Не верь глазам своим

– О, дорогие мои! Вы вернулись!

Мама позабыла и о разговоре, и о семье Веракрус, и даже о своих приглашениях. Она резво поднялась и поцеловала отца в щёку, после чего двинулась к сыну с куда большей радостью от встречи.

Гостиная наполнилась голосами и рассказами о том, как сотрудники «Лодердейл Корп» встретили «королевского сына». Я потеряла всякую надежду добиться ответов. Если и искать их, то уж точно не в этом доме. Пока родные обменивались новостями, я задумчиво уставилась на приглашения на столе. На самом верху незаполненной стопочки красовалась недописанная карточка.

Дорогой Ричард!

Приглашаем вас на праздничный фуршет по случаю возвращения нашего любимого сына Джонатана…

Ричард будет здесь на этой нелепой вечеринке. От этой мысли на душе посветлело, но едва я подняла глаза и встретилась взглядом с братом, меня снова заволокло мраком. Он улыбался, но в уголках губ застыло присущее маме выражение холодности, от которого по спине пробежали мурашки.

Мой брат никогда так не улыбался.

Глава 10

– Прошу минуточку внимания!

Громогласный голос отца обратил всё внимание гостей на себя. Он мог даже не повышать тональность и не постукивать десертной вилкой о край бокала – люди всё равно бы обратили все взоры на него. Он пленял окружающих своим могуществом и грандиозностью, не терялся в толпе приглашённых, возвышался над ними своей спокойной уверенностью, хотя был на полголовы ниже большинства мужчин. И в половину не так привлекателен.

Отец уделял внимание своей внешности ровно столько, сколько должен уделять ей внимание уверенный в себе мужчина с бездонными карманами. Не успело ему стукнуть сорок, как на лбу объявились два ореола залысин, а к пятидесяти они отвоевали себе большую часть его головы. Но Роджер Лодердейл не помчался в самую лучшую клинику и не бросил все свои сбережения сотрудникам в лицо, лишь бы они вернули ему волосы на законное место любыми волшебными способами, как сделал один из членов совета директоров «Лодердейл Корп» Стивен Дрезден. В один прекрасный день тот вернулся в офис с кустящейся шевелюрой на месте утраченного вихра и так гордился своими ненастоящими волосами, словно это была его личная заслуга.

Роджер Лодердейл ни разу не ложился под нож и не скупал абонементы в спортзал с личным тренером, чтобы убрать намечающийся живот, как делали Джерри Брайт и Ларри МакКлинток, его советники. И даже не пытался скрыть свою раздающуюся фигуру плотной тканью костюмов, как глава отдела финансовых рисков Алан Поуп. Не молодился в постели с нью-йоркскими моделями, как семидесятилетний акционер Гидберт Боуден и не менял жён чаще, чем блестящие автомобили, как Джереми Кольер.

Все они присутствовали в гостевой зале Лодердейлов, но терялись на фоне живущего в ладах с собой отца. Все они и ещё сорок «самых близких», по мнению матушки. Из праздника в честь своего сына она закатила настоящий пир на весь мир, чтобы покрасоваться перед соседями и деловыми партнёрами. Нередко в наших кругах это партнёрство и соседство перерастали в соперничество.

Мама стояла позади отца в изысканном, благородном платье цвета бордо, которое я всё же сумела ей подобрать после двадцати «фи» в адрес не менее изысканных и благородных. Она отыгралась на мне по полной, заставив притащить половину бутика «Нюаж», заказать пятнадцать цветочных композиций и гирлянд для украшения зала, убедить Оливию взяться за съёмку торжества и даже переманить инструментальный квартет из балтиморской филармонии, которые в этот вечер должны были играть на открытии арт-галереи в Шипли Хилл. Деньги могут многое, как и капризы моей матери.

Гости стекались кто к назначенному часу, кто со свойственным важным персонам опозданием. В элегантных нарядах и дорогих машинах. Водители высаживали их на подъездной аллее и отъезжали прочь, готовые примчаться по первому зову обратно. Наверняка они собирались в какой-нибудь забегаловке в соседнем квартале и подшучивали над обнаглевшими, зазнавшимися боссами. Деньги и правда могут многое. В том числе, изменить человека до неузнаваемости.

В какой-то момент мне захотелось присоединиться к этой весёлой шайке водителей и посмеяться вместе с ними за чизбургером и картошкой-фри. Я бы многое могла поведать им о жизни городской верхушки, показать им скелетов, спрятанных в дубовых шкафах с позолоченными ручками. Но мне пришлось мило улыбаться каждому входящему, справляться об их делах и провожать в банкетную залу, где они примутся давиться дорогим шампанским, выдержанным виски и изысканными угощениями. И никаких тебе чизбургеров или пива.

Целый час я фланировала между приглашёнными и поддерживала лёгкую беседу, как учила меня мама ещё в детстве. Но взгляд мой сновал меду ними, выискивая особенного гостя, который бы подарил мне покой. С ним бы я поболтала с радостью, но Ричард Клейтон, кажется, не желал удостаивать нас своим присутствием. Зато мой Марк чувствовал себя рыбкой в воде. Вернее, в заполненном другими рыбами и акулами аквариуме. Ему не привыкать. Он с мастерством ублажал дам комплиментами по поводу причёсок и платьев, давал советы джентльменам о бизнесе и выдавал шутки с искромётностью тамады на весёлой свадьбе. Воистину любимый зять Вирджинии Лодердейл.

Я чувствовала себя Джейн Остин на балу, ей богу. И мне претило находиться здесь. Мне даже не представилось возможности поболтать с Оливией, потому что мама вовсю гоняла её по залу, заставляя щёлкать мистеров и миссис, чтобы завтра каждый мог ещё раз полюбоваться своей персоной и похвастаться перед друзьями богатством своего одеяния. Лишь раз мне удалось споймать взгляд Ливви. Подавленный, загнанный в угол, полный мольбы помочь ей сбежать. Словом, я чувствовала то же самое и ждала того, кто спасёт из этой клоаки меня саму.

Джонатан не чувствовал себя так раскрепощённо, как Марк. Для него все эти знакомства и светские манеры были в диковинку, как для обезьянки, которую выловили в джунглях и засунули в вольер на усладу зрителям. Каждый раз, как мама или отец подводили его к парочке гостей, отличающихся от предыдущих лишь размером бриллиантов на шее у «неё» и размеров эго у «него», Джонатан выдавливал из себя противоестественную улыбку и уступал отцу право раскручивать нить бесполезной беседы.

Родители позволили гостям обменяться хвастливыми замечаниями, прикрытыми любезностями, дойти до нужного градуса подпития, после чего отец постучал вилкой по бокалу, призывая к полному вниманию. Даже музыканты опустили смычки и прислушались к торжественной тишине.

– В первую очередь, – провозгласил отец, оглядывая собравшихся. – Мы с Вирджинией хотели бы поблагодарить вас за то, что вы выкроили время, чтобы прийти!

Послышался одобрительный гул.

– Нам приятно видеть каждого из вас и поделиться своей радостью с близкими друзьями.

Я изо всех сил схватилась за бокал, словно он мог удержать меня от взрывного смеха. Близкие друзья, как же. В прошлом году Ларри Макклинток так подставил отца, что тот всерьёз раздумывал о том, чтобы вышвырнуть этого наглого смутьяна из компании, но дал ему второй шанс. Летиция Ларсен трижды баллотировалась на пост главы фонда «Белые ангелы», пытаясь сместить маму и занять её место, а теперь сладострастно улыбалась искусственно выгравированной улыбкой в ореоле красных губ.

После стихнувших аплодисментов, отец снова заговорил, приправив радостную обстановку привкусом печали.

– Мой сын Джонатан пропал пятнадцать лет назад. – Из чувства приличия кто-то опустил голову, кто-то сокрушённо покачал головой. – Трагедия для нашей семьи и всего города. Пятнадцать лет мы с Вирджинией и моей прекрасной дочерью Сарой не знали, что с ним. Нам оставалось лишь гадать, уповать на работу нашей уважаемой полиции и надеяться. Но… как известно, надежда никогда не проходит даром.