — в последнее время только ими и питаюсь, желудок уже болит, — и выхожу из дома. До тренировки
час, но лучше разомнусь дополнительно в спорткомплексе, чем буду дома на диване сидеть, раз собрался выходить уже.Вообще, мне интересно, почему это Оля попросила ее не забирать. Надеюсь, это не очередная проблема, о которой она конечно же решила умолчать. Она вообще не разговорчивая, из нее все клещами тянуть приходится, молчит что-то, в себе держит. Зачем?! Этот её мудобывший был настолько козлом, что даже с проблемами справляться не помогал? Потому что она реально всё на своих плечах тащит и думает, что так быть и должно. Отец, судя по всему, примером был не лучшим, а этот и подавно. Бесит.
Надо не думать о бывших моей Крохи, у меня злость поднимется внутри неконтролируемо, а перед тренировкой лучше не злиться. Ничего. Я помогу ей, вместе мы со всем справимся. Научу её обо всем сразу мне рассказывать, а не таскать внутри, и все обязательно наладится. Главное — я ей нужен. Остальное вообще ерунда.
Приезжаю в спорткомплекс, сегодня так жарко, что рядом со входом поставили палатку с бесплатной водой. Хватаю бутылку, делаю пару глотков и смотрю на такси, заворачивающее к комплексу. Вижу Олю через лобовое и хмурюсь: какого черта она просила её не забирать, если сама приехала на такси? Непорядок…
Только хочу подойти оплатить поездку и отшлепать Олю за баловство, как замираю на половине пути, потому что… Она не одна выходит, вот почему. Открывает заднюю дверь, а оттуда выпрыгивает мальчишка, совершенно счастливый, улыбчивый, активный.
Воу… этого я не ожидал. Оля мне говорила, что скоро нас познакомит, и я сам ждал этого очень, но на словах оно все проще как-то. А тут… настоящий мелкий, смешной такой, вокруг Оли прыгает, поёт что-то. Надо подойти, да? Наверное… но я так залипаю на них, что обо всем забываю.
Потому что Кроха с ребенком выглядит прекрасно. Это как-то… тепло, что ли. Она его за руку ведёт, а у меня сердце с ритма соскакивает, как это все круто смотрится. В такие моменты я думаю, что уже готов к детям, хочется прям такого же мелкого, чтобы за руку с ним ходить и рассказывать всё, что знаю. Но в двадцать два рановато, кажется. А даже если и нет, Оля вряд ли сейчас согласится мне ещё одного сына родить…
Пока мысли странные в голове гоняю, парочка похожих друг на друга уже пробегает мимо меня, и я захожу в спорткомплекс, заставая их в холле. Они стоят с Савой, он сидит на корточках перед мелким, говорит с ним о чем-то, а я смотрю на Олю, пытаясь собраться и не выглядеть совсем дураком. Она качает головой, явно адресовывая это движение мне, и я понимаю, что она просит не лезть сейчас. А я и не полез бы. Тут нагло уже не получится, продумать надо, чем пацана зацепить. Что я ему скажу? Привет, Матвей, я люблю твою маму? Если он и правда такой ревнивый, как говорит Оля, то это точно не лучший вариант. Нужно думать, и никуда не спешить.
Савыч уводит ребенка за руку, Оля идёт к своему кабинету, и я иду следом за ней сразу же. Эмоции внутри снова ураганом, чувствую, как сердце быстро-быстро стучит, а на губах улыбка идиотская какая-то. Мне пора ехать в психушку после общения с семейством, точно.
Оля заходит и дверь оставляет открытой, меня ждёт, уже хорошо. Захожу следом, теперь уже дверь прикрывая, и вижу, как Оля волнуется. У нее на лице написано, как она переживает от всего происходящего.
Подхожу к ней близко, притягиваю и обнимаю крепко, пытаясь успокоить. Она дрожит так, как будто сидит на электрическом стуле, впечатлительная моя. Обнимаю, целую в лоб и макушку, поглаживаю по спине, чтобы успокоить, и у меня, кажется, получается.