Не ждали… (сборник)

– Соня, – потрепала она его по щеке. – Мы о чем договаривались?

– О чем? – приподнялся Егор.

– Не спать.

Марина чиркнула зажигалкой, поднесла ее к свечке, и по стенам поплыли неровные мягкие тени.

– Не надо, увидят, – попробовал загасить свечку Баринов.

– Не увидят. Их окна выходят на другую сторону.

Марина ловко разложила на каком-то ящике пластиковые тарелки с колбасой и сыром, налила в такой же пластиковый стакан горячий ароматный чай. Уселась рядом, потерла озябшие ладошки.

– Вот, угощайся.

– Такая добрая?

– Такая жалостливая. Не собака все ж.

– Уверена?

– С виду.

Егор взял стакан с чаем, с удовольствием сделал пару глотков. Марина с интересом наблюдала за ним. За перегородкой снова послышалось негромкое блеяние козы.

– Отец коз разводит? – спросил Баринов.

– Да нет, – засмеялась Марина. – Отец бабки разводит. А коза… Придурь у него такая. Каждое утро по два стакана молока. Говорит, для здоровья.

– Молодец, отец. Бережет здоровье.

– Ну да, – хмыкнула Марина. – Неделю бережет, за выходные в кабаке с дружками все спускает. И опять за молоко.

Егор отставил чай, взял ломтик сыра.

– Зовут тебя как? – спросила Марина.

– Егор.

– А чего ты, Егор, вдруг ночью к нам нагрянул?

Баринов помолчал, неопределенно пожал плечами:

– Заблудился.

– Я серьезно.

Егор дожевал один бутерброд, взялся за второй.

– Кто сейчас живет в доме?

– Мы живем. Зайцевы… А тебе зачем?

– Фамилию Баринов когда-нибудь слыхала?

– Ну, вроде слыхала… Артист такой. Лысый.

– Я хоть и не артист, но тоже Баринов. Отец никогда не упоминал эту фамилию? Он должен знать, кто такой Баринов.

– Утром спрошу.

– Спросишь, расскажешь. А сейчас давай. – Егор легонько подтолкнул Марину. – Отец кинется, вломит по полной.

– Спокойно, – остановила она его. – Я девушка заводная, просто так не отстану.

– Сильно заводная?

– Смотря кто как заведет. Ты завел.

– О-о?

– Ага. Выкладывай и не темни. Кто такой Баринов?

– Баринов – это я, – улыбнулся Егор.

– Ну, и почему отец должен знать твою персону?

– Почему должен знать?.. Потому что моя персона когда-то проживала в этом доме.

– Иди ты?!

– Клянусь.

– А сейчас где проживаешь?

– Нигде. Потому и завернул на огонек.

Марина какое-то время с недоверием смотрела на ночного гостя, наконец мотнула головой:

– Мужик… По-моему, ты тоже артист. И еще какой! Может, хватит мозги парить? Чего тут нужно? Заглянул на чай, остался на всю жизнь?

– Посмотрим. Может и такое случиться.

– Тонкий намек?

– С толстыми намерениями. А можно вопрос?

– Приличный?

– Вполне. Картины в доме все еще висят?

– На всех стенах. Отец говорит, старинные. Дико дорогие… А тебе зачем?

– Грабануть хочу.

– Трепло, – засмеялась Марина. – Как ты грабанешь, если они застрахованы?.. Отец чуть ли не каждое утро пересчитывает. Совсем трёхнулся на них.

Неожиданно в ночи послышался встревоженный женский голос:

– Маринка, ты где?.. Марин-а-а!

– Блин, мать, – прошептала Марина, задула свечу и поспешно поднялась. – Ладно, завтра поговорим.

– Марина! – продолжала звать мать. – Ты где?

– Наташа, где она? – пробубнил мужской голос. – Опять куда-то майнула?

– Да здесь я, здесь! – крикнула Марина, пробираясь к выходу. – Иду, чего всполошились?

– А чего ты там?

– Козу кормила. Может, хватит? За каждым шагом следите. Достали…

Баринов какое-то время послушал невнятное бормотание во дворе, прилег на топчан и тут же провалился в вязкий и непробудный сон.

Дождь не прекращался. Хлопали ставни, били по стеклам ветки, порывы ветра пригоршнями кидали воду на стены.

Зайцев сидел в темноте посередине просторной гостиной, неотрывно и с нарастающим страхом смотрел на старинные картины, развешанные по стенам. Картины таинственно поблескивали, играли черными переливами, пугающе вздрагивали от грохота дождя. Дмитрий Олегович переводил взгляд с одной рамы на другую, изображение на холстах просматривалось нечетко – лишь тени и пугающий полумрак.

На лестнице послышались шаги. Зайцев никак не среагировал, продолжал завороженно смотреть на картины.

Наталья Петровна спустилась вниз со второго этажа, подошла к мужу, шепотом спросила:

– Ты чего не спишь?

Дмитрий Олегович не ответил.

– Дима, пошли спать. Завтра тяжело будет вставать.

– Я их боюсь, – сказал он, продолжая тупо смотреть на картины.

– Кого?

– Картин.

– Опять выпил?

– Потому что боюсь. Они не дают мне спать.

Наталья Петровна подошла к мужу, силой заставила встать:

– Не говори глупости. Картины как картины… Не первый день висят. Пошли…

Дмитрий Олегович встал. Наталья Петровна довела его до лестницы, помогла подняться на второй этаж и тут же вернулась вниз, проверила запоры, задернула шторы.

Из своей спальни вышла Марина, недовольно бросила:

– Чего ты тут?

– Ничего, все нормально. Иди к себе.

– Опять отец напился?

– Ничего не напился. Просто бессонница… Иди, сказала.

– Хорошая бессонница… Каждую ночь втихаря пьет, потом как бешеный, – проворчала Марина и ушла к себе.

Егор проснулся от козьего блеяния за перегородкой, услышал, как кто-то вошел к козе.

– Ну чего ты, глупая?.. – Женский голос стал успокаивать животное. – Сейчас подою и тут же покормлю. Милка, перестань! Стой спокойно!

За крохотным окошком уже вовсю гулял серый осенний день, во дворе слышались мужские голоса.

Зазвенели тугие удары струй молока о жестяные стенки кастрюльки. Снаружи, буквально за стеной пристройки, заработал автомобильный движок и снова послышались те же неразборчивые мужские голоса.