Не вмешивайтесь в дела волшебников

Прежде чем этот спор мог перерасти в ожесточенную баталию, вмешался Дамблдор.

– Северус, есть множество причин, из-за которых Гарри должен вернуться. И одна из них - это необходимость закончить его образование.

Снейп подозрительно посмотрел на директора: «А другие причины?»

– Из-за того, что случилось в прошлом году, у него скопилось достаточное количество злости на волшебный мир.
– Произнес Дамблдор.
– У нас есть всего один год, чтобы попробовать извиниться перед ним, и не потерять его. Он нуждается в волшебном мире столько же, сколько и мы в нем, хотя он и не понимает этого.

– Почему только один год?
– Спросил профессор Флитвик.
– Я думал, что останется шестикурсником. Вы поменяли свой план?

– Нет, Филиус, мистер Поттер останется на шестом курсе.
– Уверил его Дамблдор.
– Он не сможет подготовиться к ТРИТОНам к окончанию года. Однако, при условии, что ему исполнится восемнадцать лет в следующем году, закон, изданный Визенгамотом, перестанет распространяться на него. И если он захочет покинуть замок, мы не сможем помешать этому.

– Я все еще не понимаю, почему мы вынуждены будем преподавать ему что-либо.
– Жаловался Снейп.
– Если он приедет сюда, проблем станет намного больше. Помяните мои слова, Альбус, то, что вы заставили его приехать сюда, еще вам откликнется.

– Вы внезапно стали провидцем, Северус?
– Спросил Дамблдор, прежде чем его выражение лица снова стало серьезным.
– Я желаю рисковать и прошу, чтобы вы поддержали меня. Я, со своей стороны, не позволю той злости, которую он несет в себе, превратить его, как молодого талантливого волшебника Тома Риддла, в Вольдеморта. Мы много должны мистеру Поттеру, и самое малое, что мы можем для него сделать, это попытаться исправить тот недостаток веры в него, который в прошлом году привел к его несправедливому заключению в прошлом году.

Несколько преподавателей вздрогнули, услышав имя Темного Лорда.

– Итак, Поттер будет даже более особенным, чем обычно, - с отвращением произнес Снейп.

– Нет, Северус, он не будет.
– Сказал Альбус.
– Его будут рассматривать, как и всех остальных студентов этой школы.

– Однако вы могли бы рассматривать Гарри как обычного человека, а не сына Джеймса Поттера.
– Заметила Минерва.
– Или, к примеру, как сына Лили Поттер.

– Я рассмотрю его так, как он заслуживает, - надменно заявил Северус Снейп.

* * *

Практически сразу же после того, как поезд двинулся в сторону Хогвартса, множество студентов пытались зайти в купе, где сидел Гарри. Он сумел остановить большинство из них, только взглянув на них, и, наверняка, до ужаса напомнив Снейпа. Единственной, на кого этот взгляд не подействовал, была Луна Лавгуд. Она только посмотрела на него в ответ, села напротив и раскрыла журнал Придиры. Гарри не стал пробовать выкинуть нахалку из купе хотя бы потому, что она не пыталась с ним заговорить, и, к тому же, была подругой Невилла.

Где-то через час после последнего посетителя, дверь снова открылась. На сей раз посетителей было сразу двое - Грейнджер и младшая сестра Уизли, которая стояла чуть позади Гермионы. На ней была кепка, которую она натянула по самые глаза, скрывая свой лоб. Грейнджер уже переоделась в школьную мантию, и, судя по значку на ней, ее назначили старостой. Это не было неожиданностью, в конце концов, кто тщательнее нее следил за правилами? Однако этот значок и мантия полностью не сочетались с ее бледным лицом и покрасневшими глазами.

«Высокомерная всезнайка», - подумал Гарри, вспомнив, как называл ее Снейп.
– Так же, как и Перси. Думает, что всегда, а значит, и не может ошибиться. По крайней мере, до того, как ей укажут на их ошибки.

Пока они топтались в дверях, даже несмотря на то, что их здесь не ждали, Гарри задался вопросом, что скрывалось под кепкой у Уизли. Поттер взмахнул рукой, и кепка свалилась, открыв на обозрение слова «Я - ИДИОТ», написанные розовым цветом. Значит, она все же посылала ему письмо.

Цвет надписи начал меняться на ярко-оранжевый, поскольку девочка густо покраснела. Эта надпись меняла свой цвет в зависимости от настроения человека, хотя это и не имело большого значения. Гарри наслаждался произведенным эффектом. Цвет снова изменился, пока мисс Уизли второпях обернулась в поисках своей кепки.

– Вам что-нибудь нужно?
– с сарказмом спросил Гарри, так как они не повернулись, чтобы уйти.

– Я… мм… - запинаясь, начала Джинни.
– Я… ох…

– О, это было очень интеллектуально для тебя, - глумился Гарри.
– Правда ли, что для тебя так сложно закончить целое предложение, или ты просто настолько самовлюбленная, что единственное слово, которое ты можешь сказать - ‘я’?

Если бы это было возможно, девушка покраснела бы еще сильнее.

Видя, что Джинни слишком расстроена, чтобы что-нибудь сказать, Гермиона решила помочь ей.

– Мы пришли, чтобы убедить тебя убрать эти чары на Джинни.

– Снова суешь свой нос в дела других людей, Грейнджер?
– голос Гарри был пропитан ядом.
– В чем же дело? Разве такая Мисс Всезнайка как ты, не может убрать эти чары? Я думал, что ты знаешь все. По крайней мере, это то, в чем ты всегда убеждала нас. Приятно знать, что это неправда.

Лицо Гермионы вспыхнула от смущения, и она уставилась в пол.

– Насчет этих чар.
– Продолжил Гарри.
– Они весьма полезны. Эта надпись позволит людям сразу же узнать, что человек - идиот, не тратя времени на него. Действительно спасает немало времени. Теперь, если это все, за чем вы сюда пришли, то лучше позаботьтесь о своих обязанностях старосты, и не забудь взять эту идиотку с собой.

Когда они ушли, Луна впервые за всю поездку заговорила:

– Неплохое заклинание. Мне понравилось, что в зависимости от настроения меняется цвет.

Удивленные этим комментарием, Гарри сказал: «Думаю, они - твои не самые любимые люди».

– Больше нет, - ответила Луна, возвращаясь к «Придире».
– Они - идиотки. Любой человек с мозгами догадался бы, что ты не убивал Невилла. И тем более, ты не присоединился бы к Темному Лорду независимо от того, что он предложил бы тебе. Этим бы ты предал своих крестного и родителей, которые умерли, пытаясь защитить тебя. Я не гриффиндорка, но я действительно могу узнать благородного человека, когда вижу его. Я пыталась защитить тебя на том суде, но никто не хотел слушать Полоумную Лавгуд.