Не все клопу масленица
Шрифт:
Пока Конякин не успел опомниться, я смахнула со стола все важные предметы в сумку, и, не выключая компьютера, наладилась на выход.
– Если не вернешься через два часа, вычту из твоей зарплаты триста рублей!
Но даже эта пуля в спину не смогла меня остановить.
Глава вторая
Пока я неслась к кафе «Констанция», буйная фантазия успела нарисовать всевозможные ужасы. «Продали? Кто? Куда? Когда? – крутилось в голове. – С потрохами? Это как? В прямом или переносном смысле? Если в прямом – органы что ли? Она что, почку продала? Ей что, срочно требовалась большая сумма? А зачем? Ее шантажируют? Тайка кому-то задолжала?
Распахнув дверь маленького, похожего на раскрашенный гараж кафе, я поискала взглядом Таю. Она сидела за столиком в углу и уплетала куриную ногу с жареной картошкой, на столе так же красовалась литровая кружка пива. Неужели ей все это можно после операции? Все-таки удаление почки как-никак… Подруга была так поглощена своим занятием, что заметила меня только когда я вплотную подошла к столу.
– Ой, Шеночка, – с набитым ртом произнесла Тая, – хорофо, фто ты прифла!
– Что случилось? – я присела напротив и вытащила из сумки пачку сигарет. – Что стряслось?
– Ты не представляешь, – протолкнув добрым глотком пива все, что было во рту, Тайка вздохнула и посмотрела куда-то вдаль. – Такое горе, такое горе…
– Говори скорее!
Я закурила и отхлебнула из ее кружки.
– Сена, наш банк перепродали! – выпалила Тайка с таким надрывом, что даже сонный бармен за стойкой вздрогнул. – Все, это конец! Нас всех попрут с работы! Считай, уже поперли! Всему нашему отделу уже сказали в понедельник за расчетом приходить! Сама понимаешь, новая метла по-своему метет, начальство своих теперь ставить будет! Пять лет жизни отдала этому банку гадючьему…
Я с бессильной злостью смотрела на подругу сквозь клубы сигаретного дыма. Пожалуй, продать ее на органы действительно стоящая мысль.
– Сена, ты почему ни фига меня не слушаешь?
– Ну, как тебе сказать, милый друг, – процедила я, – так чтобы тебя не обидеть…
Таюха возмущенно уставилась на меня круглыми шоколадными глазами.
– Нет, Сена, – хлопнула она ладонью по столу, и бармен опять вздрогнул, – я тебя решительно не понимаю! У меня трагедия, а ты…
Я вылезла из-за стола и направилась к нервному бармену чего-нибудь купить. Денег впритык хватило на маленькую кружечку пива. Нет, ну за что мне это всё? Такая работа, такая газета, такой начальник, такая подруга? Какие нервы надо иметь с такой вот жизнью? Что ж, минус триста из зарплаты…
Вернувшись, я поставила свой пивной наперсточек на столик. Разобиженная, униженная и оскорбленная Тая дожирала свою куру с картоплей, допивая пиво из ведерной кружищи. Прямо картина скорби мировой, что ни говори. Я вытащила из ее пачки «Парламента» сигарету, и Тая мгновенно подняла на меня взгляд.
– И нечего курить мои сигареты! Я скоро ничего не могу себе купить дороже «Явы»! Не в состояние горе мое выслушать, посочувствовать, помочь хотя бы словом, а все туда же! Сигареты мои только и знаешь что цопать!
Я выпила свой наперсток пивной в два глотка, аккуратно затушила едва начатую сигарету в пепельнице и сунула ее обратно в пачку.
– Ой, ну только не надо вот это вредничать, да? Кури, чего уж там!
– Спасибо, барыня, расхотелось, – вздохнула я, подпирая щеку ладонью.
Тайка исподлобья смотрела на меня.
– Тая, – обреченно вздохнула я, – что я-то могу для тебя сделать?
– Ну, придумай что-нибудь! – возмутилась она. – Ты что, не понимаешь, в каком я
шоке?– Таюш, что такого шокового, в самом деле? Ты экономист с опытом работы в довольно крупном московском банке, неужто ты работу себе не найдешь?
– Ой, ну конечно! Прямо так выйду и найду! Думаешь, это все так просто? Везде все повязано, кругом все свои сидят!
Хоть я и знала, что любое мое предложение будет с негодованием отвергнуто, но Таисья Михайловна сверлила меня пытливыми карими очами, ждала продолжения, и я продолжила:
– Могу поговорить с Конякиным, чтобы взял тебя к нам в газету.
– Кем, полотером?
– Ну, мало ли, мы сейчас расширяемся, вдруг понадобятся специалисты по финансам.
– В вашу вонючку за три копейки? Спешу и падаю!
Тяжелым взором смотрела я в ее тарелку с тщательно обглоданными куриными костями. Ну что за день сегодня такой паршивенький выдался?
– Тая, тогда последнее предложение.
– Да? Почему последнее?
– Потому. Пока последнее.
– Ладно, давай и знай, я ценю твои усилия, ты хотя бы попыталась.
– Ага, – кивнула я, – так вот, давай продадим твою почку.
– Чего? – она прекратила брезгливо вытаскивать мой окурок из сигаретной пачки, и подняла взгляд.
– С работы тебя уволили, источник дохода перекрыт, нигде ты больше никогда и ни за что не найдешь себе места под солнцем, ты обречена курить «Яву» под забором, так отчего же не продать что-нибудь лишнее вроде почки? Купишь квартиру с видом на Кремль и заживешь королевишной. Это тебя устраивает? Ладно, – я посмотрела на часы, – мне пора на работу.
– Сена! Какая работа! Я в беде!
– Я тоже, представь себе. Если я не вернусь через полчаса, Конякин вычтет три сотни из моей зарплаты.
Тая выхватила из сумочки кошелек, из кошелька три купюры и швырнула на стол.
– А это, случайно, не последние в твоей жизни стольники? – округлила я глаза. – Смотри, вдруг ты такие бумажки больше не увидишь.
– Сена, не уходи! – взвыла будущая нищенка. – Я тебе пятьсот рублей дам, только не уходи!
– Меня так задешево не купишь, – вздохнула я, усаживаясь обратно. – Иди, бери пива, да можешь мне такой же курицы с картошкой прихватить, а я пока что-нибудь да придумаю.
Подруга прыснула к стойке со скоростью спринтера. Раздумывая над судьбами мира, я курила, глядя в мутноватое окошечко кафе, ожидая озарения…
– Вот! – перед моим носом оказалась тарелка с душераздирающе вкусно пахнущей едой. – И еще вот!
Рядом бухнулась кружка пива.
– Придумала что-нибудь?
– Слушай, пока ты ищешь работу, тебе будут нужны деньги, так?
– Так, так, так… – Тайка присела и вперила в меня ужасно внимательные очи.
– Ты можешь сдать свою квартиру и пока пожить у меня. Квартира твоя в хорошем районе, рядом с метро, телефон, сортир, всё такое, долларов четыреста можешь иметь в месяц легко.
Ни одни голливудские спецэффекты не смогла бы добиться такого мгновенного преображения человеческого лица и вспышки такого света в коричневых глазах.
– Сена, ты гений! Как же я раньше не догадалась! Да я совсем её продам! Как ты думаешь, тыщ сто выручу? Тогда я смогу вообще никогда не работать!
– А где ты жить-то будешь, счастье мое?
– Как это где? У тебя, разумеется!
Пожалуй, я свой язык тоже продам на органы. Интересно, кому-нибудь нужен запасной язык?
В тот момент в Таискиной сумочке зазвонил мобильник.