(Не) Замена

Как-то слово за слово обстановка между нами накалилась.

– Саш, что ты так реагируешь. Давай просто общаться? Я могу быть неплохим другом...

– Пока в трусы тебе не залезет, - до боли знакомый голос за моей спиной заставил меня подпрыгнуть на стуле.Еще одно неловкое движение - и я разлила чай.

Обернулась, пытаясь выровнять дыхание. И убедить себя, что это галлюцинация.

Которая, однако, упорно не исчезала. А стояла напротив, сунув руку в карман джинс и хищно сузив глаза.

Я потерла ладошкой лоб, прикидывая, стоит ли вытирать лужу на столе. Пришла к выводу, что вряд ли смогу. Еще что-нибудь натворю. Как назло, не могла придумать ни единого слова.

Дима встал из-за стола недовольный непрошенным вмешательством.

Я тоже поднялась.

– Не нужно всех по себе судить, - раздался преувеличенно спокойный ответ Трофимова.

Однако, Артему он был неинтересен. Он не сводил с меня жадного взгляда, скользил по лицу, дотрагивался до губ, стаскивал с меня одежду. И я тоже смотрела, ненавидя себя, отыскивая какие-то изменения и даже не пробуя ответить на вопрос, что он здесь делает.

Единственное, что очень хотелось сделать - это броситься на шею, запустить руки в короткие волосы и прижаться к мощной груди, слушая стук сердца. Это было позорно. И наверное, отражалось на моем лице. Но я никак не могла начать себя контролировать.

На Трофимова никто из нас не обращал внимания. Мы схлестнулись взглядами словно мечами. И не один из нас не желал отступать.

Надо что-то делать... Что-то сказать... И уйти.

Или ничего не говорить. И просто уйти.

Эта мысль тоже отразилась на моем лице. И я почти сделала шаг, чтобы убраться отсюда подобру-поздорову.

Но не успела.

– Куда?
– тихонько зарычал Артем, ловя меня за руку и в следующую секунду вгрызаясь в мой рот своим.

После этого весь окружающий мир перестал иметь какое-то значение. Что вокруг полно людей, а он практически засунул мне язык в горло - тоже. Что на нас наверняка все пялятся - тем более. Даже то, что он оскорбил меня и унизил - именно сейчас мне было безразлично.

Значение имели лишь его жадные губы, жар его сильного тела и то, что он - рядом. Всё.

Так продолжалось до тех пор, пока Артем не прекратил меня целовать и не отодвинулся, заставляя почувствовать, как это холодно - оставаться без него. Именно это привело меня в себя. Подробности нашего последнего разговора тут же возникли в памяти. Кем он меня считает, что вот так просто заявляется спустя четыре месяца и лезет целоваться?

– Как у вас все интересно, ребята, - Трофимов не смог промолчать.

А я... Я размахнулась и влепила Артему пощечину. Влепила неслабо. От всей широты своей души. И зашагала прочь. Только недостаточно быстро, чтобы не услышать летящее мне в спину:

– Я после лекций буду тебя ждать. Не вздумай сбежать.

Не оглядываясь, показала Холодову средний палец и поторопилась именно сбежать, совершенно не готовая ничего выяснять. Из столовой я выходила, выпрямив спину, старательно не торопясь и демонстрируя уверенность, которой на самом деле не испытывала. В конце концов, делать хорошую мину при плохой игре становится моим самым любимым занятием.

И лишь в коридоре, свернув за угол, я побежала. Понятно, что догонять меня никто и не собирался. Я хотела найти укромное место, чтобы взять себя в руки. А это нужно было сделать, потому что оставлять себя в руинах каждый раз я ему не позволю.

Я такого не выдержу.

Глава 24

Артем

И вот я снова в Москве. Я потер ушибленную физиономию. Тяжелая у Сашки рука, однако. Но это было справедливо. Заслужил. Встретился глазами с парнем, который принес ей цветок. Какое-то время я стоял поодаль и наблюдал за ними. Как они разговаривают, как он на нее смотрит, как протягивает цветок. И пришел к выводу, что не готов ее кому-то отдать. Моя она. Как я пытался выкинуть ее из головы эти месяцы, отдельная история. Вот только она не выкидывалась.

А после телефонного разговора с отцом я пришел к выводу, что мне мешает банальная трусость. Пусть и не совсем сознательно мы хотим казаться в глазах других людей лучше, чем мы есть на самом деле. И то, что я отталкивал девушку от себя было связано с тем, что я не хотел ей рассказывать правду. Да и как это должно выглядеть: "Привет, детка. Я сделал то-то и то-то. Тебе нужен такой кусок дерьма?" И Сашка такая радостна мне отвечает: "Конечно!" Кого-кого, а ее мне представить такой невозможно. В результате всех трепыханий, я твердо решил для себя - она будет со мной, чего бы мне это не стоило.

Снова самолет, я на родине, через два дня серьезные переговоры в Сиднее. Отец поручил мне проект, который увеличит доходы его компании. Моя же голова была забита совсем другим. Что-то скручивалось в узел внутри, мешая жить. И только ступив на землю в аэропорту, я вздохнул свободнее. И поехал в университет.

О чем собственно не жалею, разглядывая белобрысого красавчика, который буравит меня тяжелым взглядом. Лицо знакомое. Может, где и пересекались, но я уже не помню.

– Чего смотришь? Сашка со мной, так что советую воспользоваться ее советом и обратить внимание на барышень с приданным.

Парень взял цветок со стола, стиснул его в кулаке и выбросил в урну.

– А она в курсе?
– спросил, внимательно меня изучая.

Я усмехнулся. Вот щенок непонятливый. Драться с ним нежелательно. Сидеть в переговорной с битой рожей - идея не слишком хорошая.

– Будет.

– Так-то она от тебя сбежала, что пятки сверкали, - паренек не прост. Не теряет самообладания, бьет по самым больным местам.

– А с тобой даже на свидание не пошла. Я слышал, о чем вы ворковали.

– Сегодня не пошла. А завтра - все может быть,- его глаза смотрели пристально, считывая мои реакции.

– Хрен тебе, - ответил я, развернулся и пошел к выходу. Нужно в душ, пожрать, взять в гараже машину, загнать в квартиру клининг, заказать цветы и ужин.

Он не стал меня останавливать. На выходе я вспомнил его фамилию - Трофимов. Какой-то из братьев-погодков. Их там то ли трое, то ли четверо. Поморщился. Возможности у него были, чтобы вскружить голову любой.

Только не Сашке. Каким-то чудом ее не особенно интересовали чужие деньги. Она верила в себя. Верила, что сможет добиться многого. Осталось эту веру укрепить.

Когда подъезжал к отцовскому дому, зазвонил телефон.

– Артем!
– отец не орал, но в голосе звенел металл, - Ты что делаешь в Москве?

– В гости приехал. Не рад?

– Артем! Ты ведь помнишь, чем должен сейчас заниматься?
– ага, твоим бизнесом. А к моей девочке здесь подкатывают яйца всякие парнокопытные. Стоило представить чужие мужские руки на Сашкиной коже, как от гнева перед глазами стало темно и заплясали красные пятна.

– У мея все готово. Мне нужен сегодняшний день. Завтра я улетаю. И контракт будет у тебя.