Не верь, не бойся, отпусти!

Забрав фрак в прозрачном чехле, я вышла из чистки и прямо на крыльце налетела на невысокого молодого человека в серой куртке. Едва встретившись с ним взглядом, я мгновенно расслабилась — это был тот самый парень, которого приставил ко мне зимой Туз. Сейчас он сделал вид, что сам виноват в нашем столкновении, пробормотал извинения и, помогая сойти с крыльца, сунул в руку бумажку, а сам двинулся в противоположном направлении. Я же, отойдя от здания метров на десять, села на скамью и, вынув сигареты, закурила. В мятой бумажке значилось: «Не пугайтесь, это я постоянно рядом, и не оглядывайтесь так очевидно, со стороны выглядите глупо». Представив, как это выглядит на самом деле, я захохотала — действительно, идет такая идиотка, тормозит через каждые сто метров, осматривается. Еще бы пудреницу достала, как в старых военных фильмах, вот же дура… Но то, что за мной ходит человек Туза, стало очевидным облегчением — хотя бы понятно, что ничего страшного не происходит.

Светик вернулся рано и почему-то удивился, обнаружив в квартире меня:

— Ох… а ты здесь? — спросил он, бросая кейс на пол и прямо в ботинках проходя в гостиную.

— Светик! — не удержалась я. — Ты не разулся!

Он мгновенно вспылил:

— Почему ты всегда акцентируешь внимание на каких-то мелочах?

— Потому, что если я не буду делать этого, ты станешь заваливаться на кровать в пальто и ботинках! — отрезала я. — Не понимаю, почему элементарные просьбы вызывают у тебя такой протест. Полное ощущение, что ты не всемирно известный дирижер, а Клим Чугункин какой-то.

Светик вспыхнул, круто развернулся и вышел в прихожую, а через пару минут я услышала, как он возит по полу тряпкой, вытирая оставленные следы. Как же я ненавижу подобные ссоры на ровном месте…

Продемонстрировав мне таким образом, что он зол и обижен, Светик заперся в кабинете. Детский сад, честное слово… Взрослый, состоявшийся мужчина ведет себя как капризный пятилетний мальчик из-за невинной просьбы не ходить в уличной обуви по квартире — кому расскажи, не поверят. Даже Аннушка, вхожая в наш дом и знающая нас сто лет, и та никогда не верила в подобные рассказы, если вдруг я, выпив немного лишнего, позволяла себе некоторые откровения.

— Ой, да брось ты! — тянула она, округляя глаза. — Ни за что не поверю, чтобы Светик мог так себя вести!

Я сразу закрывала рот и понимала, что разубеждать подругу не имеет смысла — ей мой муж казался идеалом во всем. Ну, разумеется — ведь она не жила с этим идеалом под одной крышей двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

Пока Светик дулся, я успела собрать ему чемодан, упаковать в отдельный кофр концертный костюм вместе с обувью, запонками и даже флаконом туалетной воды и разогреть приготовленный новой домработницей ужин.

— Светик, уже девять часов. Давай поедим, — постучав в дверь кабинета, позвала я и услышала:

— Я не голоден. Если хочешь, ужинай одна.

Эта фраза окончательно убедила меня в том, что пора прекращать носиться вокруг него и вообще замечать его обиды. Я развернулась и ушла на кухню, где с удовольствием поела лазаньи и овощного салата, выпила чашку чая с вербеной и, загрузив посуду в посудомойку, с наслаждением закурила сигариллу, закинув ноги на выдвинутый стул. Муж к этому времени покинул кабинет и теперь нарочито громко бренчал клавишами в гостиной. Я дотянулась до телефона и позвонила Аннушке, которую уже должен был забрать водитель Володя. Та ответила сразу:

— А ты где это потерялась?

— Дела меня задержали, один из клиентов улетает, нужно срочно встретиться, ты меня не жди, ложись спать, я приеду поздно.

— Ты с ума сошла?! — возразила подруга. — Я не могу спать одна в этом мавзолее! Посижу у телевизора, тебя дождусь.

— Лучше поищи телефон салона красоты, завтра днем сходим. Справочник с номерами должен лежать в кухне на полке с кулинарными книгами.

При упоминании о кулинарных книгах Вяземская оживилась — у нее было странное хобби: совершенно не умея готовить, она коллекционировала редкие кулинарные издания.

— О, как это я не заметила… надеюсь, хозяева не будут в претензии, если я посмотрю?

— Ни в чем себе не отказывай, можешь даже почитать, — не удержалась я от подколки, но Аннушка, кажется, не заметила.

— Ты все равно постарайся поскорее вернуться, мне не по себе в пустом доме одной.

— Если так боишься, попроси Наталью посидеть с тобой, — посоветовала я, но тут же вспомнила, что к незнакомым людям моя подруга относится с большим недоверием и потому вряд ли воспользуется советом.

Распрощавшись с Аннушкой, я налила себе еще чаю и вдруг подумала, что Мельников мне так и не перезвонил больше. Ну, значит, не настолько соскучился. В принципе, сейчас, в свете ссоры с мужем, я могла бы позволить себе тоже «обидеться», уехать к Кириллу и после встречи с Русланом снова вернуться к нему, чтобы провести вместе остаток ночи. Но что-то внутри останавливало, и я поддалась интуиции и не стала делать этого.

До половины двенадцатого я просматривала захваченные из офиса документы, стараясь не обращать внимания на довольно однообразные звуки рояля, доносившиеся из гостиной. Светик определенно старался взять меня измором, но за годы жизни с ним я приобрела отличное умение абстрагироваться от любой музыки и заниматься своими делами, не обращая внимания ни на что. Внезапно звуки рояля стихли, и я подумала, что сейчас Светик придет ко мне мириться — он всегда четко понимал, когда в ссоре был виновен именно он, и не стеснялся признать неправоту. Но я ошиблась. Он прошел мимо кухни в спальню и запер дверь изнутри. Интересно, а он что — не спросит, буду ли я ночевать дома или уеду в «Снежинку»? Видит же, что не раздеваюсь, а время позднее. Но муж вообще не проявил никакого интереса к месту моего ночлега. Я слышала, как он разговаривает с кем-то по телефону, и удивилась — поздновато для звонков. Однако по нескольким фразам, долетевшим до моего слуха, вскоре стало понятно, что абонентом является моя бабушка. С ума сойти — мне она запрещала звонить после девяти вечера, находя подобные звонки неприличными, а Светику, оказывается, и тут выдан карт-бланш. В этот момент зазвонил мой собственный мобильный, и я отвлеклась — это был водитель Руслана, сообщивший, что припарковался сразу у ворот нашего двора.

Я вышла в коридор, сунула папку с документами в кейс, проверила в сумке кошелек и документы и присела на пуфик, обуваясь. Светик не вышел даже тогда, когда я открыла дверь и вышла на площадку. Ну, что ж — это твой выбор, дорогой, потом не жалуйся. Я хлопнула дверью и вызвала лифт.

Глава 10 Скорость темной ночи

Любовник может предать, муж может предать, друзья могут предать, не предает только работа…

М. Булгакова

Руслан не признавал никаких марок машин, кроме «БМВ» — это был его фетиш, его любовь, его коллекция. Сегодня в аэропорт его провожал водитель на последней модели, кажется, пара дней как из салона. Предупредительный мужчина лет тридцати пяти вышел из-за руля, открыл мне дверь и помог сесть, даже не спросив, кто я, — видимо, знал в лицо, хотя я его не помнила.

— Мы сейчас заедем за Русланом Каримовичем к нему на квартиру, это пять минут, — вернувшись на свое место, повернулся он ко мне. — Если хотите курить, то не стесняйтесь, Руслан Каримович разрешил.

Я хмыкнула — «разрешить» мне что-то Руслан не мог, равно как и запретить, не те отношения, но курение в машине он всегда довольно резко пресекал, не желая, чтобы салон пропах дымом. Однако мне, видите ли, даже в новой тачке сделали исключение.

Руслан жил на Якиманке в престижном жилом комплексе. Мы въехали во двор и остановились у подъезда. Водитель вышел из машины, предупредив меня:

— Я сейчас вернусь, только вещи Руслана Каримовича заберу.

Я не отреагировала, думая только о том, как бы сейчас половчее подвести Руслана к тому состоянию, когда он не спросит, куда я влипла, зато предложит решить проблемы. Мне совершенно не хотелось посвящать его в свои дела со «Снежинкой» — не стоит вовлекать в круг слишком много людей, это опасно и для них, и для меня тоже.