Не злите Веронику!

Арфиэль немедленно была зачислена на курс Видящих. Айтэ правильно угадала суть дара юной особы. Эльфийка в полном расстройстве брела по двору Академии, коря себя за глупость. Она вспомнила, как доверчиво выпила глоточек перламутрового бальзама, который исполняет любые желания. Приворотное зелье, которое варили некоторые ведьмы из её народа, было под запретом. Только всегда находились те, кто мог помочь страждущим в таком тонком и деликатном деле, как личная жизнь даже таким подлым и низким методом.

Тут девушка ощутила, как боль пронзила предплечье. Она испуганно пискнула и стала рассматривать, кто же в этом виновен. Серебристая драконесса ласково закурлыкала и потёрлась о щёку только что обретённой Компаньонки. Этот вид Зазеркальных дракончиков связывал свою жизнь исключительно с эльфийками. Только случалось это так редко, что Арфиэль не знала никого, кто бы смог ответить на вопросы. Они теперь роились в её прекрасной головке.

Айтэ позвала новую знакомую и отвела к магианне Риавенне. Та не только знала толк в сложных магических плетениях, но и прекрасно разбиралась в Зазеркальных дракончиках.

Бывшая зазноба лорда Налота с удивлением увидела, что в Академии есть ещё одна Лиитри. Студентка третьего курса довольно доброжелательно отнеслась к новенькой и поделилась накопленными знаниями.

Лорд Налот заинтересовался обеими тут же. Эльфийки ему опротивели настолько, что он и смотреть на них уже не хотел. Потому решил присмотреться к дочерям иных миров. «Определённо, мне нужна ведьмочка с Земли или что-то в этом роде. Только больше никому своего не отдам, хватит»! — эльф с достоинством прошествовал в столовую.

Как раз было время ужина. Поэтому мужчина занялся самым любимым делом: пялиться на местных девиц. К сожалению, ни одна не показалась ему настолько интересной, чтобы потратить время и силы на завоевание и удержание. Арфиэль же вообще сделала вид, что знать его не знает. Блондин впервые почувствовал бессильную злобу. Он прекрасно понимал, что его выставят вон в два счёта. Если тот попытается открыто хоть что-нибудь учудить. Сейчас это было совсем не в его интересах.

Увидел ректора Зазеркальной Академии с супругой и вежливо поздоровался. Потом осторожно завёл разговор о том, как им обезопасить себя и обучающихся тут талантливых молодых людей от козней Варзалла и его молодчиков.

— Налот, нам, конечно, лестно, что вы решили встать на путь честной жизни, — осторожно подбирая слова и точно пробуя каждое на вкус, отозвалась магианна Риавенна. — Уверяю вас, что мы предприняли все возможные меры безопасности. Единственная студентка, кого сейчас нельзя перевозить, тоже находится под надёжной охраной.

Женщина ласково улыбнулась мужу и поблагодарила за то, что наполнил её тарелку. Аппетитное жаркое из оленины распространяло такой аромат, что устоять перед искушением не мог никто. Совсем не зря шотландский домовой Нафанат прославился именно как великолепный шеф-повар.

— Скажите, госпожа Риавенна, а у всех ваших студенток именно медные зеркала?

— Да, серебро может себе позволить, увы, далеко не каждая девица.

— О, моя госпожа, тогда мы в большой опасности, на ближайшую неделю. Будьте любезны, соберите эти милые вещицы и заприте в одной из серебряных комнат. Иначе, может случиться непоправимое. Я так полагаю, что здесь отсутствует Лиитри Вероника? Сообщите, будьте любезны, что медные зеркала чаще всего используются демонами для проникновения в Зазеркалье. Совсем не хочется, чтобы милая барышня попала в слишком тугой даже для неё переплёт, — закончил эльфийский ловелас свою проникновенную речь и пригубил рубиновый напиток в хрустальном бокале. — Магистр Эйвин, поздравляю, вы меня удивили. Что это за вино? Ничего подобного ещё не пробовал.

— Это Pino Nuar. Его делают на Земле. Рекомендую, у него потрясающий аромат и букет!

— Надо будет прогуляться туда. Там слишком много сокровищ, не говоря об умопомрачительных девицах, таких как Елень и Ника.

Когда ужин закончился, преподаватели собрали все медные зеркала в Академии и заперли в одной из комнат. В ней серебряными пластинами были облицованы не только стены, но пол и даже потолок. Окна закрывались ставнями из столь любимого эльфами металла.

Довольная собой и всем миром Айтэ спешила успеть в лавку ювелира до её закрытия. Господин Неватон отложил для неё довольно миленькое ожерелье из тёмно-зелёных изумрудов удивительной красоты. Тут чуткий слух феи уловил полу придушенные рыдания. Явно мужские. Как будто кому-то было очень плохо, но он накинул себе на лицо подушку. Чтобы его не застукали за столь недостойным поведением.

Огненно-рыжая девица была вовсе не такой злобной стервой, какой пыталась казаться. Просто слишком часто те, кому она доверяла, потом причиняли ей такую сильную боль, что хотелось не просто рвать и метать. Злобно разорвать обидчика на миллион клочков и выкинуть на мусорную кучу.

В полутёмном закутке между двумя конюшнями на куче гнилой соломы сидел Аллар. Он не привык плакать из-за девиц, но ничего не мог с собой поделать. Скупые слезинки сами сбегали по бледным щекам. В руках молодой человек сжимал обрывок небесно-голубого щёлка с до боли знакомой монограммой, вышитой золотой нитью. Когда-то, очень давно, ещё до того, как водяная нимфа Мидаэль решила посвятить своё бессмертие служению миру Демонов, они были подругами.

Тяжело вздохнув, она почувствовала, что больше не злится на белокурого ловеласа. Айтэ поняла, что до мужчины только сейчас дошло, что ощущали те, с кем он поступил также мерзко. Давно забытая непрошеная нежность вновь заворочалась в сердце феи. «А, чтоб тебя»! — ругнулась она про себя и метнулась обратно в замок. Налот и не заметил, как лишился последней порции эльфийского приворотного. Рыжеволосая зараза посчитала, что Алу оно нужнее.

Она присела на бревно неподалёку и стала терпеливо ждать продолжения событий.

— Тэ, я был не прав. Давай мириться, что ли? — в тёмно-фиалковых глазах было столько обречённости и покорности судьбе, что девушка внутренне содрогнулась.

Она спросила, стараясь выглядеть абсолютно равнодушной:

— Ал, ты уверен? У тебя потом было много разных подружек… Может, лучше выбрать кого-то из них?

— Нет, Айтэ. Они играли в чувства, а ты… Ты любила по-настоящему. Я видел, что причинил сильную боль. Просто был не готов к тому, чтобы остепениться на всю оставшуюся жизнь. Меньшего ты не достойна, правда…

Челюсть у «матёрой стервы» с лязгом вернулась в естественное положение. Она что-то пробормотала над заветным флакончиком и протянула Аллару. Фей предварительно убедился, что никто не вмешается в задуманное ими действа и сделал спасительный глоток жемчужно-розовой жидкости. Больше мысли о неверной водяной нимфе Мидаэль никогда его не побеспокоят.

Потом парочка удалилась прочь, обсуждая какой дом и где они будут строить, чтобы не ссориться по пустякам. Как и кого позовут на обряд Одна Дорога.