Не верь, не бойся, отпусти!

— У тебя все в порядке?

Светик снова вздохнул, но ничего не ответил. Больше всего я ненавидела эту его привычку отмалчиваться и уходить таким образом от нежелательных расспросов. В такие моменты мне хотелось взять его за грудки и как следует встряхнуть, и теперь я еле сдержалась, чтобы не сделать этого.

— Тебе неприятно, что я спросила?

— Варенька, мне не хочется говорить об этом, прости.

Я остановилась, выдернула руку из-под его руки и сказала:

— Мне надоели твои недомолвки. Если что-то происходит, ты должен мне сказать. Если помнишь, однажды ты уже домолчался до того, что я ушла из дома. Хочешь повторить? Понравилось?

Муж остановился и удивленно посмотрел на меня:

— Варя, что с тобой? В чем дело?

— В чем дело? А сам как думаешь?

— Я ничего от тебя не скрываю, если ты об этом. И мне неприятно, что ты снова заговорила о том, что произошло перед Новым годом. Если я молчу, то это не значит, что я все забыл.

— Да? То есть ты помнишь, что твое молчание и тайны заставили меня…

— Варя, остановись, — предостерегающе сказал он, и я вдруг поняла, что не стоит сейчас напоминать ему о том, как я почти месяц прожила с любовником в отеле, когда узнала о существовании у мужа ребенка на стороне.

— Я-то остановлюсь. Но ты подумай, прежде чем снова заводить какие-то секреты, — буркнула я, оттолкнулась от перил, на которые опиралась, и пошла вперед.

Он догнал меня и крепко взял за плечо, развернул к себе:

— Варя, у меня нет секретов. Просто есть темы, которые, я уверен, тебе будут неприятны, потому и не хочу их касаться.

— Что-то с Макаром?

— Да. Но не думаю, что тебе стоит…

— Светик, хватит. Если я сама спросила, значит, хочу знать.

Он снова тяжело вздохнул, вынул пачку сигарет и предложил мне, но я отрицательно помотала головой. Он закурил, сунул пачку в карман и произнес:

— Я говорил сегодня с его бабушкой. Она настаивает, чтобы я забрал мальчика к себе.

Это прозвучало как гром. Куда — к себе? В нашу с ним квартиру? В ту самую квартиру, которую я покупала на свои деньги? В ту квартиру, где мы прожили столько довольно спокойных и вполне беззаботных лет? Я никак не предполагала, что мать его случайной любовницы начнет требовать подобного. Да, я смирилась с наличием Макара в жизни мужа, но остальное-то тут при чем? Почему я должна жить бок о бок с ребенком, который мне чужой? Иметь рядом постоянное напоминание об измене мужа? Нет, увольте меня. Я не хочу этого — и имею право не хотеть, по-человечески это, мне кажется, понятно.

— И что ты ей ответил? — с замирающим сердцем спросила я.

— А что я должен был ответить? Что ты никогда на это не согласишься?

— А хотя бы и так.

— Варя, это мой сын…

— А я здесь при чем? При чем здесь я, скажи?! — заорала я, чувствуя, как к глазам подступают слезы. — Ты меня спрашивал, когда спал с Иркой? Спрашивал, когда разрешил ей оставить ребенка?

— Варя, Варя… — Светик попытался взять меня за руку, но я вырвалась.

— Ты про закон взаимодействия своего устава и чужого монастыря слышал? Имеешь представление? Ну, так постарайся донести свои знания до матери Ирины, будь так добр! Если говорить коротко — я никогда не соглашусь на это, вот и все!

— По-твоему, я должен отказаться от Макара? — тихо спросил Светик, снова беря меня за руку.

— Разве я это сказала? Услышь меня — я не прошу тебя отказаться от ребенка, я прошу сделать так, чтобы я с ним не сталкивалась, вот и все! Прошу сделать так, чтобы мне не пришлось жить с ним под одной крышей, потому что считаю, что имею на это право! Имею право не видеть постоянно результат твоей измены, неужели ты не можешь этого понять?

— Измены… — Светик словно пробовал это слово на вкус и удивлялся, что этот термин относится к нему. — Варя, а как же я? Ведь я отлично знаю, что ты тоже неверна мне, что у тебя были — да и сейчас наверняка есть — любовники…

— Хорошо, пусть так! Но ты всегда об этом знал, я не особенно скрывала. Но заметь — никогда я не сделала так, чтобы ты почувствовал себя униженным, правда? Я не рожаю детей от своих мужчин!

— И считаешь, что это делает тебя невиновной, да?

— Представь себе, именно так я и считаю. Я не унижаю тебя напоминаниями, не демонстрирую вот так свои связи! Пусть это имеет мало отношения к добродетели, согласна, но ты-то пытаешься навязать мне своего внебрачного сына!

Светик выпустил мою руку и пошел вперед, даже не оглядываясь, чтобы проверить, последую ли я за ним. Он удалялся быстрыми шагами, и в его походке было столько решительности, что на секунду мне стало страшно — а что, если он сейчас вот так совсем уйдет? Просто уйдет, уедет жить туда, где его сын, оставит меня? Но потом мне вдруг стало совершенно все равно, что он будет делать дальше. Я почувствовала, что устала, ужасно устала от этой неопределенности, от постоянной тревоги, от мыслей об этом мальчике. Я просто не могу больше так жить, мне это мешает. Может, пора позволить Светику сделать выбор? Даже если этот выбор будет не в мою пользу? В конце концов, я выживу, мне уже не восемнадцать, когда любой разрыв кажется катастрофой и концом жизни. Я самостоятельная, состоявшаяся в профессии и в жизни женщина, почему я должна цепляться за мужа, у которого появился другой интерес? Может, так будет честнее — отпустить его, дать возможность жить так, как он хочет? Ведь Светик много лет потратил на меня, поддерживал, понимал, прощал — так, может, он заслужил право на свои желания?

Замерзли руки, как всегда бывало, когда я начинала нервничать, и стало трудно дышать. Вот только приступа мне сейчас и не хватает — здесь, посреди набережной, когда вокруг никого. Я сильно ущипнула себя за мочку уха, так сильно, что от боли потемнело в глазах, но дышать стало легче. Я огляделась, увидела небольшое кафе через дорогу и направилась туда.

Сев за столик, заказала коньяк и кофе, вынула сигареты и огляделась по сторонам. Почти пустой зал, в углу компания молодежи, сидят с открытыми ноутбуками, пьют чай, переговариваются вполголоса. За столиком слева от меня — влюбленная парочка, наверное, первое свидание — букетик роз в вазе, бутылка вина, пирожные, девушка с красивой стрижкой, в нарядном платье, молодой человек в бежевом пуловере, на щеках румянец — волнуется, видимо, то и дело поправляет волосы. Мне принесли коньяк и чашку кофе, я сделала глоток, чувствуя, как внутри все начинает отогреваться. В кармане завибрировал мобильный, я решила, что это Светик, и не стала отвечать. Мне сейчас нечего ему сказать, а продолжать ссору совершенно не хочется. Телефон звонил все настойчивее, на меня начали оборачиваться, и пришлось снять трубку. К моему удивлению, это оказался Кирилл. Мой пропавший в новогодние праздники любовник. Как всегда, вовремя… Он как будто почувствовал, что я одна, что мне плохо…

— Привет, Варюша, — и в голосе ни намека на раскаяние, как будто мы расстались только вчера, — чем занимаешься, не отрываю?

— Что тебе нужно? — не совсем приветливо поинтересовалась я, потому что мне чем-то неприятен был его звонок, но чем, я не успела еще понять.

— А что так грубо? Злишься?

— Ты действительно не понимаешь? Или прикидываешься?

— Варя, если ты о том, что я исчез, так прости — у меня была длительная командировка, ездил по делам, был за границей.

— Мельников, мне совершенно все равно, где ты был. Зачем ты звонишь?

— А ты не рада меня слышать?

— А должна?

— Ты определенно чем-то раздражена. Что случилось? Я могу помочь?

— Супермен нашелся! Решил спасти мир? Так успокойся — у меня все в порядке.

— Не сказал бы… Но как знаешь, выпытывать не буду. Хотел тебя увидеть, но чувствую, это без взаимности.

Я вдруг подумала, что совершенно не хочу возвращаться домой, тем более что Светик наверняка уехал к сыну, а оставаться на ночь в пустой квартире сейчас для меня не лучший вариант.

— Если ты так хочешь меня увидеть, я сижу… погоди минутку, — я подозвала официанта и спросила адрес кафе, затем повторила его Кириллу.

Он обрадовался:

— Я на Тверской, сейчас подъеду, не уходи только.

— Куда я денусь. — Но он уже отключился.

Глава 4 Проигранное дело адвоката

Женщины, как дети, любят говорить нет. Мужчины, как дети, принимают это всерьез…

Я. Ипохорская