Не злите джинна из бутылки

— Да уж, ответственный! — Дворник приосанился. — Я в советские времена большим человеком был! В системе коммунального хозяйства, городская номенклатура!

— Ух ты! — восхитился Маркиз, всем своим видом изображая почтение к былому величию дяди Феди.

— Да, молодой человек! — проговорил тот, величественно опираясь на метлу. — Кабинет — как футбольное поле, секретарша — что твоя киноактриса, пять тысяч человек в подчинении! Одних курьеров… паек, разумеется, по разряду четыре-Б… на прием ко мне за месяц записывались, и то не всякого принимал!

— Да, были люди в ваше время! — поддержал Леня. — Не то что нынешнее племя!

— Да, куда нынешним! — охотно согласился дворник, совершенно размякший от сладостных воспоминаний. — Лично Прохор Петрович меня запросто принимал! А уж это был всем начальникам начальник! Ежели на кого голос повысит — сразу инфаркт! В самом только крайнем случае нервные судороги…

— Ну надо же! — ужаснулся Маркиз.

Пу И потянул его в сторону пустыря — сколько можно беседовать с этим скучным дядькой? На пустыре собралось самое лучшее собачье общество, и наверняка там гуляет вчерашняя такса!

— Подожди, Пу И! — отмахнулся Леня от собаки. — Никуда твоя такса не денется! Так вы, Федор Степанович, городское хозяйство наверняка как свои пять пальцев знаете?

— Это само собой! — важно отозвался дворник. — Как же не знать? Двадцать пять лет как один день…

— Так, может, подскажете, что такое «МУ ЭХ»?

— Как? — переспросил дядя Федя. — Эх-му?

— «МУ ЭХ»! — повторил Леня и показал дворнику злополучную бирку.

— Ну, это, само собой, инвентарный номер, — сообщил тот, повертев бирку в руках. — А сокращение какое-то новое, в мое время таких не было. В мое время все на «Лен» начиналось. Ленэнерго, к примеру, или там Ленсоцжилстрой… или, допустим, Ленспецторгснабсбыт… или Ленвнешмехспехстрах…

— Какая память! — восхитился Леня, опасаясь, что дворник слишком увлечется воспоминаниями.

— А как же! Поработал бы с мое на ответственном посту, так тоже запомнил!

Дядя Федя совершенно вошел в образ большого начальника и даже по старой привычке начал обращаться к собеседнику на «ты».

— Значит, не знаете, что такое «МУ ЭХ»? — разочарованно уточнил Леня и собрался было уйти, к большой радости Пу И.

— Я-то, может, и не знаю, — отозвался дворник, значительно подняв толстый палец. — Но люди имеются. Наши люди повсеместно имеются. Не имей, как говорится, сто рублей, а имей, как говорится, сто коллег и сослуживцев! Так что это мы быстро выясним… какое, ты говоришь, сокращение?

— «МУ ЭХ», — напомнил Леня.

Дядя Федя прислонил метлу к стволу тополя, достал из кармана дворницкого фартука мобильный телефон и набрал номер.

— Степан Федорович? — проговорил он солидным начальственным басом. — Пескоструев говорит. Как здоровье? Как супруга? Как творческие планы? Я тоже… у меня тоже… да какие дела? Дела у прокурора… — Он солидно хохотнул. — Тут, понимаешь, вопрос назрел… что-то я забыл — «МУ ЭХ» в твоем ведении или нет? Да не «МУ МУ» и не «МУ ХА», а «МУ ЭХ»… Нет, говоришь? Не в твоем? А в чьем? Ну, ладно, я ему позвоню… спасибо… и тебе того же… супруге привет… надо как-нибудь совместно культурный досуг провести… да, да… или там на охоту…

Он набрал другой номер и начал такой же ритуальный разговор:

— Сергей Трофимович? Пескоструев беспокоит. Как здоровье? Как супруга? Как планы творческие? Лады… лады… у меня тоже… я чего звоню-то. «МУ ЭХ» — это твоя структура? Да? Да есть тут, понимаешь, один хороший человек… так точно… ну, так я этого человечка к тебе подошлю? Лады… и тебе также… непременно! Супруге привет! Надо как-нибудь совместно порыбачить!

Дядя Федя солидно, неторопливо убрал телефон и повернулся к Маркизу:

— Ну, молодой человек, записывай. Витебский, значит, проспект…

* * *

Леня не без труда нашел на Витебском проспекте запущенное двухэтажное здание. Когда-то в нем располагалась маленькая трикотажная фабрика, об этом говорила выцветшая надпись по фасаду. Теперь от фабрики осталось одно воспоминание, однако здание не пустовало, в нем бурлила какая-то странная, призрачная жизнь, в ворота то и дело входили и выходили подозрительные личности с сумками и рюкзаками, иногда въезжали грузовички или пикапы.

Возле ворот стояла хлипкая будка сторожа, рядом с этой будкой по-хозяйски прохаживался крупный рыжий пес.

Леня подъехал к будке.

Пес грозно зарычал.

— Пропуск! — отчетливо расслышал Маркиз в этом рычании.

— Ты смотри, Пу И — говорящая собака! — с уважением проговорил Маркиз, повернувшись к своему четвероногому спутнику. — А ты столько времени проводишь в нашем обществе, и хоть бы одно слово говорить научился по-человечески!

Пу И виновато заскулил, встал на задние лапы и выглянул в окно.

Рыжий пес оскалился и гавкнул.

И опять Маркизу явственно послышалось слово «пропуск».

Он протер глаза, вглядываясь в говорящего пса… и тут позади пса появился приземистый дядечка лет пятидесяти в черном суконном бушлате с нашивкой «Охрана» и, сурово нахмурив брови, повторил:

— Я ясно выражаюсь! Пропуск предъявите в открытом виде!

— Ах, так это вы… выражаетесь! — с облегчением проговорил Маркиз. — А я было подумал…

— Вот вы предъявите мне пропуск в открытом виде — и тогда можете думать, а до того — ни-ни! — проскрипел охранник. — Правильно я говорю, Дружок?

Дружок глухим рычанием поддержал своего хозяина.

В это время к воротам подъехала черная машина, нетерпеливо посигналила.

— Сию секунду! — угодливо выкрикнул охранник и повернулся к Лене. — Видите, человек из-за вас проехать не может! Или предъявляйте в открытом виде, или освобождайте проезд!

Леня отъехал в сторону, пропустив черную машину.

Сторож и его рыжий пес дружно взяли на караул. Леня немного выждал и снова обратился к охраннику:

— А что же вы у этого человека пропуск не потребовали?

— А это вас не касается! — огрызнулся тот. — Это вы не знаете, чья машина. Это самого Эммануила Гедеоновича машина! — И он значительно поднял взгляд к блеклому осеннему небу.

— Неужели самого! — изумился Леня. — Ну, тогда ладно.

— Пропуск будем предъявлять? — вернулся охранник к прерванному разговору.

— Нет. — Леня развел руками. — Но я, вообще-то, лично к вам. Если, конечно, вы Сергей Трофимович.

— Ну, допустим, я. — Сторож насторожился. — А по какому конкретно вопросу? Если вам сообщили насчет мешка цемента, так это я вам сразу скажу — клевета и происки! И вообще, мне цемент абсолютно без надобности, у меня этого цемента…