Не вся la vie

– Лена, Лена, – простонал по другую сторону Игорь. – Пусти, а?

– Я щас так пущу, так пущу, – заорала теща. – У нее другой есть. Понял? Иди, откуда пришел. Всю жизнь девке сломал, африканец хренов. Черножопых он любит. Вот и пусть тебя черножопые обстирывают и кормят, а нас не трогай. Понял? Что это за работа такая? Про африканцев писать? Да у меня отец воевал! С вашими этими! Кровь свою проливал! Ты про него написал? Нет. А про этих пишешь. Сталина на тебя нет!

– Марья Степановна, – взвыл под дверью Игорь, – при чем тут Сталин? Не путайте божий дар с яичницей.

– Это Сталин у тебя яичница? Вот менты щас приедут, они из тебя яичницу сделают, козел, – орала теща.

– Мама, ну мама, – услышал Игорь слабый голосок жены из-за двери.

– Что мама? Не лезь, я сказала.

Игорь спустился вниз, вышел на улицу и сел на лавочку. В руках он так и держал пакет с коньяком. Выпив бутылку, вернулся к двери.

– Слышь, ты, верни книги, – заорал он в дверь и пнул ногой. – Все забери, книги верни.

– Пошел вон, пьянь, – тут же заверещала Марья Степановна. Как будто под дверью сидела. – Что брать? Голытьба. Бесштанник. Шмотье твое поганое я все повыкидывала.

– Лену позовите, пжста, – ласково сказал Игорь.

– Дорогу сюда забудь, – крикнула теща. – У Лены твоей хахаль есть. Понял? Давно есть. Понял?

Великий африканист сел на пол и уже сквозь пелену увидел, как теща приоткрыла дверь и кинула в него связку книг, перетянутых бечевкой.

Игорь окончательно поселился в редакции на диванчике в библиотеке. Когда от африканиста стало пахнуть не только протухшим винегретом, даже Коля понял, что надо что-то делать. Перед людьми было неудобно. Приходили посетители и натыкались на заросшего вонючего мужика, который ел из банки винегрет и смотрел недобро. Африканист отрастил к тому времени усы и бороду, так что вареные свекла с картошкой цеплялись за растительность и падали. Игорь, правда, раскладывал для трапезы на столе листы – чьи-то тексты, верстку…

– Это наш лучший африканист, – объяснял людям Коля.

Посетители смотрели недоверчиво.

– Там белых скоро не будет, – говорил пьяно и радостно Игорь, – всех вырежут.

– У него сейчас сложный период, проблемы в семье, – объяснял посетителям Коля, – пойдемте…

В библиотеке собралось немыслимое количество стеклотары. Игорь покупал себе к вечеру «мерзавчик» или «чебурашку». Выпивал и ложился на диванчик в библиотеке с книжечкой.

А секретарша Таня все время бегала по редакции в поисках чашек из сервиза приемной главного и зама, которых все равно оказывалось меньше, чем блюдец. Чашки пропадали у международников. Таня точно помнила, что чашку просила Настя, своими глазами видела, как Настя пила из нее чай, а потом чашка испарялась.

– Насть, где чашка? – спрашивала Таня.

– Не знаю, на столе стояла, – отвечала Настя.

Пропажа могла обнаружиться дня через два – на Настином столе.

– Юля, чашки у международников пропадают, – жаловалась Таня.

– Так залезь в тумбочки, – посоветовала Юля.

– С ума сошла?

– Тогда подавай главному чай в блюдечке.

Таня полезла по тумбочкам. В Настином столе она обнаружила квитанции за коммунальные услуги и фотографии – Настя, совсем пьяная и почти голая, танцует на столе.

В тумбочке Игоря, в нижнем – самом вместительном – ящике, Таня нашла чашки из сервиза. Грязные, с почерневшим ободком и глазками плесени на дне от остатков кофе. Там же валялись спитые чайные пакетики и в ряд стояли банки с пищевыми отходами, которые раньше были салатами.

Таня забрала чашки и закрыла тумбочку. «Немудрено, что от него жена ушла», – подумала она и пошла мыть руки.

Колю вызвал главный редактор.

– Николай, что у вас происходит в отделе? – спросил он.

– Все хорошо, работаем, – радостно сказал Коля.

– Надо решать вопрос с Игорем, – намекнул главный.

– Надо, – согласился Коля. – Решим. Вот он, кстати, текст сдал. Очень хороший.

– Опять про диктатора?

– Опять.

– Может, хватит? Давайте про Европу напишем. А то у вас одна Африка на международных полосах.

– Хорошо, будет про Европу.

Надо отдать Игорю должное – тексты свои африканские сдавал он регулярно. Диктаторы с непроизносимыми многоступенчатыми именами его восхищали. Он писал так, что ничего нельзя было понять. Как ему удавалось – загадка. Игорь не знал ни одного иностранного языка. Юлечка, отвечавшая за подбор фотографий, вечно страдала – они все черные, на одно лицо.

– Этот? – подходила Юлечка к Игорю и совала ему под нос листочек с мужиком в леопардовой шапке.

– Нет, – говорил Игорь, – тот красивый.

– А этот некрасивый? – спрашивала Юлечка.

– Нет.

Юлечка смотрела на африканиста, на фото диктатора, опять на африканиста и уходила…

– Игорь, хватит пока про Африку, – сказал после разговора с главным Коля.

Игорь кричал и размахивал руками. Он говорил, что Европа – в жопе, а будущее – за Африкой. И если Коля с главным не поставят этот текст, то журнал не сможет назвать себя приличным изданием. Все напишут, а мы – нет.

– А кто еще про Африку пишет? – спросил Коля.

– Все, все, – кричал Игорь.

– Ну кто?

Игорь замолчал. Он знал, что никто.

– Мировая пресса, – нашелся он.

– Вот пусть мировая пресса и пишет, а мы не будем, – сказал Коля.

После этого Игорь запил всерьез. На него не обращали внимания, потому что редакция готовилась к юбилею главного. Не просто колбаску покромсать и сырок разложить, а все как у людей. Гостей ожидалось много. Водитель главного таскал выпивку ящиками. Решили отмечать в кабинете. Это был такой кабинет, каких сейчас уже нет. Огромный. Со столом, утопленным в глубине. С видом из окна. Там же проводились собрания, планерки и пьянки в особых случаях. Народ собирался. Все принарядились, подкрасились… Решали, кто первый из отделов будет поздравлять.

– Вы Игоря только не показывайте, – посоветовала Коле Юлечка.

– Я ему в кабинет принесу, – пообещал Коля.

Торжество было в разгаре. Главный принимал гостей и подарки. Юлечка с Колей танцевали. Тут в дверях появился Игорь.

– Игорь, – кивнула на дверь Юлечка.

– Нормальный вроде, – сказал Коля. – Я же ему приносил и велел не высовываться.

Игорь действительно мирно стоял в дверях и смотрел на всех с улыбкой. Потом подсел в уголок к столу и аккуратно взял пластиковый стаканчик. Пока кто-то говорил тост, он не пил, держал стаканчик и слушал, улыбаясь. Когда все выпили, Игорь тоже выпил. Через некоторое время, когда Юлечка танцевала с главным, а Коля звонил жене и говорил, что задерживается, Игорь сделал то, что сделал.

– Коля, скорее, – выбежала в коридор, где разговаривал Коля, Юлечка.

– Что?

– Игорь.

Юлечка потащила Колю в кабинет главного. Никто не танцевал. Все жались к стенкам и смотрели в одну сторону. Около стола главного редактора, стеснительно отвернувшись к окну, стоял Игорь. И справлял нужду.

– Игорь, прекрати, – кинулся к нему Коля.

– Не могу, – ответил африканист, показывая на льющуюся на исторический паркет струю. – Ты посмотри, как красиво.

– Что? – перепугался Коля, скосив глаза на Игоревы брюки.