Не вижу, не слышу, не чувствую боли

– Привет.
– Произнес спокойно, не теряя легкой улыбки на лице. Она была странной - одновременно настоящей и при этом словно нарисованной, хоть и не такой приторно-притворной как та, которую нацеплял на лицо отец Мачи. Мальчика поднял вверх раскрытые ладони, показывая, что в них ничего нет, но девочка не поверила - ей доводилось видеть из окон, как подобные ему, выхватывают свое оружие в мгновение ока, буквально из воздуха.
– Я не хочу причинять тебе вред.
– Проговорил мягко, его голос будто пытался убедить ее поверить, обволочь мягкой теплой патокой. Девочка продолжала молчать, лишь еще сильнее напружинилась. Мать научила ее кое-чему. Когда-то, ее саму тренировали в восточных искусствах, но против вшитого рабского чипа, те вряд ли помогли. Однако ребенку ставить такой нельзя, и женщина старалась надеяться на лучшее, показывая малышке, как постоять за себя.

Парнишка осторожно отодвинулся чуть в сторону, так. чтобы его стало видно в свете, падающем из небольшого окошка. Мачи заметила, что его друзья мнутся там же, следят и слушают внимательно, пусть саму девочку и не видят.

– Меня зовут Куроро.
– Проговорил, все так же не торопясь нападать или проникать внутрь подвала глубже.
– Это Нобунага и Финкс. Мы тебя замечали иногда тут. Как тебя зовут? Почему ты не выходишь наружу?
– Склонил голову к плечу. В мальчишке явно говорило любопытство. Оно же, и толкнуло его на такое дерзкое, по меркам Метеор Сити, проникновение. Поймай их не просто в доме - а хотя бы во дворе дома Старейшины, и наказания не избежать.

– Разве не понятно, идиот?
– Огрызнулась девочка, игнорируя начисто вопрос о своем имени.
– По тому, что не могу.
– Этот ответ, заставил графитовые глаза названного гостя чуть сощуриться.

– Хэй, Куроро, чего ты к ней пристал?
– Протянул блондин и недовольно передернул плечами.
– Не хочет разговаривать, и не надо. Пошли уже отсюда, нам еще едой нужно на вечер разжиться.
– При упоминании пищи, у девочки подвело живот, выдавший ее громким урчанием. Все запасы в доме были под жестким контролем - и когда отец хотел наказать ее, он урезал и так не большой паек, а порой и вовсе лишал дочь еды и воды. Мать делилась с ней....и получала за это еще больше проблем.

– Ты....голодная?
– Кажется, тот, кто назвался Куроро, сейчас удивился не на шутку.
– Но ты же живешь в таком доме.
– Протянул, смешно обхватывая собственный подбородок пальцами в задумчивом жесте.

– В каком?
– Процедила девочка.

– В богатом. И стоит он там, где чисто, в самом центре города.
– Пояснил брюнет.
– У вас во дворе, целая бочка питьевой воды. Стекла в окнах. Даже охрана снаружи есть.
– По меркам города упавшей звезды, все это немыслимая роскошь. В ответ на такое заявление, девочка лишь зубы сцепила сильнее и мотнула головой.

– Если ты не видишь дальше собственного носа, то тебе говорит что-то, такое слово, как рабство?
– Почти выплюнула, с болью и ядом. Зрачки парня сначала расширились, а потом он сощурился. С той стороны окна сдавленно охнул Нобунага, и замолк напряженно Финкс, до того, пытающийся убедить друга сваливать от сюда, поскорее и подальше. Куроро вдруг метнулся вперед, с такой скоростью, что заторможенная после побоев и вынужденной голодовки девочка не успела среагировать. Он выбил тыльной стороной кисти иголку, из чужих пальцев и, неожиданно не больно схватив Мачи, вытащил ее на свет в сторону окошка, прижимая к стене за плечи. Девочка только схватиться за отбитые пальцы могла. На ярком свету стало видно кровь, запекшуюся на красивом личике, разбитую до чернющего синяка скулу, алые разводы под носом и множество синяков - на руках, на шее.

Мачи понимала, что кричать нет смысла - мать отсюда не услышит, а охрана не станет обращать внимания, как и всякий раз, когда отец бил ее, и малышка вопила от боли. Она яростно царапалась и кусалась, пытаясь избежать чужих взглядов и прикосновений. Куроро только головой покачал.

– Финкс, подержи ее. Аккуратно.
– Нечто властное было в этом детском еще тоне, удивительно взрослое, заставляющее парня, что на полторы головы его выше, подчиниться беспрекословно. Сильная рука, прямо через окно прижала девчонку за плечи к стене. От того, как будущая повелительница нитей сопротивлялась, у нее снова пошла носом кровь и теперь девочка судорожно дышала ртом, пытаясь не захлебнуться.

– Она правду говорит.
– Произнес блондин мрачно. Его предплечье покалывало не сильными пока разрядами тока - ошейник зафиксировал, что она слишком близко подошла к границе, разрешенной для передвижений, территории.

– На ней весь комплект рабских цацек.
– Глухо произнес, наметанным взглядом отмечая малейшие детали. Зря она его посчитала тупым силовиком - мозги в этой голове водились.

– Тише малышка. Ты откуда?
– Голос Нобунаги прозвучал почти над ухом. Он был самым старшим в этой компании, пусть на вид и не скажешь.
– Из японского клана?
– Он мгновенно отметил характерные черты, причем, как потомственный японец, живущий, внутри одной из семей, легко отличил - она не из корейцев, и не из китайцев. Именно японка. Мачи промолчала, отфыркиваясь кровавыми соплями, все еще тяжело дыша. Было подспудно страшно от того, что они могут с ней сделать. Девочка слишком хорошо знакома с реалиями жизни и понимала, что возраст у пацанов самый тот, для интереса к девчонкам, а жестокости местным не занимать.

Пальцы брюнета вдруг зажали ей нос, и малышка тихо запищала от боли - какая-то косточка, с хрустом встала на место от жесткого движения. Зато кровь вдруг перестала течь.

– На нее бы Фэйтану посмотреть.
– Произнес, держа по-прежнему розововолосую дурочку за нос.
– Кость все это время на что-то давила, и могло заражение начаться.
– Другой ладонью потрогал чужой лоб.
– Хотя температуры вроде нет.
– Покачал головой.
– Успокойся.
– Повторил снова, уже самой Мачи.
– Мы тебе ничего не сделаем.
– Осторожно отпустил крохотный носик и постучал кончиками пальцев Финкса по руке, чтобы тот отпускал ее. Девочка продолжила стоять, все так же, вжимаясь в стену. Темно-синие глаза, которые она унаследовала от отца, смотрели настороженно и вместе с тем дезориентировано.

Они не подружились в тот день, нет. Но Куроро с невероятным упорством продолжил таскаться сюда, к ней, то подкармливая, то читая книжки, сваленные в подвале вместе с остальным ненужным хламом, то обрабатывая особо болезненные раны нанесенные отцом. Рядом с ним, оказалось неожиданно уютно. Спокойно. Он рассказывал о жизни на Свалке, о своих друзьях, работе. И как она поняла - мальчишка заодно искал того, кто сможет снять с Мачи ее ограничители. Просто так срезать их не удалось бы - они тут же могли убить девочку мощным разрядом тока. Она отвечала скупо и мало - больше из-за непривычки теперь, чем из-за недоверия. Разговаривать на равных с кем-то казалось таким удивительным. Самого же Куроро удивляло то, как спокойно она относится к паукам живущим в подвале.

– Они ведь ядовитые.
– Произнес с любопытством, глядя, как новая знакомая гладит осторожно забравшегося ей на ладонь опасного крестовика.

– Ядовитые.
– Согласилась негромко Мачи.
– Но они не трогают своих. А я с ними выросла.
– Покачала головой. На ее макушке диковинной заколкой пригрелось еще одно крупное мохнатое насекомое.
– По сути, мы с тобой, тоже сейчас два больших паука в этом подвале.
– Замолчала, возвращая свое внимание к существу в руках.

– Пауки?
– Переспросил задумчиво Куроро.
– А знаешь....мне нравится.
– Он снова улыбнулся, но сейчас эти улыбки выглядели не такими нарисованными - куда как человечнее.

Все изменилось однажды утром. Отец выскочил из дома, словно за ним неслись черти. Накануне, он снова изрядно "наказал" дочь и пообещал ей, что продаст еще раньше срока. Мать попыталась встать на защиту малышки, но в итоге, тоже получила свое. Мачи осторожно просочилась в не запертую на этот раз, дверь спальни, чтобы проверить, как женщина себя чувствует. Та лежала на постели, ее лицо было странно умиротворенным, будто она спала. Сердце вдруг захолонуло и ушло в пятки. Мачи притронулась к чужой коже, уже зная, что произошло. Тонкая хрупкая рука была холодной. Не живой. От ужаса, малышка выбежала из спальни и забилась в угол гостиной. Ее как будто резало на части, и затем сшивало по кускам обратно. Что-то внутри отмирало неудержно, безвозвратно, обугливаясь и превращаясь в шлак. Хотелось кричать - но она не могла выдавить и звука. Хотелось плакать - но, ни слезинки не выкатилось из глаз. Хотелось....убивать.