(Не) замужем
Шрифт:
То, с каким видом Рафаэль мне все это сообщает, говорит о том, что он вправду верит в свои слова. Только вот он, похоже, забыл, что я также имею право на мнение.
– У нас есть свой дом, там нам будет гораздо комфортнее, уютнее…
– Твой дом ненадежен, – отрезает он строго. – У твоего бывшего наверняка есть ключи, и он может в любой момент туда зайти…
– У него нет ключей, – качаю головой.
На это Рафаэль лишь хмыкает.
– Думаешь, он не мог взять их сегодня из рюкзака Евы и сделать слепок? Я бы на его месте так и сделал. Нет, ты домой не вернешься. Коли уж
– К чему все это? – пожимаю плечами. – Я думаю, Максим уже понял, что к нам лучше не лезть…
– Ни черта он не понял, – качает головой Рафаэль. – Такие будут до последнего рыпаться. Кстати, если ты не заметила, он демонстративно третирует именно Еву! Не своих дочек, нет, на мою нацелился, паскуда. Но я не из тех отцов, кто позволяет всякой шушере обижать собственных детей. Ты будешь делать как я сказал, позволишь мне позаботиться об элементарной безопасности. Ясно тебе, Кристина? Или поступим по-плохому?
Нервно сглатываю, интересуюсь тихо:
– По-плохому – это как? Ты сейчас намекаешь на то, что хочешь лишить меня родительских прав?
Взгляд Рафаэля становится хищным.
– Заметь, – шумно дышит он, – я пока что тебе и слова про это не сказал. Я хочу официально признать Еву, чтобы она носила мою фамилию, но меня вполне устроит совместная опека. Я нужен ей, как и тебе, чтобы защитить твоих же детей. И я согласен тебе помогать… Причем абсолютно безвозмездно. Так что не выводи меня, женщина. Не заставляй сомневаться в твоей адекватности и рассматривать другие варианты по поводу Евы. Тебе все ясно?
Тяжело вздыхаю.
Что я могу ему противопоставить?
Уж этот тип на адвокатов точно не поскупится и судью подкупит, если понадобится. Судя по тому, какой дорогущей мебелью и техникой нашпигована его квартира, он явно не бедствует и никаких денег не пожалеет.
– Вариант совместной опеки меня вполне устроит, – говорю со скорбным видом.
– Вот и отлично. А теперь, будь добра, расскажи мне, какого лешего ты решила не говорить мне про беременность?
Мне уже хочется плакать, так я устала от этого вопроса.
– Я же тебе объясняла! – тяну со скорбным видом.
Но Рафаль непробиваем.
– А я не понял! – заявляет он.
Не понял он, ишь ты какой непонятливый.
Стою, молчу, жду бурю на свою бедовую голову. И она обрушивается в полную мощь.
– Дочь для мужчины – особое божество, Кристина, – говорит Рафаэль с плохо скрываемым раздражением. – Она – принцесса, самое любимое на свете существо. Моя задача оберегать ее, заботиться. А ты единолично рассудила, что Еве моя забота и любовь ни к чему. Какое право ты имела решать? Вместо того чтобы признаться мне, ты выбрала ей в отцы подонка, который третировал ее. Тебя совесть не мучает, нет?
За Максима – очень даже мучает.
Но я не признаюсь, стою, молча слушаю.
Рафаэль продолжает с тем же апломбом:
– Из-за тебя мою дочь растил этот придурок. А мог бы я! Что тебе стоило сказать?
Взять, открыть рот и сказать! Посчитала меня недостойным растить с тобой ребенка, да? Действительно, куда мне до великой, идеальной Кристины, которая даже сырники украшает гребаными блестками!– При чем тут сырники? – развожу руками. – Тем более что это были не блестки, а сахарная пудра и обычная посыпка…
– Самая умная, да? – ничуть не унимается он. – Все-то ты знаешь: что блестки, что посыпка, и как надо управляться с детьми. Но на мой счет ты ошибалась, Кристина. Я стал бы в разы лучшим отцом для нашей дочки. Однако ты лишила меня этого шанса, ты посчитала…
– Ну успокойся, пожалуйста! – наконец не выдерживаю. – Хватит кричать!
Он замолкает, шумно дышит и как-то странно меня разглядывает. Будто примеряется… К чему?
– Хочешь, чтобы я успокоился? – спрашивает он наконец.
– Очень! – честно признаюсь.
– Есть один вариант, – говорит он, прищурившись.
– Какой? – спрашиваю с надеждой.
Сейчас я, пожалуй, на многое согласна, чтобы он наконец остыл.
– Суну в тебя что-нибудь, и разом отпустит, – заявляет Рафаэль.
Я согласна на многое… Но не на это!
– Что?! – пищу на выдохе. – Давидян, ты не обалдел часом?
А он меня практически не слушает. Шагает ко мне, жадно оглядывает. Ему понравилась идея, что ли?
– Отстань от меня! – я выставляю вперед ладони. – Даже не думай ничего делать. Учти, я закричу!
Кто бы меня слушал.
Он встает ко мне практически вплотную, заставляет упереться в стену. Чувствую спиной холод кафельной плитки и с ужасом наблюдаю, как мучитель расставляет ладони по обе стороны от моей головы.
Я словно в тисках, зажата между стеной и его телом, а по бокам его руки.
Будто этого мало, Рафаэль наклоняет лицо так, чтобы наши губы оказались на одном уровне, и говорит:
– Кричи.
От его наглости я выпадаю в осадок.
Набираю в рот побольше воздуха, все еще раздумывая, серьезно ли Давидян или просто испытывает меня на прочность?
Очень скоро убеждаюсь – нет, он не испытывает.
Секунда – и Рафаэль натурально на меня набрасывается, точнее на мой рот. Впивается в меня своими нежнейшими губищами, а телом припечатывает к стене.
Наверное, именно от неожиданности происходящего мои чувства обостряются до крайности. Но самое странное – мне не противно, наоборот – приятно! Да что там, нервные окончания на губах буквально плавятся от удовольствия.
Меня давно не целовали так крепко, так отчаянно.
А впрочем, никогда меня так не целовали!
Чтобы настолько невообразимо сладко…
Рафаэль вкусный.
Я делаю такой вывод, когда он раскрывает мои губы горячим языком и проникает в рот. Даже не думаю о том, чтобы вытолкнуть его из себя, наоборот – пускаю глубже.
Тело выгибается в сладком предвкушении чуда, а через несколько секунд я чувствую, как подкашиваются колени. Цепляюсь за плечи Рафаэля, а потом ощущаю, как он придерживает меня за талию руками. Нежно так, осторожно, в то же время властно. И мне так хорошо оттого, что он меня держит, в некотором роде мной владеет, что хочется стонать.