Не верь, не бойся, не проси

– А что стряслось?
– участливо осведомился Константин Павлович.

Новокрещенов доверительно нагнулся ближе к нему, растопырив пальцы, указал на грудь, чуть ниже золотой цепи.

– Вот здесь, присекай, давит. Так вот вздыхаю...
– Новокрещенов набрал полные легкие воздуха, раздул щеки, потом выдохнул резко, сметя какие-то бумажки со стола, ткнул себя пальцем в левый бок.
– А когда выдыхаю - сюда отдает.

– М-мда...
– сочувственно кивнул Кукшин.

– Нет, ты слушай!
– Новокрещенов прихватил его за лацкан белоснежного, хрустнувшего крахмально халата.
– Короче, я прикинул туда-сюда - ну, думаю, тубик поймал? Пошел к этим... Ну, которые туберкулез лечат...

– Фтизиатрам, - подсказал Константин Павлович.

– Точно! В туберкулезный диспансер!

– И что?
– живо заинтересовался врач.

– Да козлы они все, в натуре, а не доктора. Просветили на рентгене и ниче не нашли. А я знаю, чо у меня тут. Вот тут, во, - он опять указал растопыренными пальцами на грудь.

– И я знаю!
– торжественно объявил Константин Павлович, откинувшись удовлетворенно на спинку кресла, подальше от цепкой, как клешня краба, пятерни посетителя.
– Вы только вошли, я глянул - а у вас аура такая... зеленоватая, с бурым облачком.

– Да-а?
– вытаращил испуганно глаза Новокрещенов.
– И чо это, в натуре по-твоему, док?

– Нет, любезный. Вы сначала скажите, что сами у себя подозреваете. Это, знаете ли, крайне важный для диагностики момент. Организм как бы сигнализирует мозгу об опасности, предупреждает.

– Ну атас!
– восторженно воскликнул пациент. А потом, посерьезнев, сказал шепотом, для чего-то оглянувшись по сторонам.
– Я так думаю, док, что рак у меня.

Константин Павлович впился в посетителя долгим, гипнотическим взглядом, а потом, вздохнув, пробормотал:

– О, санта симплицитас!*

– Чего-о?
– напряженно переспросил Новокрещенов.

– Увы, - скорбно склонил голову доктор.
– Мне остается лишь подтвердить вашу догадку.

Новокрещенов вздрогнул, сверкнув печаткой, стукнул кулаком по столу.

– Во, бля! Ну невезуха, а?! Тока-тока зажил по-людски - коттедж отгрохал, тачку с наворотами купил, бабок - как грязи, авторитет у пацанов все есть. Живи, радуйся! Все ништяк! Каждый день - праздник! И на тебе... Ну, в натуре... Я еще, дело прошлое, док, раньше присек - не к добру мне такая жизнь катит. И точно! Что ж теперь, в расцвете молодых и творческих сил - в ящик сыграть?!

– С такой опухолью, как у вас... Вы уж извините за откровенность, замялся доктор, - но мой принцип - говорить пациенту правду, какой бы горькой она не была... Это знаете ли, мобилизует... Я имею в виду организм... Так вот, с опухолью такого типа и локализации вас ждет прямая дорога - ад патрес.

– В ад, что ли?!

– Нет, это я в другом смысле. Ад патрес в переводе с латыни означает: к праотцам.

– К каким еще отцам... твою мать?!
– взорвался Новокрещенов, опять грохнув по столу Аликовой печаткой.
– Ты можешь, в натуре, человеческим языком говорить? Без этих ваших медицинских примочек?

– К праотцам означает - к предкам, - доброжелательно улыбаясь, пояснил Константин Павлович.
– На тот свет. Но!
– доктор торжественно простер холеную руку над головой ошарашенного пациента, будто благословляя.
– Но вам повезло, милейший. Вы обратились туда, куда следует. Ко мне!

– И чо? Поможете?
– с надеждой встрепенулся пациент.

– Обязательно, - кивнул ободряюще доктор.
– Однако есть в этом деле некоторое... Кондицио сине ква нон...

– Кондиционер... чего?
– изумился Новокрещенов.

– Ах, друг мой, это опять бессмертная латынь. Язык ученых и древних магов... Философский камень, эликсир жизни...
– доктор мечтательно закатил глаза, потом встрепенулся, очнувшись.
– Так вот я и говорю, голубчик. Есть одно непременное условие, при котором и наступает полное исцеление.
– И потер друг о друга большой и указательный пальцы.

– Бабки!
– радостно догадался пациент.

– Да, друг мой. Деньги. Или, как вы изволили выразиться, бабки. Увы, отечественная бесплатная медицина лечит, но редко излечивает.

– Скока?
– посерьезнев, деловым тоном прервал его Новокрещенов.

Константин Павлович скромно потупил взор.

– Много...

– Ты, короче, не крути, - возмутился пациент.
– Давай конкретно!

– Десять тысяч.

– Рублей?

Доктор опять улыбнулся, пояснил отечески несмышленышу:

– Долларов, голубчик, долларов. Или, как принято выражаться в ваших кругах, баксов.

Новокрещенов облегченно выдохнул, отмахнулся пренебрежительно.

– Деньги, док, говно. Ты их получишь. Главное, чтоб от лечения твоего понт был.

– Понт - будет!
– торжественно приложил к сердцу ладонь доктор.
– Как говорится, мамой клянусь!

– Во, наш человек!
– возликовал посетитель, а потом вдруг прищурился хитро.
– Ты мне, короче, тока одно растолкуй. Где, в натуре, гарантия, что ты, лепила, мне тут сейчас мозги не впариваешь? А вдруг бабки хапнешь, а делов не сделаешь? И я крякну через какое-то время? Мне, бля буду, баксов не жалко, я этой зелени скок хошь настригу. Но я не люблю, чтоб меня за фрайера держали. Учти, док, тот, кто меня кинет, три дня не проживет!

Константин Павлович, скорбно вздохнув, выдвинул ящик стола, достал оттуда тощую глянцевую папочку, протянул посетителю.

– Знакомьтесь. Это отзывы о моих методах лечения ведущих клиник Москвы и нашей области. Вот, извольте, - он опять забрал папочку, пошелестел бумагами в ней, выбрал одну, с золотым тиснением, показал Новокрещенову, ткнув тонким пальцем в четко отпечатанные на лазерном принтере строчки. Вот, прочтите. Уникальный метод... Не имеет аналогов в мировой практике... Чудодейственный эффект рассасывания опухолей... Ну и так далее.

– Не, док, это все фуфло, - вернул папочку, не читая, Новокрещенов.Сейчас техника такая, что любую ксиву сбацать можно, а внизу - подпись президента Путина. Я, если хочешь, на своем ксероксе тебе долларов накатаю не отличишь. Ты мне человечка покажи, которого вылечил. Я пацанов пошлю, они с ним потолкуют.

– Экий вы...
– досадливо поморщился доктор.

Новокрещенов оскалился в ухмылке, заявил гордо:

– А ты бы со следаками столько, сколько я в свое время, набазарился да насобачился, небось тоже ни бумажкам, ни подписям не поверил. Человек человеку - волк!