Не жди, не кайся, не прощай

Подперев кулаком отяжелевшую от мыслей голову, полковник включил изображение на мониторе. Там беззвучно заплясали языки пламени, жадно пожирающие серебристую иномарку. Видеосъемку полыхающего «Хюндая» нужно будет приобщить к делу. Чем не теракт? А про то, что владельцем машины являлся Александр Викторович Мотыль, никто не узнает. Как и о том, что поджог был совершен скорее из хулиганских побуждений, а не из террористических. Какая разница? Победителей не судят. Победителей награждают и представляют к очередным званиям.

Можете поздравить себя с успехом, новоиспеченный генерал Плющ!

Нет, рановато праздновать победу. Как бы в подтверждение этого мобильник Плюща заиграл мелодию из фильма про чекистов, где, помнится, звучали такие строки: «Чистые руки, горячее сердце, холодная голова». Очень правильные, очень проникновенные слова.

Потирая лоб, который если и был горячим, то моментально покрылся холодной испариной, Плющ бросил в трубку:

– Слушаю.

– Докладывает лейтенант Панин, – послышалось в ответ.

Полковник прикрыл глаза. Ему ужасно не хотелось услышать плохие вести именно в этот момент, когда он мысленно уже чуть ли не гарцевал на белом коне по Красной площади, согреваемый признательным взглядом президента.

– Валяй, лейтенант, – разрешил Плющ.

– Тут у нас целая гора трупов, – начал Панин. – Наш фигурант стравил-таки братьев Мотылей. Состоялась перестрелка с применением автоматов и гранат. На месте боя обнаружена солидная партия оружия и боеприпасов. Мы с Болосовым это все зафиксировали. Правильно?

– Да! – возбужденно воскликнул полковник Плющ. – Очень правильно, молодцы! Трупы сняли?

– Так точно, товарищ полковник.

– Отлично. Потом нужно будет смонтировать отснятый материал. Чтобы все выглядело не хуже, чем в репортажах центральных телеканалов. Мы тут тоже не лыком шиты.

– Не лыком, – подтвердил Панин. – Убитых не менее десяти человек, взорвана машина. Полиция где-то на подходе, но особо не спешит. Мы с Болосовым ведем фигуранта.

Плющ почувствовал, как его грудь прямо-таки распирает от радости. Естественно, он был не прочь подняться по служебной лестнице за счет беглого уголовника, однако это была лишь побочная цель. В первую очередь он стремился поквитаться с тем, кто сломал его семейную жизнь. До недавнего времени у Плюща была жена, которая, несмотря на некоторые недостатки, устраивала его почти во всех отношениях. Теперь он остался один. И виновен в этом не кто иной, как Константин Рощин, он же Зорин.

– Не потеряйте его, ребята, – задушевно пророкотал полковник в трубку. – Иначе не сносить вам головы.

– Не потеряем, – бодро откликнулся Панин, хотя знал, что про головы полковник упомянул не для красного словца. – Следить за этим лохом несложно. Он не дергается совсем.

Плющ взглянул на часы, потом бросил взгляд в окно, за которым притихла ночь.

– Улицы сейчас пустые, – наставительно произнес он, – а потому каждая машина заметна. Рано или поздно обнаружит наш террорист слежку. Вы лучше ему маячок на хвост прилепите, чтобы наверняка.

Панин не раз имел дело с радиомаяками, с помощью которых легко вычислить местонахождение любого объекта, даже движущегося – и не только по земле, а по воздуху или даже под водой. В его распоряжении имелось подобное приспособление, передающее сигнал в диапазоне длинных волн на расстояние до ста километров.

– Сделаем, – пообещал он.

Плющ немного помолчал, прикидывая, как бы покрасивее провернуть операцию.

– А когда террорист сунется за городскую черту, – сказал он, – я подключу малую авиацию, спецназ, и прихлопнем мы его, не рискуя жизнями мирных граждан.

– Это, конечно, правильно, – сказал Панин, – но, с другой стороны, что ему за городом делать?

– Ну не на съемную же квартиру ему возвращаться. Он небось сейчас прикидывает, где бы затаиться, лечь на дно. А когда шумиха уляжется, попытается затеряться в каком-нибудь большом городе. В Москве, скажем. Или в Стамбуле.

– В Стамбуле ему сподручнее, – решил лейтенант Панин, успевший втянуться в игру. – Там к международному терроризму ближе.

– Ну, туда ему не добраться, экстремисту нашему, – успокоил подчиненного полковник Плющ. – Все его дальнейшие коварные планы будут пресечены. В зародыше, ясно? Так что цепляйте маячок, ребята. И по-умному, по-умному. Чтобы этот враг рода человеческого ничего не заподозрил.

– Вас понял, – отрапортовал Панин и обрадовал напарника: – Надоело штаны протирать на водительском сиденье? Ничего, сейчас развеемся.

– Это как? – насторожился Болосов.

– А так…

И Панин заговорил, поглядывая на габаритные огни джипа, алеющие впереди. Болосов, внимательно слушая, кивал. На его лице постепенно расплывалась ухмылка.

Светало, когда, обогнув парк культуры и отдыха, «Хаммер» выехал на щелястую бетонку, проложенную возле металлургического завода, и перешел на первую скорость. Петляя все более кривыми и грязными улочками, Константин углублялся в Пролетарский район. Здесь было все же спокойней, чем в центре. Спокойней и безопасней.

Мотаясь по городу, он думал, куда податься. Перебирая различные варианты, вспомнил Стамбул, где побывал однажды сразу после армии. Это был его первый и до настоящего времени единственный визит в мусульманскую страну. Рощина поразило большое количество мечетей, гнусавое пение стамбульских муэдзинов, многолюдье, многоцветье, шум, гам, тарарам. Его заинтриговали глазастые турчанки в платках, и он до сих пор помнил вкус печеной кукурузы и жареных каштанов.

В Стамбуле легко затеряться так, словно тебя никогда и не было на свете. Там много народу, еще больше автомобилей и полно восточных базаров, где голова идет кругом от обилия товаров. Константин попытался представить себя, допустим, торговцем коврами – и не сумел. Не получилось также вообразить себя обрядившимся в белую рубаху обывателем, сидящим в уличном кафе и опустошающим одну кофейную чашку за другой. Он не был турком. Он бы загнулся в Стамбуле от тоски.

Константин протяжно зевнул и помотал головой, прогоняя сонную одурь.

На квартиру к дяде Ване он решил не возвращаться. Мало ли как поведет себя Паша, когда очухается. Скорее всего, сделает все, чтобы добраться до обидчика. Зачем же добровольно совать голову в петлю?

Покидать город Костя тоже не спешил. После ночной пальбы на всех дорогах наверняка были выставлены посты, так что разумнее дождаться, пока наступит утро и движение станет оживленным.

Оставалось одно: переждать где-нибудь суматоху, хорошенько поесть, отоспаться, а потом уж двигаться дальше.

Малообитаемый Пролетарский район словно вымер. Подобно военного времени руинам зияли пустыми окнами заброшенные дома, там и сям высились мусорные завалы; дорога выглядела так, словно неоднократно подвергалась минометному обстрелу. Объезжая рытвины и открытые канализационные люки, Константин думал, что все это так не похоже на ту Россию, которую с раннего утра до поздней ночи демонстрируют телезрителям по всем государственным каналам. Это были две разные страны. Совершенно непохожие друг на друга и не пересекающиеся в реальности.