Не твоя семья

Ангелина спала. В тусклом свете ночника ее красота казалась сказочной: черные блестящие волосы, алые губы, длинные густые ресницы. Светлая, идеально ровная кожа, практически прозрачная. Захотелось лечь рядом, обнять, вспомнить ее запах, вкус, тело, энергией жизни напитаться, светлой и теплой.

Но вместо этого пошел в душ, быстро искупался и уже шел в гардеробную за трусами, когда заметил, что Ангелина села в постели и смотрит на меня изумленно распахнутыми глазами.

— Что ты здесь делаешь? — спросила чуть хрипло, но глаз не отвела.

— Искупался, спать собираюсь.

— Где? — осторожно уточнила.

— Здесь. Муж и жена спят в одной спальне, — и сбросил полотенце, прикрывавшее пах. Мы же не дети, в самом деле. Не будем подушками кровать делить, чтобы случайно не прикоснуться друг к другу. Я хочу реализовать свое право мужа. Я ж не железный, ей-богу!

Ангелина продолжала смотреть, твердо и равнодушно, а у меня встал. В махровом халате, заспанная, чуть шальная, теплая. Моя. Столько идей, как возродить наш брак… Ее пухлые губки и доверчивый взгляд — я обожал это сочетание. В паху потянуло. Прибором можно даже гвозди заколачивать. Я хочу жену. Это факт. А она меня?

— Тимур, у нас фиктивный брак, и вот это все, — обвела рукой в воздухе мою фигуру, — меня не интересует. Б/У, — презрительно пожала плечами и сладко потянулась.

— Когда-то ты любила меня такого, Б/У.

Я ведь не был девственником до нашего знакомства.

— Любила, — согласно кивнула. — Больше не люблю. Тим, твоя игра мускулами и стояком мне неинтересна, — произнесла равнодушно. — Я спать хочу. Одна. Надевай портки и на выход.

Я не успел ответить. Кто-то поскребся в дверь, затем тихий скулеж. Шрек пришел.

— Что это… — изумленно прошептала и бросилась открывать. — Шрек! — ошеломленно воскликнула. — Привет, мой малыш, — присела перед ним. — Неужели это ты! — тискала и обнимала. Шрек сначала обнюхивал хозяйку, затем хвостом вилял и облизывал тонкие пальцы.

— Он жил у твоей мамы? — спросила, не глядя на меня.

— Нет. Со мной в лофте.

Ангелина только бровь демонстративно выгнула и…

— Бедный мой мальчик, — погладила по голове собаку. — Тяжело тебе пришлось.

Естественно, бедный мальчик совершенно не я. Ну что же, заслужил. Но за Шреком я добросовестно ухаживал, у меня всегда с собой дежурный пакет для его фекалий.

— Ты очень плохо обо мне думаешь, — констатировал, аж хрен падать начал.

— Я думаю о тебе ровно так, как ты заслуживаешь.

Упал окончательно.

— Мантуров, — повернулась ко мне и оглядела недовольно, — ей-богу, надень штаны, а!

Мля! Так меня еще рожей не тыкали. Вроде ничего такого, а чувствую себя обосранным.

В гардеробной схватил белье и домашние штаны, когда вышел, в нашем полку прибыло: Шрек носился, а Егор за ним бегал. Такая кутерьма завязалась. Ангелина тихо посмеивалась. На меня никто не обращал внимания. Никогда еще так остро не ощущал себя лишним.

— Все, спать! — скомандовала Геля.

— Я сь тобой, — Егор забрался на кровать и накрылся одеялом. Шрек тоже попытался забраться на белоснежные простыни.

— Нет-нет, — жена помотала пальцем перед его коричневым носом. — На коврик, — тот послушно лег.

— Можно и мне на коврик? — прошептал я, останавливаясь за ее спиной, так, чтобы наши бедра соприкоснулись. Ангелина повернулась и жестко указала мне на дверь. — Спокойной ночи, — присел на кровать рядом с сыном. Егор зажмурил глаза и отвернулся, но отметил мое присутствие:

— Пасивец.

— Па — это уже хорошо, — с улыбкой коснулся тонких детских волос. — Над сивцем будем еще работать, — и поднялся. Ангелина держала дверь распахнутой. — Сладких снов, жена, — хотел погладить щеку. Она дернулась. Геля пресекала любые попытки войти с ней в физический контакт. Когда-то ждала моих ласк, хотела, жалась любовно. Когда-то…

Утром я проснулся рано. В министерство нужно. На кухне слышалась возня и соблазнительно пахло выпечкой. Ангелина жарила кружевные блины. Шрек рядом. Егора не было. Интересно, он сова или жаворонок?

— Доброе утро, — подошел к жене и взял за руку. Телефон на стол положил.

— Тимур… — Ангелина попыталась вырваться, но замерла. Я надел ей на палец обручальное кольцо. Пришлось новое купить. А вот мое при мне. То самое, которое в день свадьбы надела мне на палец.

— Покормишь меня? — спросил негромко. Мне нужно завоевывать эту женщину заново. Нахрапом не получится. Нужно терпение. Сегодня ночью я точно определился с чувствами: меня тянет к Ангелине. Сильная любовь не проходит окончательно. Я забыл жену. Похоронить воспоминания под толстым слоем пепла и горечи пытался. Сейчас она рядом, и чувства пробились наружу. Если она любила меня так же сильно, как я ее, то любовь проснется.

— Тебе звонят, — холодно кивнула на завибрировавший телефон. Черт, Марьяна.

Глава 16

Тимур

Марьяна, блин. Ангелина увидела. Я уж молчу, что, наверняка, себе надумала. Жена уверена, что изменял ей во время нашей совместной жизни. Не удивлюсь, если решила, будто с Марьяной у нас давний роман. Это абсолютная неправда. Я, может, и мерзавец, но не до такой степени, чтобы приводить в дом к жене любовницу и смотреть, как они мило общаются.

— Это неважно, — сбрасываю звонок, смотрю на Ангелину, ловко наливавшую тесто в блинницу. Она не обращала внимания. Хоть бы уж сковородкой двинула, что ли!

— Тимур, — раздраженно вздохнула, нарушая молчание, — мне глубоко фиолетово, с кем ты общаешься. Продолжай, может, она покормит. Я не нанималась в обслугу.

— Раньше это называлось «жена», — сухо заметил я.

— Я светская жена, — и, скрутив кружевной блинчик, отправила его в рот. Телефон снова ожил. — Твое «неважно» снова звонит, — улыбка такая, что аж яйца в штанах сжались от морозности.

Черт. Игнорировать — подозрительно. Ответить тоже трындец. Я отошел и принял вызов. Марьяна поверхностно в курсе о произошедшей бюрократической ошибке относительно развода. Естественно, она еще в Сочи звонила, но я решил, что поговорю с ней лично. Она вроде адекватная, но с женщинами нужно быть всегда начеку.

— Слушаю?

— Тимур, что происходит? Ты привез Ангелину в Москву?!

Альберт Ромович, очевидно, на хвосте принес. Ожидаемо.

— Я позже перезвоню.

— Тим… — но я уже оборвал звонок. Повернулся к жене: специально не вышел из кухни, чтобы не подумала, будто мне есть что скрывать. Правда, я настолько привык в телефонных разговорах быть нейтральным, что трактовать можно в любую сторону. Только с теми, кому безоговорочно доверял, мог вести открытые разговоры.